Е. Горбунова - Александр Корнейчук

• Название: Александр Корнейчук
• Автор: Е. Горбунова
• Издательство: Искусство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1976

Очерк о жизни и творчестве выдающегося драматурга А. Е. Корнейчука.

---

Все, кто желал победы, кто испытал чувство горя и стыда за наши поражения, разделяли гневную убежденность автора и героев «Фронта» в необходимости менять обстановку и стиль руководства военными операциями. Находились, естественно, и противники пьесы. В штаб Верховного главнокомандующего Красной Армии поступали телеграммы, требовавшие запретить печатание и постановку «Фронта». Но подобные требования не получили поддержки. Об этом пишут в своих мемуарах маршалы С. С. Бирюзов и С. М. Штеменко.

Вспоминая горячие военные дни и споры вокруг пьесы, Корнейчук говорил, что, создавая пьесу, он думал о деятелях коммунистического, ленинского типа, которым всегда было чуждо зазнайство, чванство и другие отвратительные свойства, мешавшие нам в первые месяцы трудной войны. Постановка столь сложной задачи, особенно в условиях наших временных военных неудач, была не безопасной: «Но я сознательно шел на риск, понимая, что победы можно добиться только тогда, когда мы решительно откажемся от всего бюрократического, помпезного, чуждого природе нашего демократического строя.

Работая над пьесой, я постоянно обращался к ленинским трудам, в том числе к трудам по военному искусству, и в них черпал моральные силы для своего творчества. Помните, как в конце первого акта Мирон, обращаясь к Горлову, говорит: «Я думаю: господи, когда же, наконец, переведутся на нашей земле дураки, невежды, подхалимы, простофили, подлизы!..» На это ему Горлов, смеясь, отвечает: «Ты опять за свое. Ну, что ж, думай, думай. Индюк вот так же думал, да и сдох». Но на это Мирон возражает: «Верно. Думать поздно. Надо бить их, этих самовлюбленных невежд, бить вкровь, вдребезги и поскорее заменить их другими — новыми, молодыми, талантливыми людьми. Иначе мы загубим наше великое дело». Внимательный читатель и зритель, заметил драматург, уже тогда не мог не обратить внимания на то, что «Мирон говорит почти дословно ленинскими словами. Ленин ненавидел бюрократизм и комчванство, и всю силу этой ненависти я постарался выразить во «Фронте».

Желание довести до сознания каждого читателя и зрителя главную мысль пьесы побудило писателя наряду с реалистической, жизненно полнокровной обрисовкой действующих лиц и положений использовать и многие условные средства изображения, свойственные сатире и публицистике. Поэтому, в частности, мастерский диалог — лаконичный, действенный, афористичный — соседствовал во «Фронте» с развернутыми монологами. К ним нередко прибегали Мирон Горлов и член Военного Совета Гайдар для ничем не замаскированной критики лиц и их действий, порою — Огнев и Орлик, излагающие свои взгляды или прямо разъясняющие суть конфликта. Не исключено, что такой способ сценической характеристики делал образы положительных героев несколько риторичными, менее действенными. Но именно он позволял насытить пьесу пламенной нетерпимостью. А в этом состояла главная цель автора.

Впрочем, широко применяя открытый текст, гротескные характеристики и ситуации, драматург не чуждался лиризма и романтической одухотворенности. Это ясно ощутимо в сценах, посвященных его любимым героям — Огневу, трагически погибающим артиллеристам батареи Сергея Горлова. Таким образом, для выявления внутреннего единства «Фронта» важное значение приобретал не только конкретно-реалистический, но и лирико-романтический план, в котором Корнейчук запечатлел героизм и величие народного подвига. Поэзия, героика и гражданственность — главные черты этого замечательного произведения, выразившего дух своего времени и сохранившего значение для последующих поколений.

Поистине сокрушающий критический пафос, сатира на военачальников высшего ранга и звания, казалось бы, обособляли «Фронт» от общего драматургического потока своего времени, ломали уже начавшую стабилизироваться тематическую и стилевую традицию. Но так ли уж неподготовленным оказалось появление этой пьесы, если вдуматься в движение военной действительности и литературы? При кажущейся жанрово-тематической исключительности «Фронт» Корнейчука фактически сконденсировал глубинные тенденции художественного развития той поры, дал ответ на вопросы, никого не оставлявшие в покое уже с первых месяцев войны. Этого ответа искали все — военные и гражданские люди. Искали его и литераторы, понимавшие, что их слово не может быть легковесным и односложным, как неоднозначны и трагичны действительные условия военных удач и неудач. Для такого ответа требовался не только трезвый и по-своему жестокий анализ действительного положения дел, но и художественная форма, способная выдержать столь мощную содержательную нагрузку.

Послевоенное творчество Александра Корнейчука обращено к проблемам, выдвинутым на передний план ходом самой жизни. Он пишет об упорном, самоотверженном труде советских людей, восстанавливающих страну, ликвидирующих разруху («Приезжайте в Звонковое», «Макар Дубрава», «Калиновая роща»), об их стремлении не останавливаться перед трудностями, казалось бы, непреодолимыми, о залечивании душевных ран, причиненных гитлеровским нашествием («Расплата», «Крылья»). В поле его зрения — и новые явления, особенно нравственно-этического характера, рождаемые новыми обстоятельствами действительности («Почему улыбались звезды», «Над Днепром», «Мои друзья», «Память сердца»). Трудовой подвиг советских людей, сознающих высокий патриотический смысл своей деятельности, их возрастающая духовная культура — главное в пьесах Корнейчука последних десятилетий его жизни.

Заметным явлением в послевоенном театре стала пьеса Корнейчука о рабочем классе, названная по имени главного героя — «Макар Дубрава» (1948). В ней изображались кадровые рабочие-шахтеры, уже ушедшие на пенсию, но теперь, когда страна с огромным напряжением сил восстанавливала разоренный гитлеровцами донецкий угольный бассейн, возвратившиеся в забой. Благодаря их инициативе, самоотверженному, умело налаженному труду и шахта «Звезда» вернула себе былую славу.

Прообразом Макара Дубравы послужил заслуженный донецкий шахтер Сергеев, чье имя гремело на всю страну. Однако Корнейчук не «списал» с него портрет своего героя. Опираясь на факты биографии Сергеева, он создал самобытный художественный образ, обобщивший типические черты современника. Макар Дубрава, человек во всех отношениях крупный и сильный, по-государственному мыслящий, правомерно выдвигался в центр драматического действия. Участник гражданской войны, герой первых пятилеток, хорошо поработавший на своем веку, он и сегодня хочет внести свой вклад в восстановление родного Донбасса, твердо рассчитывая еще пожить и при коммунизме.

Именно эта целеустремленность в будущее побудила его, простого шахтера, объявить войну директору шахты «Звезда», своему зятю Павлу Кругляку, помогла выиграть эту войну.

Конфликт Макара и Павла, стянувший в тугой узел всех остальных персонажей, выходил, в сущности, за пределы конкретных производственных неурядиц, выявляя их нравственно-этическую подоплеку. В противоречие вступали несовпадающие понятия о жизни, а не «плохой» директор и «хороший» рабочий. На этой основе развертывалась внутренняя коллизия характеров. Борьба Макара против сложившихся методов руководства на шахте была, вместе с тем, борьбой за моральное «оздоровление» ее руководителя, за создание сплоченного коллектива, идущего к общей цели. Поэтому Павел Кругляк, с которым воевал Макар Дубрава, задуман как фигура по-своему сложная, не ординарная, как человек, за которого имело смысл драться.

У Кругляка были серьезные заслуги перед обществом, он хорошо воевал и хорошо начинал свой трудовой путь. Но то, чем он довольствовался, сегодня уже не отвечало требованиям времени. Понять это Павлу, окрыленному быстрыми успехами, человеку самонадеянному, зараженному своего рода административной фанаберией, было трудно, мучительно трудно. Потому поражение в конфликте с Макаром становилось одновременно и началом его духовного возрождения. Такой подход к сложному переплетению общественных и личных отношений позволил драматургу углубить психологическую характеристику персонажей. Это видно не только на примере Кругляка, но и Макара Дубравы, тоже переживающего глубоко затаенную личную драму: его старший сын Петр, партизанивший в пору фашистской оккупации, пропал без вести при обстоятельствах, не вполне выясненных. Тем более понятными становились переживания старого шахтера, надеявшегося в зяте обрести второго сына. Сцена, в которой Макар Дубрава находил останки Петра, замученного фашистами, написана сдержанно, с высоким художественным мастерством. Недаром именно эта сцена, сыгранная выдающимися актерами А. Бучмой и М. Державиным как подлинно трагическая, принесла им заслуженную славу.

Не все написанное Корнейчуком в послевоенные годы оказалось равноценным в идейном и художественном отношении. Да это и понятно. Развитие таланта редко протекает гладко, без спадов и неудач. Творческий поиск неизбежно сопряжен с трудностями. Не такой уж простой была и обстановка, складывавшаяся тогда в нашем искусстве. В некоторых произведениях Корнейчука ощущается влияние ложных эстетических теорий, имевших хождение в послевоенные годы; в частности, отрицательное влияние пресловутой «теории бесконфликтности», дань которой отдавали тогда многие. На Втором съезде писателей СССР в 1954 году Корнейчук признавался, что в известном смысле укрылся от противоречий и реального драматизма народной жизни в зеленой куще своего любимого калинового гая. Преодоление многообразных послевоенных трудностей изображалось им порою слишком облегченно и безмятежно, что так или иначе расходилось с действительным положением вещей.