Герман Волков - Золотая Колыма

• Название: Золотая Колыма
• Автор: Герман Волков
• Издательство: Магаданское книжное издательство
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1984

Документальная повесть о  первой  Колымской  геологической  экспедиции  (1928-1932),  положившей  начало  промышленному освоению  нашего края. Герои  повествования выдающийся ученый-геолог  Ю.А. Билибин и его соратники.

---

Среди старателей объявление Оглобина вызвало сильное негодование. В сологубовской артели особенно были недовольны и даже обескуражены тем, что старшим горным смотрителем над ними оказался Поликарпыч, с которым на равных Бовыкин, Канов, Сафейка много лет бродили по колымской тайге, искали золотишко, а в прошлом году, когда зацепились здесь за него, что-то не поделили... К теперь от выдвиженца Поликарпова ничего хорошего не жди. Хэттл вовремя ушел...

30 сентября весь день шел снег, мокрый и тяжелый, К вечеру стало подмораживать, и тропки покрылись скользкой ледяной коркой. Задубели промокшие ватники.

Вечером Оглобин возле своей палатки собрал весь приисковый народ, пригласил и разведчиков. Сам сел на пенек, распахнул черную кожанку, выставив напоказ яркокумачовую сатиновую рубашку, и, подкрутив жесткие, пшеничного цвета усы, громко спросил:

— Объявление читали? Ну а теперь слушайте доклад.

Начал с текущего момента и с Чемберлена, который грозит нам. Чем грозит, не пояснил, а сказал, что мы добываем золото не для Чемберлена, а своему рабоче-крестьянскому государству и должны это золото все до крупицы сдавать в государственную кассу, то есть в контору, и это будет наш ответ Чемберлену.

— А кто не хочет — убирайся вон! Доклад окончен.

Оглобин направился к палатке. Но люди не расходились, переминались. Наконец кто-то из хабаровчан несмело спросил:

— А где оно, золото-то?

Другой посмелее:

— А транспорт когда придет?

Хабаровцев поддержал один из «турков»:

— Портки сползают, а ни транспорта, ни золота не видно!

— Когда сползут, тогда и увидишь,— сострил Алехин.

Все — в хохот, лишь владелец портков обиделся:

— Заржали! Им, разведчикам, можно ржать. У них: есть золото, нет золота, а за каждый шурф, за каждую проходку денежки в карман. А вы чего радуетесь?

Все враз смолкли, будто вдруг дошло, что контора, за копку ям и промывку песков платить не будет, а только за золото.

Билибин воспользовался молчанием:

Тут кое-кто завидует разведчикам. Так я предлагаю всем: идите к нам на проходку разведочных шурфов, и мы каждому будем платить как положено.

— А сколько положено?

— Сколько своим рабочим, столько и вам.

— В Охотске больше платят!

— И у нас, на Амуре, больше.

— А на Алдане еще больше!

— Алданскую расценку давай!

— Подумаем, посчитаем, возможно, алданскую положим,— пообещал Юрий Александрович.

— Ну, и мы подумаем...

На этом разошлись.

Контроль за старательским намывом золота Оглобин и Билибин возложили на старшего горного смотрителя Поликарпова и заведующего разведрайоном Раковского.

На следующее после собрания утро Раковский мелким четким почерком, буквами, похожими на бисеринки, на первой странице черноколенкоровой книжки записал:

«1 окт. 1928 г. к л. Безымянный.

Вчера были на собрании рабочих-старателей. Представитель Союззолота Оглобин делал доклад. Ввиду жалоб рабочих на отсутствие золота, так как разведанных участков нет, мы предложили им временно работать у нас на шурфовке. Относительно расценки на работы договориться не смогли. Условились, что мы ее выработаем, а затем предложим.

Домой пришли поздно. Идти было скверно, так как с утра все время шел снег, а к вечеру подморозило».

В конце того же дня Сергей Дмитриевич дополнил эту запись:

«Сегодня Оглобин и служащий Поликарпов были у нас. Совместно с ними обсудили расценки на работы. В основу взяли алданские расценки. Наши расценки по сравнению с алданскими ниже.

Снова идет снег».

Снег валил весь день. И снова, как вчера, к ночи стало подмораживать. Обговорив расценки и другие дела, Оглобин и Поликарпов по настоянию Юрия Александровича остались ужинать. Билибин очень хотел развязать язык молчаливому Поликарпычу, чтоб кое-что выведать о Колыме, о его поисках колымского золота, да и о нем самом.

Выпили, разговорились. Оглобин, Раковский и Билибин ударились в воспоминания. Только Филипп Романович помалкивал. Крепкий мужик, он не пьянел от выпитого, лишь оглаживал свою смоляную бороду-лопату и с поклонами благодарил начальника экспедиции за угощение, а больше за то, что приехал тот на Безымянный проверять его заявку.

— Фартовый ключик... Золотой ключик,— повторял он. Чувствовалось, что Филипп Романович нашел на этом ключике свою судьбу, все свои надежды возложил на него: — Получу вознаграждение, отправлюсь ка родину... В Рязанской губернии я родился, под Скопиным. Женюсь, хозяйством обзаведусь...

А когда Билибин напомнил ему, чтобы разговорить, о том, как Миндалевич сажал его в тюрьму якобы за утайку золота, Филипп Романович беззлобно отмахнулся:

— Бог с ним, с Миндалевичем-то... Ключик зазолотил — и слава богу! Сколько он даст металла-то, Юрий Александрович? Мы бы летось два пуда намыли, да отощали...

— Два пуда — это мелочь. Безымянный даст больше.

Вот разведаем и точно подсчитаем. Но и это еще не все! На Безымянном свет клином не сошелся! Таких ключиков, как твой, в этом краю много. Про Бориску-то слышал?

— Как не слышать... Его ключик и искали, да не нашли. Якуты Александров и Кылланах похоронили Бориску. Где-то здесь, на Хиринникане, а точно где — или рассказать не сумели, иль я не понял. Словом, пока еще не вышли на Борискин ключик. Вот приедут сюда Александровы, их надо поспрошать. Они точно покажут Борискину могилу, а там, надо полагать, и его ключик...

— А Розенфельд где ходил?

— Не знаю. С Розенфельдом Сафейка ходил, вместе с Бориской у него в конюхах были. Но где ходили, там золото не находили.

— А вот карта Розенфельда,— Юрий Александрович извлек из полевой сумки точную ее копию.— Крестиками помечены золотые жилы, похожие, как писал Розенфельд, на молнии...

Поликарпов и Оглобин лбами стукнулись над восьмушкой бумаги и в один голос спросили:

— А где они, крестики?

— В том-то и дело: на бумаге есть, а где в природе — неизвестно, привязки у них нет. Сафейка-то согласится показать, где ходил Розенфельд? Проводником к нам пойдет?

— Сафейка сговорчивый, пойдет.

Мало сказал Поликарпыч, и спирт не помог развязать его язык. Никаких легенд, на которые так охочи золотоискатели, от Филиппа Романовича не услышали. Он молчал не потому, что был скрытен, а потому, что никогда языком попусту не трепал. Но и то, что сказал, было очень ценно.

Юрий Александрович проводил гостей почти до самого стана. А по дороге вместе с Оглобиным составлял план поисковых и разведочных работ. Борискин ключ покажут якуты Александровы. Они, вероятно, придут с ближайшим транспортом, а не придут, то их можно и привезти за счет экспедиции или Союззолота — за деньги старик Александров все покажет, и тогда на Борискином ключе экспедиция как и на Безымянном, поставит разведку, но пока не разведает, «хищников» на ключ не пускать! Ну, а места, где ходил Розенфельд, покажет Сафейка, если его нанять в экспедицию проводником. И тогда найдутся те молниеподобные жилы, что помечены на карте Розенфельда загадочными крестиками. Другой отряд направить по Колыме обследовать те речки, которые проплывали,.. А сам Билибин еще раз пройдет по порогам Бохапчи, поищет золото в ключах, впадающих в Малтан и Бохапчу, а заодно еще раз докажет, что по этим рекам вполне можно сплавлять-грузы.

— Согласен, Филипп Диомидовнч?

— Согласен,— ответил Оглобин.— А сейчас нужно пробиваться в Олу, проталкивать транспорт, а то с голоду помрем. И якутов Александровых я сюда доставлю.

Сырой, тяжелый снег валил и на третий день. Утопая в нем, рабочие разбили вторую разведывательную линию, от левой террасы долины до правой наметили семнадцать шурфов, на расстоянии двадцать метров один от другого.

Четвертого октября с утра было ясно, но в обед, когда Степан Степанович и Миша Лунеко приступили к шурфовке — начали расчищать площадку, делать нарезку,— снова повалил снег.

В этот день Раковский окончательно доработал и переписал начисто расценки для старателей и направил их в приисковую контору.

Сергею Дмитриевичу казалось, что он хорошо знает старателей. Как они ни жаждали шального золота, но, пока его нет, готовы урвать и медную деньгу. Согласятся временно поработать на шурфовке потому, что оплачиваться этот труд будет неплохо, а тем, кто хорошо и честно поработает, приисковая контора выделит разведанные участки в первую очередь.

Так думал п Юрий Александрович. Соглашаясь на высокие, не предусмотренные сметой расценки, он надеялся с помощью старателей за короткий срок разведать всю долину ключа Безымянного, а золото, которое будет найдено, покроет все непредвиденные расходы. Об этом он договорился и с Оглобиным, пообещав все разведанные участки незамедлительно передать прииску.

Примерно так мыслили и Оглобин и Поликарпов, тоже вполне уверенные в золотоносности ключа Безымянного и в том, что труд старателей не пропадет даром.