Е. Горбунова - Александр Корнейчук

• Название: Александр Корнейчук
• Автор: Е. Горбунова
• Издательство: Искусство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1976

Очерк о жизни и творчестве выдающегося драматурга А. Е. Корнейчука.

---

Не все написанное Корнейчуком в послевоенные годы оказалось равноценным в идейном и художественном отношении. Да это и понятно. Развитие таланта редко протекает гладко, без спадов и неудач. Творческий поиск неизбежно сопряжен с трудностями. Не такой уж простой была и обстановка, складывавшаяся тогда в нашем искусстве. В некоторых произведениях Корнейчука ощущается влияние ложных эстетических теорий, имевших хождение в послевоенные годы; в частности, отрицательное влияние пресловутой «теории бесконфликтности», дань которой отдавали тогда многие. На Втором съезде писателей СССР в 1954 году Корнейчук признавался, что в известном смысле укрылся от противоречий и реального драматизма народной жизни в зеленой куще своего любимого калинового гая. Преодоление многообразных послевоенных трудностей изображалось им порою слишком облегченно и безмятежно, что так или иначе расходилось с действительным положением вещей.

К чести Корнейчука следует заметить, что он сам понимал упрощенность воспроизводимых обстоятельств, недостаточно четкое идейно-художественное решение отдельных своих пьес. Не случайно главный герой «Страницы дневника», написанной два десятилетия спустя, писатель Искра, в котором угадываются отдельные автобиографические штрихи, рвет свою уже готовую, сулящую успех у невзыскательного зрителя пьесу. Увидев как бы со стороны себя и некоторых своих коллег — самоуспокоившихся, погруженных в мелочные эгоистические интересы, мыслящих и творящих по шаблону, далекому от действительной жизни и ее сегодняшних забот, Искра понимает, что художник, если он хочет быть на уровне своего времени, не должен отделяться от народа, обязан писать правду о его жизни. Вывод, который в качественно новой форме как бы возвращает нас к раннему творчеству Корнейчука. Недаром пьеса названа так прозрачно — «Страница дневника», и так много в ней раздумий драматурга над судьбами современного искусства, над личностью современного художника.

Определенные трудности, встречавшиеся на творческом пути писателя, отразились и в его драме «Крылья». Они сказались как на судьбе пьесы, не лишенной сложностей, так и на ее идейно-художественном содержании. В свое время она вызвала замешательство в среде литературных критиков (и не только критиков), была понята во многом упрощенно и зачислена, так сказать, по сельскохозяйственному ведомству. Между тем это было произведение, как бы к нему ни относиться, трактовавшее вопросы, до тех пор практически в искусстве не разработанные, а лишь едва-едва затронутые. В прозе «первой ласточкой» были «Районные будни» В. Овечкина, в драматургии — «Персональное дело» А. Штейна. Но Борзов функционировал в «районном масштабе», герои Штейна были рядовыми членами партии. В «Крыльях» же — область и ее руководители: председатель облисполкома Дремлюга, первый и второй секретари обкома — Ромодан и Овчаренко, ответственные сотрудники области, показанные не всегда с самой благовидной стороны.

Корнейчук писал о ситуациях и лицах достаточно серьезных и потому не просто высмеивал людей, ставших делягами и чинушами, пустыми болтунами и приспособленцами, но говорил о тревожных фактах общественной жизни. Эпиграфом к «Крыльям» можно было бы поставить его собственные слова, сказанные о «Персональном деле»: «В пьесе подняты важнейшие вопросы о доверии к человеку, о необходимости бережно и свято охранять доброе имя тружеников от перестраховщиков, бюрократов, карьеристов».

Пройдет немного лет после создания «Крыльев», и партия на своих съездах и пленумах скажет свое слово о трудном периоде, пережитом народом, о необходимости ликвидировать его последствия, призовет деятелей советского искусства к объективному, без прикрас и односторонних крайностей изображению реальных жизненных конфликтов. Но это некоторое время спустя. А пока что пьесу Корнейчука, не без трудностей пробившуюся на сцену, сочтут неудачей писателя.

«Крылья» действительно во многом были уязвимы. Истинный драматизм порою сглаживался, в пьесу закрадывались нотки сентиментальности. Недостаток, отмечавшийся и прежде в некоторых произведениях драматурга, вроде упоминавшихся «Банкира», «Расплаты», где драматизм обстоятельств и переживаний героев раскрывался на уровне мелодраматической чувствительности. Сказалась, по-видимому, и известная непоследовательность автора, задумавшего произведение, по своей идейной значительности сопоставимое с «Фронтом», но не сумевшего реализовать до конца свой замысел. Не случайно многоплановая сюжетная композиция не обладала на этот раз необходимым единством; комедийные сцены и персонажи выглядели в пьесе куда убедительнее, чем сцены и характеры, связанные с развертыванием центрального конфликта. Давали о себе знать и уступки, на которые пошел драматург под давлением литературной критики и постановщиков спектакля, все еще мысливших по устаревшим шаблонам. Не исключено, наконец, что и дремлюги, задетые за живое, оказались на этот раз покрепче Горлова. Впрочем, сегодня о достоинствах и недостатках «Крыльев» говорить гораздо легче: мы вооружены знанием фактов истории, пониманием сложности ее путей.

Драматические и комические ситуации, образующие главный конфликт пьесы, а этого как раз и не заметили первые ее критики, основаны на разоблачении волюнтаризма, вредно влиявшего на общественную нравственность и на хозяйственную жизнь народа, сковывавшего народную инициативу. Корнейчук показывал, как бесконтрольное единовластие Дремлюги способствовало пренебрежительному отношению его к подчиненным, к их личному достоинству. Бюрократизация управленческого аппарата облисполкома вела к обезличке и безответственности в его так называемых «средних» и «низовых» звеньях, гасила творческую мысль, пробивавшуюся снизу. Деловитость подменялась делячеством, пустозвонством, начетничеством. Человек, в полном смысле слова, приравнивался к «винтику», который ничего не стоило заменить другим, отштампованным по стандарту.

Эти явления с особенной наглядностью воплощены в импозантной и, если угодно, даже импонирующей фигуре Дремлюги, убежденного (и непрестанно убеждаемого подхалимами) в собственной правоте, исключительности и незаменимости. Они, так или иначе, олицетворены в образах Овчаренко, Терещенко, Филиппа; их жертвами становятся знатный полевод Варвара, опытный агроном Вернигора. Своеобразно преломились аналогичные тенденции и в печальном одиночестве Ромодана, по малодушию разрушившего свою семью. Переплетение трудных обстоятельств жизни этих разных людей предопределило сложность драматургического конфликта «Крыльев», не сводимого только к противоречиям Ромодана с Дремлюгой в понимании путей развития народного хозяйства.

Ни Дремлюга, ни, тем более, Ромодан не поддавались привычным измерениям по шаблонной шкале «положительного» и «отрицательного» героев. Находясь в средоточии сюжетного развития, они по-своему и с разных сторон освещали противоречивость не лиц, а явлений, складывавшихся в действительности и нуждавшихся в целостном анализе. Поведение, личные судьбы и чувства центральных героев свидетельствовали об известном неблагополучии в самой жизни. Но отношение к источникам этого неблагополучия у них было разное: Ромодан понимал необходимость перемен; Дремлюга смотрел на эту идею как на очередную «моду», которая пройдет и забудется. Секретари обкома приходили и уходили на его веку не раз, а «голова облисполкома» незыблемо восседал на своем посту.

Многое познавший на опыте своей и народной жизни, Ромодан сделал нужные выводы и для себя лично, и, главное, для направления своей работы. Дремлюга оказался неспособным понять и согласиться с исторически неотвратимой перспективой перемен. Конфликт, заряженный реальным жизненным драматизмом. И можно только пожалеть, что автор пьесы облегчил его, введя на подмогу Ромодану очень кстати подоспевшие решения Пленума ЦК КПСС по сельскому хозяйству. Этот, по сути дела внедраматический прием, ограждая Ромодана и автора «Крыльев» от нападок, которые легко можно было предвидеть и которых так и не удалось избежать, выполнял функцию Deus ex machina, благополучно разрешавшей самые запутанные перипетии в античной трагедии.

Между тем цельный и последовательный замысел «Крыльев» вполне мог быть реализован без «постороннего вмешательства», собственно драматургическими средствами, ибо персонажи пьесы были объединены внутренними, а не внешними зависимостями. На жизненной основе возникли и развертывались коллизии Ромодана, его распавшейся семьи, его сестры Варвары, ставшей разнорабочей на городской стройке, талантливого агронома Вернигоры, превратившегося в заурядного чинушу; на этой же почве сформировался особый тип оторванного от жизни «докладчика», вроде Овчаренко, колоритные комические, по по-своему и символические фигуры «облплодовоща» Терещенко или помощника Дремлюги Филиппа — этакого ходячего «запоминающего устройства», освобождающего Дремлюгу от необходимости знать факты и цифры, уметь их анализировать и осмысливать. На этой же основе зародились и обрели форму законности главные приемы руководящей деятельности Дремлюги — «завинчивание гаек» и «накачка». Да и сам Дремлюга, человек субъективно бескорыстный, стал не только олицетворением, но и жертвой насаждаемых им казенно-бюрократических порядков, противоречащих принципам социалистической демократии и гуманности.