Роберт Рождественский - Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

• Название: Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
• Автор: Роберт Рождественский
• Жанр: Поэзия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-72351-5

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

---

Сауна

Об испытаньях прежних
не вспоминай пока что…
Ты —
        в сауне.
Ты – грешник.
И потому —
покайся!
Вживайся оробело
в блаженство и мученье…
Но если это —
пекло,
куда девались черти?..
Жара,
        жарынь,
                  жарища,
не утихая, стелется.
Она теперь
               царица!
Она теперь
               владелица!
Она погодой вертит.
А здесь,
          в горниле сауны,
из флоры —
                 только веник,
и только я —
                  из фауны.
И не хватает воздуха.
И дышишь —
как воруешь.
Но тут же надо —
                        в озеро!..
А сможешь?
А не струсишь?..
Наверное, сумею.
Конечно же, не струшу.
Сейчас я чуть помедлю
и выбегу
           наружу!
Ведь мы, во всяком случае,
в своем существовании
и кипятками
                варены!
И холодами
                кручены!
Все в жизни повторяется.
И в нас уже
               вколочено:

В холодное!
В горячее!
В горячее!
В холодное!

Винтики

Время
        в символах разобраться!
Люди – винтики.
Люди – винтики…
Сам я винтиком был.
                            Старался!
Был безропотным.
Еле видимым.
Мне всю жизнь
                     за это расплачиваться!
Мне себя, как пружину,
раскручивать!
Верить веку.
И с вами
            раскланиваться,
Люди винтики,
Люди-шурупчики.
Предначертаны
                     ваши шляхи,
назначение каждому
выдано.
И не шляпы на вас,
а шляпки.
Шляпки винтиков,
Шляпки
           винтиков!
Вы изнашивайтесь,
вы ржавейте,
исполняйте
               все, что вам задано.
И в свою исключительность
верьте!
Впрочем,
            это не обязательно.
Все равно обломают отчаянных!
Все равно вы должны остаться
там, где ввинтят, —
в примусе,
              в часиках,

в кране,
          в крышке от унитаза.
Установлено так.
Положено.
И —
      не будем на эту тему…
Славься,
винтичная психология!
Царствуй, лозунг:
«Не наше дело!»
Пусть звучит он
                      как откровение!
Пусть дороги
                  зовут напрасно!..
Я
  не верю, —
хоть жгите, —
                   не верю
в бессловесный
винтичный разум!
Я смирению
                 не завидую,
но, эпоху
понять пытаясь, —
я не верю,
             что это винтики
с грозным космосом
побратались.
Что они
           седеют над формулами
и детей пеленают бережно.
Перед чуткими
                    микрофонами
говорят с планетою бешеной.
И машины ведут удивительные.
И влюбляются безутешно…
Я не верю,
              что это винтики
на плечах
нашу землю держат!..
Посредине двадцатого века
облетают
ржавые символы…

Будьте счастливы,
                        Человеки!
Люди умные.
Люди сильные.

Планета друзей

А вам не услышать,
                          как холодно звякают листья.
А вам не увидеть
                       дрожания каменных веток…
Я это пишу слишком близко от вас.
Очень близко.
И все ж таки так далеко,
                                как с другой планеты.
На этой планете
себе я не доверяю.
Смеюсь над собой, —
                             и никак не кончается это.
Я голос теряю.
Я чьи-то пути повторяю.
И вижу:
проходит мимо
                     ваша планета!
Она появляется —
чудо мое зоревое,
глаза
      застилает!
Величием дышит безмолвным.
Она проплывает
                      в густом голубом ореоле,
прошитая солнцем.
Продутая ветром.
Пропахшая морем.
На этой планете,
                      на этой планете вашей
гудят поезда,
громыхая бессонно,
                          бессвязно.
Тяжелые стрепеты
                        пыльными крыльями машут.
У тихих селений
                      стоят умудренные вязы…
Я знаю:
на вашей планете проходит лето.
Ночная река
                источает целебный холод.
Проходит лето.
Проходят ссоры.
Беды проходят.
Проходит мимо,
                      проходит мимо
                                           ваша планета.
И я поднимаюсь.
И я подчиняюсь крику.
И в собственном крике,
                                тяжелом и темном,
                                                         вязну…

Я должен прыгнуть.
Я прыгну!
Сейчас я прыгну
на эту планету —
земную,
добрую,
вашу.

Мечта

Городок стоит у моря.
Я сюда приехал снова.
В этом городке зимою
одиноко-одиноко.
Здесь
       работает на почте
(и начальником, и замом)
девушка
с фигурой пони,
с очень летними глазами.
Вся она не здесь,
                      а раньше.
Вся – вчера,
а не сегодня…
Там,
     где солнечно и праздно
в городок
влетали «Волги»!
Утвердив
            конец дороги,
дверцы весело стучали.
Чемоданы, как бульдоги,
из багажников
торчали.
Солнце жарило несносно
(в это не поверишь даже)…
Парни,
раздувая ноздри,
величаво
            шли
                  по пляжу.
А вокруг —
звенело!
билось!
жгло!
кокетничало!
пело!
Отдыхало,
торопилось
и с волны
             сшибало пену.

Безрассудно!
                 Беззаботно!
Невозможно и нелепо…
Парень в голубой ковбойке
говорил:
«Приеду летом…»
Это было так недавно!
Так недавно.
Так неправда.
(Премии вчера не дали.
Вновь —
невыполненье плана…)
Были —
           сомкнутые веки.
Было —
           жаркое «спасибо!»…
…Заглянул купить конверты
продавец из магазина…
Шесть часов.
Конец работе.
Пломбы
           выверены точно.
Вывешен замок на почте.
Завтра —
             так же.
Завтра —
             то же.
Протянулись тени следом…

И идет навстречу лету
девушка
с фигурой пони.
Тихая,
как слово
            «помни».

Памятник солдату Алеше в Пловдиве

Отсюда видно
                   далеко-далеко.
Горизонт —
почти невесом.
Как ангел-хранитель
                           солдат Алеша
над Пловдивом
вознесен…
Алеша,
явно ошибся скульптор,
его твой облик
                    стеснял.
Наверно,
            он знал о тебе слишком скудно,
а может,
           совсем не знал.
Ты выглядишь
                   этакой глыбой сонной,
которой нужны слова.
Ты хмурый в камне.
А был ты
             веселым!
И от речей
уставал…
Туман упадет
                  легко и белесо
на неподвижный лес…
Сейчас я
           старше тебя,
                           Алеша,
почти что
              на десять лет.
Это я просто родился
                             позже,
а так —
достаточно смел.
Я многое видел.
Ты видел
            больше.
Ты видел
            однажды
                        смерть…
Мертвых
            не принято зря тревожить.
Не надо.
Уйди.
Откажись…
Спросить бы проще:
                            «Как смерть, Алеша?»
Я спрашиваю:
                   «Как жизнь?»
Вопрос мой
                пусть не покажется вздорным.
Мне это нужно решить!
Той ли я жизнью живу,
                               за которую
ты перестал
жить?
Верь.
Это мой постоянный
                            экзамен!
Я все время
               сдаю его.
Твоими безжалостными глазами
гляжу
       на себя самого.
И этот взгляд
                  никуда не денешь —
он в каждом идущем дне…
Мне за две жизни
                        думать
                                и делать!
Два сердца
              бьются во мне!
Не струшу я,
                 что бы мне ни грозило, —
мне в душу
смотрит солдат!..

Алеша,
я уезжаю в Россию.
Что
     маме твоей
                    передать?

Зима тридцать восьмого

Зима тридцать восьмого года.
Декабрь.
Большие холода…
Отец,
       вернувшийся с работы
домой
позднее, чем всегда.
Сейчас он на окне отыщет
большое блюдо холодца.
Сейчас он скажет:
«Вкуснотища!!.»

Но почему-то
                  у отца
вдруг ноги подкосились ватно.
И, грузно
            рухнув
                     на кровать,
он закричал:
«Не виноваты-ы!
Из них
          никто
не виноват!!»
О чем он,
             мама?
Что он,
          мама?
Отец – и плачет?!
Отчего?
Он —
        сильный.
Он такой громадный.
Кто может быть
                     сильней
                                его?!
А мама причитает:
«Тише…»
И повторяет:
«Боже мой…
Услышать могут…»
Что
     услышать?!.

Мне в том году
                    пошел
                            седьмой.
Я больше
ничего не помню.
Стирается
             за следом след…
Я этот крик отцовский
понял
не скоро.
Через двадцать
                    лет.

Мы – политики