Айзек Азимов - Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы

• Название: Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Научпоп
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9524-3115-7

Знаменитый писатель-фантаст, ученый с мировым именем, великий популяризатор науки, автор около 500 научно-популярных, фантастических, детективных, исторических и юмористических изданий приглашает вас в мир творчества великого английского драматурга. Эта книга входит в серию популярных азимовских «путеводителей». Автор систематизирует драматургические произведения Шекспира, анализируя их содержание, скрупулезно разбирает каждую цитату, каждый отрывок, имеющий привязку к реальным историческим событиям, фольклорную или мифологическую основу. Он истолковывает значение многих реплик, острот и колкостей персонажей и поясняет, с кем их устами Шекспир ведет словесные дуэли.

---

Тем временем король Генрих и его измученное войско медленно продвигались на север. К 23 октября, через пять дней после форсирования Соммы, они одолели 50 миль (80 км) и добрались до речушки под названием Тернуаз. До Кале оставалось еще 40 миль (64 км).

Сцена начинается словами Гауэра, обращенными к его валлийскому коллеге:

Ну, как дела, капитан Флюэллен? Откуда вы? С моста?

Акт III, сцена 6, строки 1–2

Речь идет о мосте через Тернуаз, который англичане захватили и теперь переправляются по нему на другой берег. Флюэллен в свойственном ему чудаковатом стиле красноречиво описывает бой за мост, сравнивая его с битвами древних. Эксетера, командовавшего армией, он приравнивает к Агамемнону (см.: Шекспир У. Троил и Крессида. Акт I), а какого-то младшего офицера — к Марку Антонию[156].

Выясняется, что этот «Марк Антоний» — не кто иной, как Пистоль, который своими воинственными речами, а не славными делами сумел произвести впечатление на доверчивого Флюэллена.

«Распятие похитил…»

На сцене появляется Пистоль. Он знает, что поразил Флюэллена, и на этом основании просит оказать ему услугу:

Фортуна Бардольфу — суровый враг:

Распятие похитил он — и будет

Повешен. Злая смерть!

Пусть вешают собак, не человека;

Веревка пусть ему не сдавит глотку.

Акт III, сцена 6, строки 40–44

У Холиншеда описан этот случай, но имя солдата не названо. Это произошло 17 октября, за день до форсирования Соммы; Холиншед включил эпизод в свою хронику, стремясь доказать, что на марше в армии царил образцовый порядок.

Было украдено распятие, которое прихожане целуют во время мессы. Стоимость этой вещи ничтожна, но для местной церкви, которую обворовал Бардольф, она наверняка представляла ценность. Вора повесили по личному приказу короля; армия вышла в поход только после окончания публичной казни.

Конечно, на солдат это произвело сильное впечатление, но еще большее впечатление это произвело на местное население. Если бы французы восстали, они просто растерзали бы несчастных английских вояк.

Пистоль просит Флюэллена заступиться за Бардольфа (которого Шекспир заставил украсть распятие), но тот бессилен. Он — честный воин и понимает разумность приказа короля, запретившего грабеж, и суровую необходимость проведения этой казни. Валлиец говорит Пистолю, что в такой ситуации он не стал бы просить даже за родного брата. После этого взбешенный Пистоль оскорбляет Флюэллена непристойным жестом и уходит.

(Пистоль удивляет нас и начинает нравиться. Он не только заступился за друга, но ради этого не побоялся поссориться с самим грозным Флюэлленом. Ай да Пистоль!)

Входит король и спрашивает, как прошел бой. Ему отвечают, что единственная потеря — это англичанин, который обокрал церковь. Флюэллен подробно описывает Бардольфа, и мы, уже знакомые с двумя частями «Генриха IV», понимаем, что король просто не мог не узнать своего старого знакомого. Но Генрих тоже ничего не может поделать. Он объясняет, почему нужно запретить воровство и беспощадно казнить грабителей:

…ибо там, где кротость и жестокость спорят о короне, выиграет тот из игроков, который более великодушен.

Акт III, сцена 6, строки 117–119

Так что бедному Бардольфу пришел конец.

«Монжуа»

Тут к Генриху прибывает герольд от короля Карла и зачитывает длинное и благородно составленное послание, смысл которого сводится к одному: англичанам предлагают сдаться, иначе они будут уничтожены.

Генрих терпеливо слушает, а потом спрашивает парламентера, как его зовут. Тот отвечает:

Монжуа.

Акт III, сцена 6, строка 146

На самом деле это не имя, а титул. В древние времена на римских дорогах стояли небольшие холмики, указывавшие направление. Эти холмики называли Mons Jovis (холм Юпитера), поскольку Юпитер был богом гостеприимства, а, конечно, указание направления незнакомцу было жестом гостеприимным.

Этим выражением, превратившимся у французов в «montjoie», а у англичан в «montjoy», называли все, что имеет отношение к указанию направления. Герольды на рыцарских турнирах, командуя участниками, пользовались кличем «montjoie»; в результате это слово стало официальным титулом главного герольда Франции.

«В Кале…»

Генрих с грустью честно отвечает Монжуа:

Вернись, Монжуа, и королю скажи,

Что битвы с ним пока я не ищу

И предпочел бы нынче без препятствий

В Кале вернуться.

Акт III, сцена 6, строки 148–150

В сложившихся обстоятельствах это вполне разумно, но Генрих загнан в угол; если француз настаивает, то он примет бой.

Француз настаивает — значит, битва неизбежна. Она пройдет у деревушки под названием Азенкур (Agincourt), примерно в 5 милях (8 км) от реки Тернуаз. (На современных картах Франции это название пишется Azincourt.)

«…Свирелью Гермеса»

Французская армия расположилась прямо на дороге, перекрыв Генриху путь в Кале. Если бы он попытался продвинуться дальше, то столкнулся бы с французами и (как замыслили) был бы уничтожен. Если бы он попробовал отступить, его оборванное войско просто разбежалось бы. Если бы Генрих остался на месте, французы атаковали бы его сами.

Сейчас ночь 24 октября 1415 г. Французы абсолютно уверены, что завтрашний день станет последним для Генриха и его армии. Во французском лагере (являющемся местом действия этой сцены) царят оптимизм и нетерпение.

Дофина, изображенного Шекспиром глуповатым фатом, интересует только его конь. Он говорит:

…земля звенит, когда он заденет ее копытом. Самый скверный рог его копыт поспорит в гармонии со свирелью Гермеса.

Акт III, сцена 8, строки 16–18

Это один из редких случаев, когда Шекспир использует греческое имя бога. Для него куда обычнее называть Гермеса на римский лад Меркурием.

Еще будучи ребенком, Гермес срезал камыш, росший на берегу реки, и сделал из него первую пастушескую свирель. (То же самое рассказывают о боге природы Пане, так что иногда этот музыкальный инструмент называют свирелью Пана.)

Дофин продолжает:

Настоящий конь Персея.

Акт III, сцена 8, строки 20–21

Он имеет в виду Пегаса, крылатого коня из греческого мифа. На Пегасе ездил Беллерофонт, так что дофину следовало использовать имя этого героя. Но Персей тоже имел отношение к Пегасу. Персей убил чудовищную Медузу, и Пегас взвился в воздух, шарахнувшись от брызг ее крови.

«Брат Бедфорд…»

А что в это время происходит в английском лагере?

Тут все по-другому. На сцену выходит Хор и начинает четвертый акт, описывая, с какой тревогой солдаты ждут наступления дня.

Король Генрих обходит лагерь и старается поднять боевой дух, демонстрируя свою уверенность. Результат этого обхода запечатлен в бессмертной строке, которую произносит Хор:

Страх тает: каждый, знатный и простой,

Глядит на облик Генриха в ночи…

Акт IV, Хор, строка 47

В первой сцене четвертого акта Генрих разговаривает с братьями. Он говорит:

Да, правда, Глостер, велика опасность:

Тем больше быть должна отвага наша.

Брат Бедфорд, с добрым утром.

Акт IV, сцена 1, строки 1–3

На самом деле герцог Бедфорд (средний брат Генриха) в битве при Азенкуре не участвовал. Он оставался в Англии, замещая короля. В битве участвовали герцог Кларенс (старший из братьев) и герцог Глостер (самый младший брат короля). Замена Кларенса Бедфордом является результатом последующих событий. Через несколько лет Кларенс умер во Франции, но Бедфорд выжил и стал вторым после Генриха великим английским полководцем, одерживавшим победы на континенте. Тем, кто хорошо знал историю, имя Бедфорда говорило намного больше, чем имя Кларенса, поэтому было вполне естественно сделать участником битвы при Азенкуре именно Бедфорда.

«…Сэр Томас Эрпингем»

Затем король приветствует старого военачальника, который, однако, сражается с пылом юноши:

День добрый вам, сэр Томас Эрпингем.

Акт IV, сцена 1, строка 13

Сэр Томас отвечает королю весело и любезно. На следующий день именно он будет удостоен чести дать англичанам сигнал к бою (сегодня мы сказали бы «открыть огонь»).

«В Давидов день…»

Затем король встречает Пистоля. Тот не узнает Генриха, так как король закутан в плащ и представляется валлийским офицером. (Это не совсем ложь, поскольку Генрих родился в Монмуте — городе, расположенном на самой границе с Уэльсом и часто считающемся валлийским.)

Пистоль, все еще обиженный на Флюэллена за отказ помочь бедняге Бардольфу, свирепо говорит королю: