Хью Броган - Джон Кеннеди

• Название: Джон Кеннеди
• Автор: Хью Броган
• Издательство: Ростов-на-Дону, «Феникс», 1997 — 384 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-222-00063-Х

«Политика должна быть нравственной», — говорят озабоченные будущим. «Политика — дело грязное», — угрюмо твердят озабоченные сиюминутным. И часто выигрывают сегодня, но, как правило, терпят поражение завтра.

Джону Кеннеди иногда приходилось поддаваться угрюмому принципу, но в целом его политика была подчинена светлому, нравственному. И это чувствовала не только Америка. Автор пишет: «Убийство в Далласе заставило содрогнуться весь мир». Это не дань риторике. Содрогнулась и та часть мира, которая должна была по предписанному ей правилу считать правительство США главным источником всех зол и бед на земле. Но даже те, кто свято верил в это, а таких было много, не могли не содрогнуться от выстрелов в Далласе…

На любом президенте больше пятен, чем на Солнце. И все же бывают среди них те, чье предназначение — сделать жизнь хоть чуточку светлее. Джон Кеннеди — в первом ряду таких президентов.

Книга, бесспорно, будет интересна широкому кругу читателей.

---

Кеннеди не упоминал публично об этих причинах при выдвижении своей кандидатуры. Когда его спросили, не странно ли то, что он участвует в предвыборных гонках, он ответил: «Да, так и было до тех пор, пока я не остановился и взглянул на остальных, кто боролся за этот пост. После чего я счел, что для этой работы я столь же подготовлен, как другие[6]. Девизом его избирательной кампании, когда он впервые баллотировался в Сенат в 1952 году, было: «Он может сделать для Массачусетса больше», и теперь он считал, что может сделать больше для Соединенных Штатов или, по меньшей мере, для Демократической партии. Он полагал, что Линдон Джонсон малопривлекателен для избирателей из-за того, что его отождествляли с белыми Юга, и пресловутого консерватизма в вопросе о гражданских правах. Эдлей Стивенсон публично отказался от притязаний на пост президента в 1956 году, после чего у обоих братьев Кеннеди (особенно у Роберта, который работал со Стивенсоном в его предвыборной команде) осталось столь невыгодное впечатление о Стивенсоне как участнике кампании, что они не считали, что партия захочет или сможет обратиться к нему вновь. Аверрел Гарриман, губернатор штата Нью-Йорк и опытный дипломат, мог стать опасным конкурентом, но потерял шанс на переизбрание в 1958 году, когда в это же время Кеннеди выиграл перевыборы в Сенат с высоким процентом голосов — 73,6 % от общего числа избирателей. Кеннеди не сомневался, что он на голову выше по сравнению с сенаторами Стюартом Саймингтоном и Хьюбертом X. Хамфри. К тому же его привлекательная уверенность в себе была одним из его ценнейших качеств политика. Ни один из его соперников не мог с ним в этом сравниться.

И небезосновательно. Когда Кеннеди только начинал свой путь в политике в качестве кандидата от 11-го округа г. Бостона в 1946 году, он зарекомендовал себя с наилучшей стороны. Это были выборы, о которых его отец сказал: «Мы будем продавать Джона как мыльные хлопья», но он мог позволить себе расходы[7]. С его необыкновенным обаянием (что, в частности, привлекало избирательниц), признанной репутацией героя войны, скромностью, выдающимся умом и твердой решительностью, «Джон мог войти в конгресс очень легко, почти за десять центов», по выражению его двоюродного брата Джо Кейна (того самого Кейна, который сказал, что в политике необходимы три вещи, чтобы выиграть: «Во-первых — деньги, во-вторых — деньги и в-третьих — тоже деньги»[8]. И к своим четвертым выборам Кеннеди подошел, обладая несравнимо большими достоинствами и политическим мастерством.

Наиболее убедительные доводы в пользу Кеннеди как потенциального кандидата в президенты появились в 1956 году во время съезда Демократической партии в Чикаго. Кеннеди приехал туда в качестве влиятельного помощника Стивенсона, надеясь быть выдвинутым в кандидаты на пост вице-президента. Он давал пояснения к фильму, внесшему оживление в сухие протоколы первых заседаний, и произнес речь в пользу кандидатуры Стивенсона («Бесспорно и вне всяких сомнений он является для нас наиболее подходящей, убедительной и достойной фигурой»)[9]. Оба выступления произвели большое впечатление на собрание делегатов и не менее сильное — на телевизионную аудиторию. Это превратило Кеннеди в «звезду». Стивенсон по не совсем понятным причинам (возможно, даже для нёго), решил предоставить съезду самому выбрать кандидата на пост вице-президента, вместо того, чтобы сделать это за них. Такой демократический жест привел в смятение профессионалов и внес оживление в заседания. На первичных выборах Кеннеди уже почти отобрал победу у Истеса Кефаувера, другого кандидата и соперника Стивенсона, но в последнюю минуту решение делегации Тенесси поддержать своего сенатора спасло Кефаувера от поражения. Сенатор от штата Массачусетс произнес мягкую компромиссную речь («То, что сегодня произошло, подтверждает справедливость высказывания нашего губернатора Стивенсона о том, что решение этого вопроса следовало оставить на усмотрение съезда»)[10], но наедине с собой он отдавал отчет в своем поражении. Кеннеди не любят проигрывать. «Он ощущал себя индейцем, в которого вонзилось множество стрел, и на вопрос о том, как он себя чувствует, мог ответить только, что ему больно лишь тогда, когда он смеется»[11]. Но Кеннеди обладал гибкостью и оптимизмом, которые развились в нем с детства, и вскоре осознал, что все происшедшее, хотя и не дало конкретных результатов, оказалось для него политически выигрышным. Это сделало его видной фигурой и привлекло к нему внимание влиятельных лиц, вершащих дела в коридорах власти, в то же время поражение на съезде уберегло его от того, чтобы в дальнейшем быть связанным с проигравшей командой Стивенсона; важно и то, что так как он был в списке кандидатов от Демократической партии той осенью (списке, который непреходящая популярность Эйзенхауэра обрекла на неудачу), то многие могли винить в поражении партии его католицизм и сомнения в его перспективности усилились бы. Как бы то ни было, Эдлей Стивенсон оказался более дальновидным пророком, чем ему хотелось бы, когда заметил: «У меня ощущение, что сейчас именно он — настоящий герой, и в будущем мы еще услышим об этом многообещающем молодом человеке»[12].

Таким образом, у Кеннеди были основания смотреть в будущее, в том числе на гонки 1960 года, с большими надеждами. Демократы были за его кандидатуру на пост вице-президента (что уже само по себе доказывало, что вопрос о католицизме потерял былую остроту), но, как он сказал в интервью журналисту Джо Элсопу: «Я категорически против ограничений во всех проявлениях»[13]. Столь же определенно он высказался и в беседе со своим другом Дэйвом Пауэрсом: «Если мы как следует поработаем в течение следующих четырех лет, то можем получить всю мыслимую власть»[14]. Именно так он понимал перспективность.

И как все теперь знают, он достиг цели; но, судя по другим оценкам, не было столь очевидным, что он станет президентом. Перспективность имеет мало общего с заслугами или опытом. Вряд ли кто-либо из членов партии удивился бы, если бы Кеннеди оказался не подготовленным к этой работе. Президентство стало исторической вершиной его карьеры. Три выдающихся человека занимали по очереди этот пост: демократы Рузвельт и Трумэн и республиканец Эйзенхауэр. Большие исторические испытания, последовавшие одно за другим — депрессия, затем вторая мировая война и, наконец, «холодная война» — были успешно преодолены, и страна почти непрерывно процветала, начиная с 1945 года. Наконец был осознан потенциал возможностей Америки и, в то время как страна превосходила все другие нации в мире, президент, который ее олицетворял, выглядел наиболее представительным из государственных лиц. Его ответственность была столь же велика, как и его власть, и к любому, кто претендовал на эту должность после Эйзенхауэра, не казалось чрезмерным предъявлять требование иметь способности и опыт, по меньшей мере равные тем, которыми обладал Айк. Единственная задоринка состояла в том, что приобрести их было невозможно. Из всех вероятных кандидатов лишь Эдлей Стивенсон в чем-то соответствовал этому требованию, но так как он дважды проиграл президентские выборы, то с трудом верилось, что достигнет успеха в третий раз.

Создатели конституции США, при всем благоговении перед историческим прошлым, не подумали об учреждении чего-то наподобие почетной должности, что предусматривало создание консульства в республиканском Риме для тех, кто до этого служил на менее важных постах. Такая должность неофициально возникла в первые пятьдесят лет существования конституционного правительства, когда никто, кроме Джорджа Вашингтона, не мог быть избран президентом, не поработав до этого в качестве вице-президента, госсекретаря США или сенатора; так, Мартин Ван Верен прослужил на всех трех постах. Но в 40-х годах прошлого столетия на первый план вышел критерий перспективности, и с тех пор основные политические партии стали обращать внимание на кандидата только в том случае, если он мог выиграть; не собирались отказываться от принятой практики и на выборах в 1960 году. Даже в XIX веке, когда Джеймс Брайс писал свое классическое объяснение того, почему больших людей не выбирают президентами, эта система в целом работала не так уж плохо[15]. Это ненамеренно причинило вред в случае с Бачененом и Грантом, но принесло пользу республике, выведя на арену Полка, Кливленда и, несомненно, Линкольна (чья карьера вплоть до 1860 года давала мало поводов считать, что он подойдет для этой работы). Вместо создания абстрактных и малореалистичных критериев оценки Кеннеди (и его соперников) следует обратиться к имеющему гораздо больший смысл вопросу о том, какие качества Кеннеди сыграли важную роль для его избрания президентом. И с конца 50-х годов множество опытных политиков и журналистов с жаром принялись исследовать этот вопрос.

Кеннеди был американским аристократом, хотя снобы Бостона и Филадельфии с трудом принимали этот факт. Его семья считалась парвеню, «выскочкой», почти как это было с лордом Мельбурном, английским либеральным премьер-министром, которым Кеннеди так восхищался и на кого весьма походил. Оба его дедушки были лидерами Демократической партии в Бостоне: его дед по матери, Джон «Душка» Фицджеральд (более известный как «душка Фиц») был первым американо-ирландским мэром города. Его отец являлся одним из первых помощников Франклина Рузвельта и впоследствии в правительстве «Нового курса» занимал должность главы службы безопасности и валютной комиссии (согласно пословице, «нет лучше лесника, чем бывший браконьер»), а также председателя морской комиссии. С 1938-го по 1940 год он служил послом в Британии, вначале успешно, затем с губительным для себя результатом: он придерживался политики мира даже после того, как от этого отказался его друг Невилл Чемберлен, и вызвал к себе негативное отношение как в Британии, так и в своей стране. Его пригласили для поддержки кандидатуры Рузвельта при выдвижении на третий срок, но после этого его политическая карьера окончилась, и ему пришлось направить силы на воспитание своих сыновей (дочерям предписывалась поддерживающая роль). Он дал своим мальчикам полезное, т. е. не католическое образование; это были привилегированные протестантские закрытые учебные заведения, Гарвардский колледж и различные высшие академии (его старший сын, Джо-младший, поступил в Лондонскую экономическую школу). Джек, второй сын, также воспользовался предоставленными шансами. Дж. Л. Гелбрейт с полуиронией-полусожалением вспоминал его буйные проделки на последнем курсе, когда он и сам был небогатым молодым гарвардским преподавателем, выходцем из отдаленных сельских провинций Канады. Ирония состояла в том, что Кеннеди всегда считал себя неудачником, одним из угнетенных ирландцев, которых сначала притесняли англичане в Ирландии, затем «истинные» бостонцы в Массачусетсе. Обычные отношения между бостонскими ирландцами, независимо от их богатства, однажды стали важнейшей взаимосвязью между конгрессменом Кеннеди и его избирателями. Но все же это было достаточно фантастично.