Иоанн Кронштадтский - Дневник. Том II. 1859-1860. Богопознание и самопознание, или внутренее священнонаучение от Святого Духа

• Название: Дневник. Том II. 1859-1860. Богопознание и самопознание, или внутренее священнонаучение от Святого Духа
• Автор: Иоанн Кронштадтский
• Издательство: Издательство «Отчий дом»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001

ДНЕВНИК ТОМ II. 1859-1860. БОГОПОЗНАНИЕ И САМОПОЗНАНИЕ, ИЛИ ВНУТРЕНЕЕ СВЯЩЕННОНАУЧЕНИЕ ОТ СВЯТОГО ДУХА

---

Господи, отрок мой лежит в дому разслаблен, люте стражда. И глагола лечу Иисус: Аз пришед изцелю его. И отвещав сотник, рече Ему: Господи, несмь достоин, да под кров мой внидеши: но токмо рцы слово, и изцелеет отрок мой (Мф. 8, 6 8). Душа наша — этот отрок: она лежит в дому тела [201] расслабленная и люте страдающая. Будем же говорить Господу: Господи! отрок мой…

Токмо рцы слово, и изцелеет отрок мой… (Мф. 8, 8). Ответ: Иди, иякоже веровал ecu, буди тебе (Мф. 8, 13). Сколь сильна вера наша, столь великие и дары подает нам Бог; чем живее вера, тем большие исходатайствует она нам Божии дары: вся возможна верующему (Мк. 9, 23). — И изцеле отрок его в той час (Мф 8, 13). Так и душа наша исцеляется от грехов и страстей в то время, когда вера наша бывает самая твердая, искренняя, живая… Когда око души, очищенное и просветленное слезами, зрит Бога как Спасителя милосердого, спасающего нас от грехов наших. Душа Eiaina исцеляется в тот именно час, когда Господь речет нам слово: иди, и якоже веровал ecu, буди тебе.

Теща Петрова лежаща и огнем жегома (Ср.: Мф. 8, 14) — это душа твоя, страстями поверженная и жегомая. Вот прикасается Господь руке ее: и оставляет ю огнь страстей, и востает она и служит Господу с свободным сердцем (Ср.: Мф. 8, 15–16).

Вот Любовь, Которая взяла недуги наши и понесла болезни наши (Ср.: Мф. 8, 17).

Много уходит, не в пример же того больше приходит. Так думать должны мы, если скупость смущать будет сердце, жадное к тленным стяжаниям.

Согрешающие — врази суть своего, своего живота [202].

Помни, что шубы — твою и жены твоей — Бог повелел моли изъесть в обличение и наказание скупости вашей. Не щади же ничего с сей поры.

Что это во рту у тебя? Ты говоришь: сигара, — — а я говорю: дымящаяся головня. А при этих двух словах я вспоминаю слова пророка Исайи, который от лица Господня назвал двух весьма важных по сану, но непотребных по жизни человек, дымящимися головнями (См.: Ис. 7, 4). Как не скажешь, и совершенно справедливо, что люди, проводящие жизнь только в чувственных удовольствиях, — самое точное подобие тех сигар, которые тлеют в их нечистых устах? Так, человек плотский, и сигара твоя, вечно тлеющая у тебя во рту, и ты сам — почти одно и то же. Дымишь ты только Божий свет своими плотскими делами, а о делах правды не помышляешь. Но вспомни, что людям, сеющим в плоть (Ср.: Гал. 6, 8), обещано вечное тление в огне геенском, и ты, как сырая головня, будешь пищею вечного огня. Куря свою сигару и вдыхая дым ее, впитывай в себя мысль, внедряй веру в свое сердце, что ты сам обратишься некогда в вечную головню, если будешь на этом свете предан одним удовольствиям чувственности. — Идите от Мене, проклятии, во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его (Мф. 25, 41).

Владычица умерла телом, но и по смерти жива [203] Она и спасает присно призывающих Ее всем сердцем. Из этого несомненно уверяюсь, что и я после смерти буду жить, как несомненно верно, что жива и после смерти Мати Божия. То же и другие святые, и они живы и спасают прибегающих к ним с усердною верою. Сколько залогов моего бессмертия! Хотя будущая жизнь — только в обетовании, но она так же несомненна, как настоящая.

Писания святых пророков, апостолов и святых отец — фотография их душ святых, или точнее, фотография великого духовного Света — Бога (тоΰ Φωτός [204]).

Вы есте свет мира; вы есте соль земли… (Мф. 5, 13—14.) Этого света, этой соли — почти нет в столице. На 300000 православных христиан только 60 церквей и 200 человек духовенства белого. Капля в море.

Великая ночь! Священная ночь! Спасительная ночь! Тогда как все спали, кроме пастырей, и никто не помышлял о великом событии, на землю сошел Единородный Сын Божий, Которым все сотворено. И как сошел! Тихо, незаметно, как дождь на руно, или капля каплющая на землю (Пс. 71, 6). Не окружает Его величие небес, нет: Он Себе умалил, зрак раба приим, в подобии человек быв (Ср.: Фли. 2, 7), и не сияет Он неприступным светом Божества (Ср.: 1 Тим. 6, 16): Он — слабый Младенец, хотя и содержит Сам небо и землю; Он повит пеленами; Он испускает вопль плача, как мы; Он даже в яслях — потому что не нашлось для него места в доме. Зане небе им места в обители (Лк. 2, 7). Сияет, правда, невдалеке небесная слава: Архангел благовестит; да множество Воинств Небесных, окруженных небесным светом, являются не спавшим пастухам и объявляют им, какое великое и всерадостное событие совершилось в эту ночь! Но Сам Царь Ангелов не допускает им сиять небесным светом при Своих яслях, Сам — в уничижении нашего ради спасения [205]: так могут ли окружать Его в небесной славе — рабы Его? Если они явились в небесной славе пастырям, то для того, чтобы уверить их, что весть о рождении Спасителя миру принесена им с неба, значит, весть истинная, несомненная.

Сын Божий пришел с неба на землю за нами, чтобы нас, погибавших на земле, возвести на небо, на жизнь бесконечную на радость святым Ангелам.

Итак, братия, Христос родися — славите; Христос низшед с небес — встречайте; Христос на земли — возноситеся и веселием воспойте людие [206]. Ныне родился наш Спаситель: как нам не петь в веселии, как не торжествовать, как не возноситься от земли на небо? Пастыри поклоняются Богомладенцу; волхвы спешат с дарами к Новорожденному и подносят Ему злато, ливан и смирну. А мы что принесем? Каждая из сотворенных Им тварей приносит Ему дар: Ангелы — пение; небеса — звезду; земля — вертеп и ясли; пастырие — чудо; волхвы — дары и человеческий род — Матерь Деву [207] Это тогда, при рождении, а теперь — при торжественном воспоминании дивного рождения Великого Божественного Младенца ·— что мы принесем Ему? Что же? (Он не нуждается в дарах вещественных: Творец всего не принимает угождения от рук человеческих, потому что Сам дает всем живот, и дыхание, и все.) Нет для Него от нас дара приятнее, как чистое сердце, а как сердце, по свидетельству Слова Божия, есть душа наша — то значит, нет для Него дара приятнее от людей, как их душа чистая, верная, добрая, отвечающая на любовь любовью, на благодеяния признательностию, на призывание — усердным последованием. Потому ныне особенно будем внимательны к себе, к своему сердцу и заставим его почувствовать всею силою, всею крепостию его величие Божией любви к людям, ради которой Он не пощадил и Сына Своего Единородного, но за них всех предал. Его (Ср.: Рим. 8, 32); углубим в сердце эти великие слова Спасителя о любви Божией к миру: Тако возлюби Бог мир, — говорит Он, — яко и Сына Своего Единороднаго дал есть, да всяк веруяй в Онъ не погибнет, но иматъ живот вечный (Ин. 3, 16). И ответим на эту любовь Божию своею любовию. И вот Этот Сын Божий, данный нам, Тот Самый, Который, приняв зрак раба (человека) (Ср.: Флп. 2, 7) и став подобным нам по всему (Ср.: Евр. 2, 17) человеком, лежит ныне в яслях, повитый пеленами. Приидите же, люди, к этим яслям и припадите к Лежащему в них и во смирении сердца скажите: Тебя, Единородный Сыне и Слове Божий, позвали с неба грехи наши и Твоя безмерная любовь к нам. Нет у нас ничего, что мы достойно Тебя могли бы принести в дар Тебе: мы — Твои твари, и все, что у нас, — Твое, но знаем, что было бы приятно Тебе от нас получить в дар сердце наше, знаем, чего ищешь в нас: сыне, даждь Ми твое сердце (Ср. Притч. 23, 26). Дорогой то для Тебя был бы от нас дар, но в редких из нас он есть, хотя бы и каждый мог, при помощи Твоей, принести его Тебе. Итак, принесем же Ему сердца чистые; да вознесется к Богомладенцу молитва искренняя от сердца сокрушенного и смиренного (Пс. 50, 19). Итак, созижди в нас сердце чистое (Пс. 50, 12) — и мы принесем его Тебе в дар. А кроме его нет для Тебя у нас дара. А мы же, с своей стороны, будем стараться, при помощи Твоей, очищать его от всякой скверны. Аминь. Будем усердно молиться Ему, Богу сердец, чтобы Он дал нам сердце чистое, и всячески будем стараться очищать сердца свои от всякого греха, от всякой страсти, от всякой привязанности страстной к чему–либо житейскому, от помыслов сомнения, маловерия, неверия, лукавства, хулы.

Сердце — око человека; если это око просто и чисто, всему человеку светло (Ср.: Мф. 6, 22): он ходит во свете (Ср.: 1 Ин. 1,7) — все вещи видит в надлежащем их свете и значении, употребляет их сообразно с их значением; всех людей видит также в надлежащем свете и свои отношения к ним имеет или старается иметь всегда правильные, вообще — он ходит во свете; если же оно лукаво и нечисто, тогда и вся жизнь человека слагается из лукавства и всякой нечистоты: все он видит криво, в извращенном виде, не знает надлежащей цены вещам и употребляет их наизнанку. Аще око твое просто, все тело твое светло будет: аще ли око твое лукаво будет, все тело твое темно будет (от сердца исходят… око лукаво). Аще убо свет, иже в тебе, тма есть, то тма кольми… (Мф. 6, 22–23.) Как же необходимо при воспитании юношества обращать внимание на это душевное око! А у нас что? — И внимания почти не обращают на сердце. А ведь — христиане! А ведь слушаем слово Господа Иисуса Христа очень не редко и знаем, какое внимание обращено у Него на сердце человеческое! Напрасно ли все избранное человечество старалось всю жизнь об очищении сердца своего? Где же у нас смысл? — Воспитатели! Все внимание ваше сосредоточивайте на сердце воспитанниц и воспитанников: когда сердце просветите у них, тогда ум сам собою просветится; ум — герольд сердца, ум видит то, что прежде видит сердце. Векую мыслите лукавая в сердцах своих? (Мф. 9, 4.) Будь сердце чистое: и не было бы мыслей лукавых у человека — их начало в сердце. Потому ближени чистии сердцем: яко тии Бога узрят (Мф. 5, 8).