Джамиль Гасанлы - СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941-1946 гг.)

• Название: СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941-1946 гг.)
• Автор: Джамиль Гасанлы
• Издательство: Герои Отечества
• Жанр: Публицистика
• Год: 2006
• ISBN: 5–91017–012–0

В представленной вниманию читателей монографии Азербайджанский ученый Дж. П. Гасанлы исследует малоизвестную широкому кругу читателей тему советско-иранских отношений в 40-х годах прошлого века. Изучив уникальные и ранее неизвестные материалы и документы из архивов России, США, Азербайджана, Грузии, а также анализируя изданные за рубежом труды и публикации в прессе, автор приходит к парадоксальному выводу: холодная война началась не в Европе, а в Азии! Именно советско-американо-британский кризис вокруг Иранского Азербайджана обозначил непримиримые противоречия между союзниками по антигитлеровской коалиции и лег в основу последующей конфронтации между Востоком и Западом.

Дж. П. Гасанлы показывает сложные перипетии использования национально-освободительного движения в Иранском Азербайджане как инструмента внешней политики СССР, отстаивание Западом интересов Ирана в противовес Москве. И тут напрашиваются прямые параллели с сегодняшним кризисом в отношениях между Ираном и США, отстаиванием Россией интересов Ирана в противовес США.

Изложение событий носит хроникально-документальный характер и порою воспринимается как политический детектив.

Книга предназначена для специалистов в области международных отношений, студентов гуманитарных вузов, всех интересующихся доселе неизвестными подробностями нашей недавней истории.

---

5 марта экс-премьер Великобритании Черчилль произнес в Вестминстерском колледже города Фултон (штат Миссури) речь, которая прояснила многие вопросы. Черчилль предложил всеми силами беречь монополию Запада на ядерное оружие. Он говорил: «Известие о создании атомного оружия, сосредоточение в руках Америки технологии и сырья не тревожат сон ни одного человека нигде в мире. Я так думаю, что если бы ситуация изменилась и это страшное известие пришло бы из какой-либо коммунистической или новой фашистской страны, мы бы не могли спать спокойно». Он предлагал противопоставить коммунистической экспансии союз англосаксов, т. е. в первую очередь США и Великобритании. Он заявил: «На земли, еще недавно светившиеся радостью победы союзников, набежала тень. Никто не знает, что собираются делать Советская Россия и ее международная коммунистическая организация в ближайшем будущем и до каких границ могут дойти их захватнические устремления, если вообще имеются такие границы». Анализируя сложившуюся в мире ситуацию, Черчилль пришел к такому выводу: «Начиная от Штеттина на Балтийском море и до Триеста на Адриатическом море над Европой опущен железный занавес. Все сокровища древних государств Центральной и Восточной Европы хранятся по ту сторону этого занавеса. Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест, София — все эти знаменитые города и проживающее в них население попали в сферу влияния Советов, и в той или иной степени подчиняются Советам и находятся под усиливающимся контролем Москвы. Турция и Иран под давлением московского правительства и тяжестью претензий к ним, пришли в страшное волнение». В заключение фултонской речи Черчилль так резюмировал свою мысль: «Я не верю, что Советская Россия хочет войны. Она хочет сорвать плоды победы и, безраздельно пользуясь своей силой, широко распространять свои теории… Больше всего на свете русские любят силу и меньше всего уважают военную слабость. Поэтому наша старая теория о равновесии сил уже неудовлетворительна. Мы не можем уповать на бессмысленное преимущество в силе, так как может появиться причина испытать его в деле»[633]. Консул Россоу в статье «Битва за Азербайджан — 1946» справедливо отмечал, что на момент фултонской речи Черчилля Чехословакия еще не сдалась, Берлин еще не был в блокаде, оставалось еще много времени до изменения Китая и суда над шпионами. И даже термин «железный занавес» был употреблен Черчиллем внутри азербайджанского вопроса».

Газета «Правда» отреагировала на фултонскую речь Черчилля редакционной статьей «Черчилль бряцает оружием», и спокойно относящийся к подобным выступлениям И. Сталин ответил на вопросы корреспондента «Правды». Сталин отметил, что эта речь — опасный шаг, и цель его посеять зерна раздора между союзниками и осложнить их сотрудничество. Рассматривая мировое коммунистическое движение как закономерный процесс, Сталин напомнил, что политика Черчилля, организовавшего после Первой мировой войны «поход 14 государств» на Советскую Россию, потерпела полный провал. «Я не знаю, удастся или нет господину Черчиллю и его друзьям организовать после Второй мировой войны новый военный поход на Восточную Европу. Однако, если им это удастся, а это вряд ли, так как миллионы простых людей стоят на страже дела мира, — тогда с точностью можно сказать, что как и 26 лет назад они будут вновь разбиты»[634]. Руководствуясь этой концепцией, Советский Союз не обратил должного внимания на врученную Дж. Кеннаном лично В. Молотову ноту, хотя госсекретарь Дж. Бирнс сообщал, что США не могут относиться безучастно к азербайджанскому кризису[635].

В начале марта 1946 года наблюдалось осложнение международной ситуации не только в политической и дипломатической, но и военной сфере. 6 марта командующий Прибалтийским военным округом Иван Баграмян с группой высокопоставленных советских командиров прибыл в Тебриз. Одновременно командующий Советской южной группой маршал Федор Толбухин был направлен в Болгарию для руководства военными частями, сконцентрированными на европейских границах Турции. Консул Россоу в секретном донесении Бирнсу от 6 марта писал: «Советские военные соединения днем и ночью продолжают прибывать. Генерал армии Баграмян прибыл в Тебриз и принял командование над советскими войсками в Азербайджане. Говорят, что Баграмян является специалистом танковой войны. У предыдущего командующего, генерала Глинского, не было большого опыта. Дорога Тегеран — Тебриз проложена для невоенных видов транспорта. Советские войска двигаются в направлении Тегерана. Относительно крупные части азербайджанской армии двигаются в том же направлении. Посылаются войсковые части из Тебриза и России в направлении Махабад — Курдистан. Наблюдаются захватнические действия курдской армии, действующей в направлении Махабад — Резайе и на турецкой границе. Все указывает на то, что советские соединения готовятся к крупным военным действиям». На следующий день в совершенно секретном донесении в Вашингтон Россоу заявлял, что не может равнодушно смотреть на действия советских войск. «20 средних танков, 20 бронемашин и 40 грузовиков вышли на Тегеран, 12 танков — на Махабад. Сегодня утром по железной дороге прибыли 12 средних танков. Сейчас Тебриз превращен в военной лагерь. Улицы забиты краснозвездными солдатами, советской техникой, кавалерией, пехотой и офицерами, в необходимых местах Советы установили посты. Меня отказываются ставить в известность об этом». Взволнованный консул предупредил госдепартамент, что необходимо принять срочные меры[636].

Позднее Россоу писал, что за этот период из Советского Союза прибыли по крайней мере 500 танков, необходимое оборудование и запчасти, а также 15 бригад. Эти силы были разделены на три штурмовые и одну запасную части[637].

Как только эти сведения достигли Вашингтона, госсекретарь Бирнс отбросил все сомнения и твердо определился в своем отношении к СССР. 7 марта он собрал расширенное совещание с участием своего заместителя Дина Ачесона и других высокопоставленных официальных лиц государственного департамента. На заседании в центре всеобщего внимания была карта Азербайджана, испещренная линиями, которые создавали иллюзию продвижения советских войск к Турции, Ираку, Тегерану и нефтяным запасам Южного Ирана. Объясняя это тревожное положение, Бирнс с трагическим пафосом восклицал: «Теперь мы вынуждены будем отдать им обе нефтяные бочки»[638].

На следующий день под руководством Ачесона обсуждение иранского вопроса в госдепартаменте было продолжено. В ходе прений эксперт-советолог Чарльз Бохлен заявил: «Если учесть, что у Америки нет возможности воздействовать на советские войска в Иране, что у США нет никаких военных сил в этом регионе, нам не остается ничего другого, как только напугать соперника»[639]. Это предложение Ч. Бохлена было принято аналитиками Белого дома. 8 марта Дж. Бирнс направил В. Молотову ноту, которая по сравнению с нотой двухдневной давности была несравнимо жестче. В ней говорилось: «Вашингтонское правительство проинформировано о действиях Советов в Иране и о продвижении советской техники и военного снаряжения из Тебриза в направлении Тегерана и Турции… США хотели бы знать, почему Советы, вместо того чтобы выйти из Ирана, вводят туда дополнительные войска?» Правительство США требовало от советского руководства объяснить причины происходящих в Южном Азербайджане событий[640].

Пока Кавам находился в СССР, госсекретарь Бирнс через посла Мюррея сообщил тегеранскому правительству, что во время встречи с Кеннаном премьер-министр интересовался статусом Совета Безопасности ООН. Госсекретарь сообщал, что Совет Безопасности временно приостановил свою деятельность в Лондоне, но неофициально согласовано, что очередное заседание состоится 21 марта в Нью-Йорке. Однако Бирнс напомнил, что в случае необходимости Совет Безопасности может собраться в любое время. В то же время 8 марта Бирнс через временного поверенного в делах Британии в Вашингтоне Гольмана направил своему коллеге Бевину запрос: «Если мы не получим удовлетворительного ответа на ноту от 6 марта и советское правительство в противовес желанию иранского правительства будет продолжать держать свои войска в Иране, поднимет ли наше правительство незамедлительно этот вопрос в Совете Безопасности? Присоединится ли Соединенное Королевство как третий участник Декларации об уважении территориальной целостности Ирана к США в постановке этого вопроса перед Советом Безопасности?»[641].

Несмотря на жесткую позицию Бирнса и неудачу московских переговоров, Кавам предпочитал в переговорах с СССР быть предельно осторожным. Он сомневался в целесообразности вынесения вопроса на Совет Безопасности до приезда нового советского посла в Тегеран. Эти сомнения подтвердил и советник иранского посольства в Вашингтоне А. Дефтери в беседе с заместителем директора управления Ближнего Востока и Африки госдепа Джорджем Алленом. Доктор Дефтери сообщил, что, по инструкции премьер-министра Кавама, иранское посольство должно внимательно изучить вопрос до вынесения его на Совет Безопасности и учесть, что после прибытия нового посла в Тегеран переговоры будут продолжены. Дж. Аллен допускал, что тегеранские переговоры могут создать новые возможности для иранского правительства.