Джамиль Гасанлы - СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941-1946 гг.)

• Название: СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941-1946 гг.)
• Автор: Джамиль Гасанлы
• Издательство: Герои Отечества
• Жанр: Публицистика
• Год: 2006
• ISBN: 5–91017–012–0

В представленной вниманию читателей монографии Азербайджанский ученый Дж. П. Гасанлы исследует малоизвестную широкому кругу читателей тему советско-иранских отношений в 40-х годах прошлого века. Изучив уникальные и ранее неизвестные материалы и документы из архивов России, США, Азербайджана, Грузии, а также анализируя изданные за рубежом труды и публикации в прессе, автор приходит к парадоксальному выводу: холодная война началась не в Европе, а в Азии! Именно советско-американо-британский кризис вокруг Иранского Азербайджана обозначил непримиримые противоречия между союзниками по антигитлеровской коалиции и лег в основу последующей конфронтации между Востоком и Западом.

Дж. П. Гасанлы показывает сложные перипетии использования национально-освободительного движения в Иранском Азербайджане как инструмента внешней политики СССР, отстаивание Западом интересов Ирана в противовес Москве. И тут напрашиваются прямые параллели с сегодняшним кризисом в отношениях между Ираном и США, отстаиванием Россией интересов Ирана в противовес США.

Изложение событий носит хроникально-документальный характер и порою воспринимается как политический детектив.

Книга предназначена для специалистов в области международных отношений, студентов гуманитарных вузов, всех интересующихся доселе неизвестными подробностями нашей недавней истории.

---

В тот же день, 18 марта, новый посол Советского Союза в Иране Садчиков прибыл из Баку в Тегеран. Подготовленные новые предложения, содержавшие уступки в вопросах вывода советских войск, нефтяных концессий, а также связанных с Азербайджаном, были обсуждены в Баку с Багировым. Политические круги США и Великобритании старались, чтобы до начала переговоров между Садчиковым и Кавамом иранский вопрос был вынесен на Совет Безопасности. Несмотря на нерешительность Кавама, Дж. Бирнс и Э. Бевин добились этого. 18 марта генеральный секретарь ООН Трюгве Ли принял посла Гусейна Ала, который в соответствии с полученными инструкциями вручил генсеку ООН обращение Ирана и просьбу вынести на обсуждение в Совете Безопасности вопрос о возникших ирано-советских противоречиях. Ссылаясь на § 1 статьи 35 Устава ООН, Иран просил внести свой вопрос в повестку дня заседания Совета Безопасности, а также распространить текст своего обращения среди членов Совета Безопасности[654].

По обращению Г. Ала Совет Безопасности назначил слушания на 25 марта. Генсек ООН распространил текст жалобы среди членов Совета. Первыми отреагировали на это обращение представители СССР, США и Великобритании. Назначенный представителем СССР при ООН советский посол в Вашингтоне Андрей Громыко написал 19 марта Трюгве Ли: «Я прошу от имени правительства СССР предпринять шаги к тому, чтобы перенести заседание Совета Безопасности с 25 марта на 10 апреля. Для советского правительства весьма неожиданна эта жалоба Ирана в то время как идут переговоры между Ираном и СССР. Учитывая неготовность Советского Союза к обсуждению этого вопроса в Совете Безопасности, советское правительство предлагает провести заседание Совета Безопасности 10 апреля». Однако представитель США Э. Стеттиниус с подачи Дж. Бирнса в своем письме Т. Ли счел нецелесообразным переносить дату заседания. Он писал: «Получил ваше письмо от 19 марта по поводу обращения Ирана. По инструкции моего правительства, обращение Ирана должно быть учтено. В соответствии с резолюцией Совета Безопасности от 30 января следует потребовать рапорт о проведенных между сторонами переговорах»[655]. В свою очередь, британское министерство иностранных дел дало указание своему вашингтонскому послу в случае, если Россия не согласится на проведение заседания Совета Безопасности 25 марта, следует провести заседание без ее представителя. Англия считала, что целью Советского Союза было, затягивая обсуждение вопроса, обеспечить свои интересы в Иране. Госсекретарь Дж. Бирнс был согласен с англичанами. Президент Трумэн на пресс-конференции 21 марта подтвердил эту позицию США. Он еще раз заявил о твердом намерении США рассмотреть иранский вопрос на Совете Безопасности ООН[656]. Таким образом, под давлением США и Великобритании жалоба Ирана на Советский Союз была включена в повестку дня Совета Безопасности ООН.

20 марта премьер-министр Ирана Ахмед Кавам принял нового посла СССР в Тегеране Ивана Садчикова. Встреча проходила тайно, но директор Национального банка Ирана Эбтихадж информировал посла Мюррея о ходе переговоров. В частности, Садчиков сообщил Каваму, что еще в Баку узнал об обращении Ирана в Совет Безопасности и очень сожалеет об этом. Посол был уверен, что его приезд в Тегеран будет воспринят именно как продолжение московских переговоров. В свою очередь, Кавам заявил, что задержка советских войск в Иране после 2 марта связывает ему руки и не дает возможности продолжать переговоры. Садчиков отметил, что во время московских переговоров Иран не сделал в сторону СССР ни одного жеста доброй воли, особенно в вопросе нефти, чем очень обидел Сталина. Кавам обосновал свои действия тем, что ничего не мог сделать в период запрета Меджлиса на все виды концессий, и заметил, что если Советский Союз заставит его преступить закон, то ему останется только подать в отставку, и вряд ли следующий премьер-министр будет к Москве более благосклонен, чем он. Этот ответ премьера заставил Садчикова задуматься. Кавам сообщил советскому послу, что видит перед собой два пути: или подать в отставку, или обратиться в Совет Безопасности. При этом он, как всегда, заверил, что остается сторонником улучшения советско-иранских отношений[657].

22 марта Кавам встретился с послом США. Вновь последовала просьба о полной секретности темы их беседы. Мюррей сообщил о просьбе А. Громыко отложить заседание Совета Безопасности и об официальном заявлении президента Трумэна о невозможности переноса даты заседания. Хотя посол и старался разговорить Кавама, но премьер был все еще под впечатлением бурных переговоров с Садчиковым. Кавам спросил: «Если бы вы были на моем месте, что бы вы ответили на предложение советского посла вывести войска взамен предоставления СССР нефтяной концессии в Северном Иране?» Мюррей сказал, что он может ответить лишь как частное лицо и добавил, что следует очень осторожно относиться к письменным договорам или обмену письмами между Ираном и СССР. Посол высказал мнение, что Советский Союз не выполняет серьезные международные договоры, и только простофиля может поверить, что он будет соблюдать ограниченный двусторонний договор. Поэтому, если Ирану удастся в Совете Безопасности заставить СССР назвать точную дату вывода своих войск, это будет гораздо более сильным аргументом в руках Ирана. В то же время Мюррей советовал во имя интересов Ирана держать двери открытыми для СССР.

В своем отчете госсекретарю Мюррей так резюмировал беседу с Кавамом: «Кавам остерегается, что, если Совет Безопасности, осудив СССР, потребует вывода войск, русские озлобятся и различными способами будут нагнетать напряженность в Иране, создавая все новые поводы для беспокойства и опасения, а ООН не сможет оказать Ирану адекватную помощь. Опытный политик Кавам считает, что давно уже пора договориться с СССР о нефти в Северном Иране. Он верит, что в будущем любой Меджлис санкционирует решение о предоставлении СССР концессии и что эта концессия неизбежна. Он очень осторожно готовит этот план, чтобы выставить его как условие вывода войск». Одновременно посол предупреждал госсекретаря, что если шах не сможет отговорить Кавама, то последнему удастся договориться с Садчиковым об условиях вывода войск не позднее 6 недель после установленного срока[658].

В то время как Кавам испытывал сильнейшее беспокойство в связи с советской угрозой Тегерану, в Вашингтоне посол Г. Ала выступил 21 марта с протестом по поводу обращения А.Громыко. Посол сообщал, что недопустимо более откладывать вывод советских войск из Ирана, т. к. это еще более усугубляет кризисную ситуацию в стране, а в дальнейшем может нанести вред национальным интересам Ирана. Заявление президента Трумэна от 21 марта еще более окрылило посла Ирана. Наконец, 22 марта А. Громыко заявил журналистам, что позиции СССР в этом вопросе незыблемы; по его словам, заседание Совета Безопасности ООН должно быть отложено именно в интересах Ирана, ибо поспешность в этом вопросе может осложнить ситуацию. В Москве, несмотря на заявление для печати советского представителя, предпочли не сообщать в газетах об обращении Ирана в Совет Безопасности ООН и всех последовавших за этим событиях. 22 марта Дж. Кеннан писал из Москвы в Вашингтон: «Хочу привлечь внимание департамента к тому, что прошло уже несколько дней с момента обращения Ирана в Совет Безопасности, но это известие ни прямо, ни косвенно не попало в советскую печать. Также не попала в печать просьба о переносе даты заседания. В эти дни ничего не написано о переговорах между двумя странами. В целом советская общественность не в курсе того, что Советский Союз своими действиями создал в Иране кризисную ситуацию»[659].

Проанализировав последние рапорты из Тегерана, госдепартамент обвинил Мюррея в подталкивании Кавама к предоставлению Советам концессии в обмен на вывод войск, а также в том, что он дал совет держать двери открытыми для СССР. От Мюррея потребовали объяснений, он оправдывался тем, что ему трудно вести переговоры, не имея четких инструкций департамента. В принципе, он смог убедить премьер-министра отступиться от планов, кажущихся ему удачными, но не уверен, что в результате сложившейся затем ситуации ООН и США смогут защитить Иран. Мюррей выразил уверенность, что вывод советских войск крайне необходим и только в этом случае можно будет сохранить советско-иранские дружеские связи. По его мнению, вызвавшая много шума победа над Советским Союзом в Совете Безопасности может обернуться неадекватными последствиями: или вывод войск так и не будет осуществлен, или этот дипломатический реванш лишь унизит русских, и тогда они отыграются на Иране.

Кавам отмечает, сообщал Мюррей, что между СССР и Ираном весьма протяженная граница, и если войска покинут Иран вынужденно, Советы будут иметь достаточно возможностей для осуществления диверсий в Северном Иране. Возможно, что именно об этом предостерегал премьер-министр через Абульгасана Эбтихаджа, который сказал во время нашей беседы, что Иран не может вечно просить Совет Безопасности защитить его от могучего соседа. Кавам считает, и, может быть, это верная мысль, что Ирану следует все же уступить нефтяные концессии России. Если это правильная позиция, то она поможет решить этот столь щекотливый вопрос. Если Советы смогут заполучить концессию в Иране, то они, естественно, проникнут в страну, но это, однако, не означает тактическое или потенциальное поражение США в нефтяном вопросе, т. к. шансы Штатов получить нефтяные концессии в этом районе нереальны. И даже если США получат такую возможность, то транспортировка нефти, с экономической точки зрения, будет абсолютно невыгодна. Премьер очень хорошо представляет себе опасность укрепления России в этом районе и старается свести ее к минимуму, а потому готовит соглашение со все возможной тщательностью. План Кавама подготовлен в лучших персидских традициях, то есть предполагается предпринять обходной маневр и добиться своего хитростью. Кавам получил истинно восточное воспитание, и весьма возможно, что аргументы, приводимые американским дипломатом, не действуют на него. Но это не означает, что аргументы и факты, используемые официальным Вашингтоном, также не дадут должного эффекта. По мнению Мюррея, он не мог возражать против единственно удовлетворяющего всех в это сложное время варианта, и, решив эту проблему, ООН и США могли бы заняться другими, более важными вопросами.