Марина Власова - Энциклопедия русских суеверий

• Название: Энциклопедия русских суеверий
• Автор: Марина Власова
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91181-705-3

«Энциклопедия русских суеверий» знакомит читателя со сложным комплексом верований, бытовавших в среде русского крестьянства в XIX–XX вв. Ее основные «герои» — домовые, водяные, русалки, лешие, упыри, оборотни, черти и прочая нечистая сила. Их образы оказались поразительно живучими в народном сознании, представляя и ныне существующий пласт традиционной культуры.

Бесспорный интерес вызывают широко цитируемые автором фольклорные и этнографические источники, архивные материалы и литературные публикации. Они приводятся практически без изменений, с сохранением диалектизмов и стилистических особенностей, свойственных рассказчику.

Книгу сопровождают авторская статья «О незнаемом», словарь устаревших и диалектных слов и список литературы. Издание иллюстрировано тоновыми заставками и концовками, специально выполненными для него художником В. В. Есауленко.

Энциклопедия адресована самому широкому кругу читателей.

---

Окаянный — распространенное в XIX–XX вв. название досаждающего людскому роду черта, беса. В уральском повествовании окаянные-черти вьются возле пьяного, поджидая его гибели (но видимы только мальчику, «отроку с чистой душой»): «Дедушка, что я вижу? <…> Над обозом, что идет нам навстречу, окаянные вьются — с хвостами, с рогами, с когтями, с огненными языками, как на Страшном Суде пишутся. Вьются они, дедынька, над одной телегой, что позади всех… на колесах-то сидят, и на оглоблях сидят, и на дуге-то сидят; а в воздухе-то рой роем, словно мошки в жаркую пору» (переезжая через мост, пьяный возница опрокидывается, вместе с телегой падает в воду и тонет) (Урал) <Железнов, 1910>.

В вологодской версии апокрифического сказания, повествующего о Ноевом ковчеге, окаянным именуется проникающий и ковчег бес: «И пошли по земле дожди, и началась потопу, и пошел Ное в ковчег; и нечистому бесу тоже нужно было попасть в ковчег, и вот он невидимо стал удерживать жену Ноя. <…> Ное дотащил ее до края самого ковчега, а она все упирается и все нейдет; когда вода поднялась уже до горла, она все нейдет, бис все ее удерживает… Тут Ное не утерпел и изругался: „Да иди же ты, окаянная!“ И она тотчас вошла в ковчег, а с ней вошел окаянный бес… И вот когда вода глубоко покрыла всю землю, окаянный вошел в собаку, собака чихнула и вычихнула мышь; мышь стала грызть дно ковчега; увидел это лев-зверь и чихнул и вычихнул кошку. Кошка съела мышь и не погиб ковчег».

ОМУТНИК, ОМУТНИК, ОМУТНОЙ — дух, обитающий в речных и озерных омутах; водяной; черт.

ОМУТНАЯ, ОМУТНИЦА — дух в облике женщины, обитающий в омуте; русалка, шутовка; чертовка.

«В водах есть у них избы. Омутной кажется [показывается] часто в виде утопленника» (Костр.); «Не купайся здесь: омутной утопит!» (Пенз.).

Согласно поверьям многих районов России, водяной любит селиться в самых глубоких и опасных местах реки, озера, в том числе в омутах «с черной, стоячей водой» и особенно у мельниц, что отразилось и в поговорках: «В тихом омуте черти водятся»; «Из омута в ад как рукой подать». Омутково — «пустое, бесплоднее место, пропасть» <Буслаев, 1861>.

«Некоторые омуты в речках и озерах крестьяне называют темными, — сообщали из Архангельской губернии. — Это, по рассказам их, те самые омуты, в которых живут водяные, и переплыть кому-нибудь это место в реке значит рискнуть» <Харитонов, 1848>.

Обитающий в омуте водяной «хозяин» или черт может именоваться омутником. В конце XIX в. в Новгородской губернии была записана быличка об омутнике, показывающемся людям в Петров день. Омутник просит их о помощи: «„Забрался в мой омут чужой омутник: житья мне нет от него. Помогите, выгоните его из моего омута. <…> Возьмите стяжье и идите к омуту, подымется, пойдет на берег вал, за ним другой, так вы по первому и бейте стяжьем, а второго не троньте — это я буду“. <…> Набежал первый вал — ударили по нем мужики, а один-то промахнулся да во второй угодил. Глянь — стоит в воде тот свой омутник, и палка у него в глазу торчит. Обругался омутник: „Куда, говорит, бросаешь!“ и палку назад мужику выкинул. Так и прогнали чужого омутника, а свой вышел из воды на берег и много им из кисы на берег серебра насыпал и говорит: „Берите, ребятушки, кому сколько нужно!“ Мужики отказались, не взяли. „Мы, говорят, не за деньги брались выгонять, а своему хотели помочь“. И хорошо сделали, что не взяли ничего… если бы взяли, то все равно деньги дома в черепье обернулись бы. И омутник за такое бескорыстие их обещался, что не будет народ тонуть у них на перевозе: „И выше и ниже — будут, а у вас на перевозе — никого“».

В костромских поверьях омутница — шутовка (русалка): она «живет в воде или около воды, лохматая, черная. Вылезет из воды, распустит клок и чешет волосы».

Омутник и омутница могут фигурировать в бранных выражениях. Ср.: «Вот я тебе пирожка принесла да яблочка». — «Да бросишь ты носить мне! Вот омутница!» (Новг.); «Ах ты, омутная какая!» (Костр.).

ОН, ЁН, ОНА — человек или существо, главенствующее, владычествующее где-либо (например, хозяин-богач, медведь, домовой, леший); табуистические наименования черта, дьявола, домового; нечистый дух в облике женщины; лихорадка.

«Пошел к ону!» (Яросл.); «Видела ты сегодня, моя кумушка, ее!» (Смол.)

Почтительным и иносказательным он, она называют почти всех нечистых, особенно тех, кто владычествует где-либо и одновременно опасен. Упоминать лишний раз истинные имена таких существ нежелательно. Соответственно, «они» — это нечистые духи: «…ежели человек удавится или утопится, то на нем ездят по ночам они (то есть нечистые)» (Сарат.).

Г. Попов приводит молитву «от яго» (от злого духа), записанную на Смоленщине: «Млад младенец, отстань прочь, не красуйся, не утишайся в белом теле раба Божьего [имя], а иди на мхи, на болота, на гнилые колоды» <Попов, 1903>.

Набегали называть прямо и тяжелые заболевания (в том числе вызываемые, по поверьям, нечистой силой), ср. «у яго ён» (о падучей, родимчике) (Смол.).

ОПЛЕТАЙ — фантастическое существо, «оплетающее» людей.

В южносибирских поверьях оплетай — «чудовище, похожее на человека и питающееся его кровью». Оплетай «сторожит с деревьев странников и, бросаясь на них, сначала оплетает руками и ногами, а потом, прокусив шею, высасывает кровь».

Сообщивший эти сведения О. Гуляев видит в оплетае сходство с вампиром (упырем) <Гуляев, 1848>. Уточним, однако, что мотив «оплетания людей» для общерусских поверий об упырях-еретиках не характерен.

ОПРОКИДЕНЬ — испорченный знахарем человек; оборотень.

«Чтобы не ходили в моей поскотине черный зверь широколапый, насилешный опрокидень и перехожий пакостник» [из заговора] (Арх.).

По сообщению Ф. Буслаева, «завороженный человек называется опрокидень» (Волог.) <Буслаев, 1861> (таково же значение этого названия в Пермской и Новгородской губерниях).

ОСПА (ВОСПА), ОСПА [ИВАНОВНА], ОСПА-МАТУШКА, ОСПИЦА, ОСПИЦА — персонификация болезни оспы.

«Оспица болезнь раньше была; она выболит и корявый человек будет. Оспица-то истычет все лицо» (Перм.); «Один парень одинокой только и разживался у них, да оспа взяла, помер» (Арх.); «Пока Оспа в доме, в течение четырех-шести недель члены семьи не меняют одежды, не метут избы, избегают сквернословия» (Олон.); «Прости меня, Оспица, прости, Афанасьевна, чем я перед тобой согрубила, чем провинилася» (Олон.); «Трава Молодовник угодна, у кого корь на лице или воспа» [из Травника].

Оспу, как и многие болезни, представляли в облике существа, губительного для человека. В поверьях Орловской губернии, оспа — безобразная женщина с воловьими пузырями вместо глаз; у нее на языке яд: кого облизнет, тот заболевает. Оспа с клювом и пятнает человека «щедринками» (Великорусск.). В Сибири оспу почитали за нечистого духа, который бродит по свету и питается мертвыми телами <Высоцкий, 1911>. В Воронежской губернии оспу и чуму представляли в облике молодых женщин.

Умирающих оспа «берет», «забирает с собой»; «оспа с клювом ходит, оттого и пятнает человека щедринками» <Даль, 1883>. «В некоторых местностях в виде живых существ представляются все поветрия, — подчеркивает Г. Попов. — Переходя из одного селения в другое, оне заражают всю окрестность, и появление их то здесь, то там и вызывает мор. Жители деревни Посопной (Пенз. губ.) рассказывают, что несколько лет тому назад у них была повальная болезнь, пущенная в колодцы девкой, и многие видели, как по зорям приходила какая-то неизвестная девка, доставала из колодцев воду, нашептывала и выливала ее обратно в колодцы. Девку ловили, но она всегда исчезала, как дым» <Попов, 1903>.

Наиболее устойчивым в подобных поверьях оказывается, по-видимому, «женский облик» вызывающих эпидемии существ, а также связь их с водой. «Относительно заразных болезней народ имеет свои приметы: те из эпидемий, которые идут к селению и против течения воды, будут тяжелы, а приходящие по течению — будут легки. Оспы ждут через шесть лет. Заразную болезнь представляют в виде одушевленного существа и приглашают ее с поклоном от первого больного, чтобы она пришла не лиха и гневна, а кротка и милостива» <Демич, 1891>.