Зинаида Шишова - Великое плавание

• Название: Великое плавание
• Автор: Зинаида Шишова
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1972

В книге Зинаиды Шишовой рассказывается о великом плавании Христофора Колумба.

Она основана на фактах и на догадках. Из дневника Колумба известно, что в его экипаже были мальчики — корабельные юнги. Из-за оплошности одного из них потерпела крушение «Санта-Мария» — флагманское судно флотилии.

Зинаида Шишова дала этим безвестным юнгам имена, связала их дружбой, высоким чувством товарищества, тайной карты.

Для среднего и старшего возраста.

---

— По пути в Геную, — продолжал я, — мне посчастливилось оказать услугу одному мавру, у которого я вправе был искать потом помощи. Зная ваше пристрастие к гаданию, я убедил его уверить вас, что судьба ваша неразрывно связана с судьбой Орниччо. Я сделал это для того, чтобы поскорее отыскать моего друга.

— Это ложь! — крикнул адмирал хрипло. — Я сам видел в глубине кристалла то, о чем ты говоришь.

— Я смотрел в самую глубину камня, — возразил я, — и видел только сверкание граней и темные жилки, вы же видели то, что вам подсказывал мавр и чего хотел я.

— Дальше! — сказал господин. — А корона? А рыцарь Алонсо Охеда?

Подобно камню, брошенному в пропасть сильной рукой, я уже не мог остановиться.

— Это все вымысел мавра, придуманный нами для того, чтобы побудить вас искать Орниччо, — ответил я.

Он пробормотал что-то, и я поднял на него глаза.

Страшная своей неподвижностью нечеловеческая маска смотрела на меня — белое как снег лицо с синей тенью вокруг глаз, носа и рта, с запавшими мертвыми глазами. Бумага выскользнула из его рук и упала на пол.

Я протянул ему ее, но он даже не повернул глаз на мое движение.

— Этот нотариальный документ, — сказал я, — тоже не принесет вам славы: матросы подписали его, исключительно желая избавиться.

Страшный, душераздирающий вопль вырвался из груди адмирала.

Я никогда не слышал, чтобы так кричал мужчина. Когда Франческо Урбани попал меж двух галер и ему раздавило грудь, мать его, Катарина Урбани, так кричала над его гробом.

Этот безумный крик растопил ту ужасную глыбу льда, которую вот уже на протяжении многих недель я ощущал на месте своего сердца.

Я бросился к адмиралу, но так как стол мешал мне к нему подойти, я подполз к нему на коленях, схватил его руку и стал осыпать ее поцелуями.

— Господин, — говорил я, — простите меня! Эти душные испарения и это страшное солнце делают людей безумными. Забудьте мои слова, если это возможно, а если нет, закуйте меня в цепи и бросьте в тюрьму, чтобы я до конца жизни оплакивал свою вину перед вами!..

Почувствовав, что тело адмирала валится на меня, я вскочил на ноги, чтобы его поддержать.

Страшная судорога исказила его лицо, а руки со скрюченными, как когти, пальцами окостенели.

ГЛАВА IX Возвращение в Изабеллу

Я поднял это огромное тело, поражаясь его легкости, и уложил на постель. Я расстегнул его ворот и пояс, чтобы облегчить дыхание, но его лицо не покидал синеватый, трупный оттенок.

Я освежил водой его виски, но это не помогало; тогда я поднялся наверх и позвал врача синьора Риего, помощника доктора Чанки.

Свыше четырех часов провозился он и наконец, приложив ухо к груди адмирала, произнес:

— Хвала господу, сердце бьется спокойно. Адмирала постиг удар, но он останется жить.

Несмотря на позднее время, люди команды «Ниньи» толпились у дверей каюты с испуганными лицами.

Я остался дежурить подле адмирала, но сел за его изголовьем, чтобы, когда он придет в себя, лицо мое не навело его на дурные воспоминания.

Я просидел несколько часов, ежеминутно меняя холодные примочки на его голове и прислушиваясь к его слабому дыханию.

«Святой Франциск Ассизский, мой покровитель, — молился я, — если господин мой останется жив, я по возвращении в Европу немедленно отправлюсь в Бискайю на богомолье к святой деве, я никогда больше не стану думать о плаваниях и путешествиях, потому что вот к каким результатам привела меня моя пагубная страсть. Я оставил добрейшего синьора Томазо, несмотря на его мольбы и уговоры, я вовлек Орниччо в это путешествие, заставляющее его сейчас скитаться с дикими индейцами вдали от родины. Злое солнце распалило мой мозг, и в охватившем меня бешенстве неразумным словом я нанес смертельный удар моему высокому господину».

— Франческо! — вдруг раздался слабый голос адмирала.

Не веря своим ушам, задыхаясь от радости, я бросился к нему.

— Ты здесь? — спросил он, нащупав мои руки. — Не оставляй меня. Как я плохо вижу! Что это со мной?

И, положив мне голову на грудь, он вдруг зарыдал безутешно, как маленький ребенок.

Я не мог этого перенести. Сердце мое разрывалось от жалости. Задыхаясь от рыданий, я гладил его волосы и называл его самыми нежными именами.

— Успокойтесь, господин, — говорил я, — вспомните о славе, которая вас ожидает! Подумайте о своих сыновьях, о королеве, которая ждет от вас известий.

— Дай мне выплакаться, — сказал господин жалобно, и, так как я с беспокойством вглядывался в его лицо, он добавил: — Смотри, смотри, не каждый день приходится видеть, как плачет вице-король Индии и адмирал Моря-Океана!.. Что это? — обратил он внимание на валяющийся на полу нотариальный документ. — Подними его, — велел он мне.

Я испуганно хотел отложить бумагу в сторону, чтобы она не напомнила господину моих жестоких слов, но он тотчас же взял ее из моих рук.

Он развернул документ и стал пристально в него всматриваться.

— Как плохо служат мне глаза! — сказал он, откидываясь назад. — Но, — продолжал он с гордостью, — я так хорошо запомнил текст этого свидетельства, что могу его повторить в любое время дня и ночи. Но почему это я лежу в постели? — оглянувшись по сторонам, спросил он с беспокойством.

— Вы почувствовали себя утомленным, и я раздел вас и уложил в постель, — поспешно ответил я.

— Ты мой верный слуга, — сказал господин растроганно, — и я по-царски награжу тебя, когда мы вернемся в Кастилию. Да, так о чем же мы говорили? Я повторяю тебе, что, покончив со своими делами, немедленно отправлюсь на поиски Орниччо.

Господин мой, адмирал Кристоваль Колон, потрясенный постигшим его ударом, забыл все, что произошло между нами здесь, в этой маленькой каюте.

Больше месяца еще промучились мы, стараясь, обогнув южный мыс острова, добраться до Изабеллы.

Страшная буря разъединяла наши суда и отбрасывала назад флотилию. Господин, оправившийся после удара, не имел еще, однако, сил выходить из своей каюты. Его зрение сильно ослабело, а ноги отказывались служить. Правая его рука распухла от подагры, и он вынужден был держать ее на перевязи.

Но так велик был дух этого человека, что, когда нас прибило к берегам залива, адмирал нашел в себе силы, воспользовавшись лунным затмением, вычислить долготу, на которой мы находились.

Произведя вычисления, он без чувств свалился на руки поддерживавших его матросов.

29 сентября мы вошли в гавань Изабеллы. Адмирал лежал в своей каюте в бессознательном оцепенении, почти без чувств, с помутившимся взором.

Флот вошел в гавань под командой Диего Мендеса.

В то время как вышедшие нам навстречу музыканты приветствовали нас на набережной звуками труб и фанфар, беспомощного, как дитя, адмирала на руках сносили с корабля.

Все были удручены состоянием господина, и никто не мог предположить, что здесь же, на берегу, его ожидает такая большая радость.

Я, Хуан Роса и еще два матроса держали носилки адмирала, когда кинувшийся навстречу высокий, статный мужчина чуть не сбил нас с ног.

Увидя незнакомца, адмирал с громким криком поднялся с носилок. Это был старший брат господина, синьор Бартоломе Колон, с которым он не виделся уже около десяти лет.

Привезшие синьора Бартоломе корабли, сгрузив на Эспаньоле орудия и припасы, были уже на пути в Кастилию.

Узнав во Франции об удачном предприятии адмирала, синьор Бартоломе поспешил в Кадис, чтобы повидаться с братом, но в это время мы уже отбыли в наше второе плавание.

Тронутая этой его неудачей, королева предложила ему принять командование над тремя судами, отправляемыми в колонию. Четыре каравеллы Торреса должны были идти им вслед. Я думаю, что синьор Бартоломе — отличный моряк, если, не имея карты, привел суда в гавань Изабеллы. Ведь он мог руководствоваться только противоречивыми показаниями матросов, а потратил на это плавание вдвое меньше времени, чем господин адмирал.

Несмотря на одолевающую его слабость, господин тотчас же поднялся с носилок и, поддерживаемый с одной стороны синьором Диего, а с другой — синьором Бартоломе, пешком отправился к своему дому.

Народ шпалерами стоял по бокам дороги, пропуская наше маленькое шествие. Все кричали «ура» и бросали вверх шапки. В толпе я сейчас же узнал радостное лицо синьора Марио. Рядом с ним, с любопытством оглядываясь по сторонам, стоял молодой красивый индеец.

Не прошло и получаса, как мы уже шли по направлению к дому секретаря. Я знал, что синьор Марио неоднократно отказывался взять себе в услужение индейца, несмотря на то что это стало обычаем среди колонистов, да и величественная осанка юноши сбила меня с толку. Поэтому несколько раз, указывая на нашего спутника глазами, я спрашивал знаками, в чем дело. Но секретарь, улыбаясь, шел впереди и не отвечал на мой безмолвный вопрос.