Иоанн Кронштадтский - Дневник. Том III. 1860-1861. Созерцательное богословие. Крупицы от трапезы Господней

• Название: Дневник. Том III. 1860-1861. Созерцательное богословие. Крупицы от трапезы Господней
• Автор: Иоанн Кронштадтский
• Издательство: Издательство «Отчий дом»
• Жанр: Религия
• Год: 2001

Иоанн Кронштадтский. Дневник, том III. 1860-1861. Созерцательное богословие. Крупицы от трапезы Господней.

---

Правила для употребления пищи. Когда после пищи предстоит тебе много ходьбы или много говорить по книге и вместе действовать, не усумнись поесть довольно, но когда и ходьбы не предстоит и много говорить или петь, а напротив, после принятия пищи хочешь отдохнуть, как можно меньше принимай пищи, только меру необходимую для поддержания телесных сил. Вообще на предстоящие труды кушай довольно, а когда нет их впереди, кушай мало. Впрочем, воздержно пий, мало яждь всегда: и здрав будеши, по святителю Митрофанию.

Припомнить разговор Петра Константиновича о блудницах, о жизни их, о раболепстве их мужчинам и содержательницам; о количестве их соитий в один день; о скотоподобности их, о побудительных причинах, по коим они поступают в вольные домы: готовая пища, питье (вино, пиво, мед), нарядная одежда, мягкая постель, беззаботная жизнь; чужды они упования на Бога. Количество блудниц до 300. — Как допускать их к Святым Тайнам? — Причины, от которых распространяется блуд: советы докторов, их неправильные суждения о здоровье человека.

† На молитве или пред тем, как нам идти надо на молитву, в церковь, нас раздражает всякая безделица — отчего? Оттого, что враг поджигает. Можно ли строго судить тех людей, кои раздражаются на молитве? Нельзя. Надо пожалеть и помолиться об них и в дружеской беседе с ними показать им все неблагообразие нетерпения и раздражительности, если где, то особенно на молитве, когда мы предстоим пред Лицем Самого Бога мира. — На молитве же, известное дело, враг поджигает наше сердце и разными сомнениями в истинах веры, Словом Божиим и вселенской Церковию утвержденных. — Ни на что подобное не обращать внимания.

Неисчерпаемое зло во мне.

Зависть. Положим, что дали другому вещь лучшую, чем мне, или такую же, как мне. Я ее и не употребляю, и она мне не нужна, а сердцем болю, и тоскую, что брату дали то же, что мне, даже лучше, или хоть не лучше, да в чужих руках кажется лучше. Если и от себя даю другому лучшую вещь, чем у себя осталась, и тогда завидую другому, что ему дал лучшую вещь. Какая бездна зла во мне! † Вот поганая зависть! Все бы мне, все бы мне, а другому — не надо: он имеет, ему не на что! Эка лукавая! Эка злая! Эка самопритягательная! Июня 13 дня 1861 года.

† Во время молитвы часто ощущаешь в сердце болезненное, какое–то огненное сопротивление тому, что читаешь, прекословие, противоречие почти каждому слову. От плод их, сказано, познаете их (Мф. 7, 16). Поэтому легко узнать противника всему истинному и святому — диавола. Скорее смирись во глубине сердца своего пред Господом и святою материю Церковию, наставляемою и руководимою Духом Святым!

Иногда же враг поражает сердце бесчувственностию, а ум — тупостию, и ум слепотствует, а сердце бывает как камень: ничего не понимаешь и не чувствуешь, что читаешь. Сколько козней!

О скупости. Скупость заметна и у младенца. Попросите у него пряника, который в его руках, — не даст, а станьте отнимать его — заплачет.

† Когда проходишь мимо храма или мимо часовни, сними из благоговения к святыне Божией шапку свою, перекрестись и скажи про себя от сердца эти слова: благослови, Владыко, раба Твоего от места Твоего святого и исправи путь мой пред То бою (Ср.: Пс. 5, 9), да пойду во истине Твоей (Пс. 85,11). А когда входишь во храм, благоговейно перекрестись и скажи эти слова: благословен ecu в храме славы Твоея, Господи, Боже отец наших, препетый превозносимый во веки (Ср.: Дан. 3, 53).

Когда во время молитвы дома или в храме увлечешься мыслями и заботами о чем–либо житейском, немедленно останови их течение и скажи внутренно слова Спасителя: ищите прежде Царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам (Мф· б, 33).

Когда ставишь свечку пред образом Спасителя, говори про себя: горящую свещу приношу Тебе, Спасе, Ты же возниспосли огнь благодати Пресвятого Твоего Духа в сердце мое; когда пред образом Владычицы, тогда говори: огнь Божества во чреве Твоем неопально носившая [344] молитвами Твоими подаждь душе моей попаляющий грехи, согревающий и просвещающий огнь благодати Пресвятого Духа. А когда пред образом святого, говори: благий рабе Благого Владыки имярек, моли Бога о мне, грешнем, да огнем любви воспламенит хладное сердце мое и да просветит ум мой, потемненный страстями, светом благодати Своея.

Боже мой! Как сильно чувственность овладела всеми христианами! Везде видишь одно услаждение внешних чувств — услаждение зрения, слуха, вкуса, обоняния и осязания. Постройка домов, их наружная и внутренняя отделка, убранство — все делается напоказ, чтоб приятно было посмотреть, чтоб глаз не нагляделся; одежды дорогие, изысканно убранные, ласкают зрение  [345], музыка услаждает слух, изысканные кушания и пития — вкус, благоухания тешат обоняние; осязание лелеют мягкие одежды, стулья, постели — все и все служит чувственности, весь человек обратился в чувственность, покорив дух плоти. А от такого преобладания чувственности над духом, посмотрите, какая во всем роскошь, как у нас вздорожали все предметы житейской необходимости; от этого, да именно оттого они и дороги, что слишком много потребляются. Человечество сделалось пропастью, все поглощающею и никогда не наполняемою. При естественном стремлении духа нашего к бесконечному и при чувственном его направлении он изобрел бесконечно много разных, прежде неизвестных потребностей и тем ограничил до бесконечности свою свободу. — Боже мой! Жалко человечество! Еще жалче христианства! Твоею ли это Кровию искупленные рабы, Господи Иисусе Христе? Истребил враг у многих христиан надежду на будущие блага и всю надежду человека, все сердце его привязал к благам чувственным.

Когда враг свяжет сердце твое жалением пищи и пития для посетителей, скажи ему: не о хлебе едином жив будет человек… но о всяком глаголе… <изо уст> Божиих (Ср.: Втор. 8, 3; Мф. 4, 4) и вспомни Спасителя, как Он был в пустыне исо зверьми (Ср.: Мк. 1, 13), а не с людьми, где, значит, от людей нельзя было ожидать помощи в пище и питии, звери же не могли дать ее, сами ни сея, ни жня, ни собирая в житницу (Ср.: Мф. 6, 26), и как Он между тем полагался на Промысл Божий, яко Человек. Или вспомни Иоанна Крестителя, который тоже жил в пустыне (См.: Мф. 3, 1–4; Лk. 1, 80) и на пустыню одну или, лучше, на одного Бога имел надежду, отвергнув помощь человеческую. Вспомни также, что ты живешь не в пустыне, а в обществе людей, притом христиан, которые во всякое время готовы на помощь тебе и от которых ты сам ежедневно, в самом деле, получаешь помощь.

Когда тебе ложно представится, что известный тебе человек живет даром, без дела и туне хлеб твой ест и ты внутренно, с досадою и желчию укоришь его в этом и презришь его, постарайся всем сердцем тотчас же обратить эту укоризну на себя и скажи себе: да я сам часто или не делаю никакого дела, или делаю лениво, не настоящим образом, и сам я первый тунеядец у Тебя, Боже преблагий и прещедрый! Это нужно для того, чтобы попрать свое самолюбие, гордость, злобу и скупость и чтобы исполнить слова Господа, глаголющего в Евангелии: что видиши сучец, иже во оце брата твоего, бервна же, еже есть во оце твоем, не чуеши. — Лицемере, изми первее бервно из очесе твоего, и тогда прозриши изъяти сучец из очесе брата твоего (Мф. 7, 3, 5)! По самолюбию мы всегда почти видим в других и малые грехи, а в себе и больших не хотим приметить; себя считаем многодельными, а других бездельными, себя — заслуживающими даров Господних, а других — нет.

И в учениках Господних, до обновления их Духом Святым, преобладала больше надежда на пищу и питие, а не на всемогущего Господа. Однажды они забыли взять хлебов, и, надо заметить, вскоре после чудесного умножения их, насыщения ими четырех тысяч народа, — и кроме одного хлеба не имели с собою в лодке. Господь сказал им: смотрите, берегитесь закваски фарисейской и саддукейской (лицемерия), а они, рассуждая между собою, говорили: это сказано к тому, что у нас нет хлебов (Ср.: Мф. 16, 6–7). Заметьте, заботятся о хлебах тленных при Хлебе Животном, сшедшем с небес (Ср.: Ин. 6, 41), Каков есть Иисус Христос, Который и камни может претворить словом в хлебы или один хлеб умножить в тысячи. Вот немощь и слепота плотского человека! Находясь у Самого Источника жизни, он надеется не на этот приснотекущий и вечный Источник, а на тленный, немощный, плотский, скоропреходящий способ поддержания одной тленной жизни тела своего. Иисус, уразумев, говорит им: что рассуждаете о том, что нет у вас хлебов? Еще ли не понимаете и не разумеете? Еще ли окаменено у вас сердце? Имея очи, не видите? имея yшu, не слышите? и не помните? Когда Я пять хлебов преломил для пяти тысяч человек, сколько полных коробов набрали вы кусков? Говорят Ему: двенадцать. А когда семь для четырех тысяч, сколько корзин набрали вы оставшихся кусков? Сказали: семь. И сказал им: как же не разумеете? (Мк. 8, 17–21.) — Здесь Господь обличает в них маловерие и ложную надежду на пищу. — Впрочем, эти слова относятся вполне и к нам. Ведь мы — ученики Христовы, и Он с нами так же, как и с апостолами.