Олесь Донченко - Карафуто

• Название: Карафуто
• Автор: Олесь Донченко
• Издательство: Дитвидав
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1957

Семнадцатилетний Володя Дорошук отправляется со своим отцом, известным советским ученым, в морское путешествие. Но неожиданно обрушился тайфун, и корабль погибает. Володи с отцом удается спастись. Они оказываются на Карафуто — южной части Сахалина, которая тогда принадлежала японцам.

Японские обладатели угрозами и издевательством пытаются выведать у профессора его новый секретный изобретение.

Между тем Володя, проявив большие мужество и находчивость, бежит из-под стражи. Но как ему добиться в своих сквозь дремучую тайгу?

Читатели узнают о множестве чрезвычайных, порой страшных приключений, которые пережил Володя, пробираясь к пограничникам, чтобы вместе с ними избавить отца из лап преступников.

---

— Ты чего здесь? — закричал он. — Вон отсюда!

Было все понятно. Капитан очень боялся за моторы и не совсем доверял мотористам. Поэтому-то здесь неотступно находился Торадзо. Он присматривал и за моторами, и за мотористами.

Было бы абсурдно действовать при таких обстоятельствах силой. Володя снова бросился на палубу. Если он бессилен задержать шхуну, он…

Юноша шагнул к перилам. Броситься в море — секунда. Его заметят на волнах матросы с советского парохода.

Кто-то крепко схватил Володю за плечи.

— Куда ты?

Володя дернулся, но его держали чьи-то руки.

— Катакура! — крикнул в отчаянии юноша. — Катакура, пусти!

— Не пущу! Ты хочешь прыгнуть за борт! — задыхаясь хрипов японец, напрягая все силы, чтобы удержать Володю.

Неожиданно «Никка-мару» сбавила ход и крабоконсервный завод оказался совсем близко, почти рядом. Дым из его труб низко слался над палубой «Никка-мару».

— Проклятие! — вырвалось у Володи сквозь крепко сжатые зубы. — Убежали!

Как лунатик, спустился он в свою каморку. Нервы не выдержали. Юноша с головой накрылся дерюгой и беззвучно зарыдал. Было невыносимо больно: избавление не пришло! Казалось, что на этот раз все шло к тому, что Володя, в конце концов, окажется на палубе советского парохода. И снова горькое разочарование, снова неудача!

Снова потянулись серые, однообразные дни на шхуне. Поздно вечером, когда заканчивалась работа, рыбаки наскоро глотали рис и мрачно, без разговоров расходились по своим каморкам.

У каждого в такое время была только одна-единственная мечта — упасть и заснуть. И вместе со всеми шел в свою каморку Володя. От тяжелой работы ныли кости, голова была, как чугунная болванка, веки смежались, дрожали руки и ноги.

С того дня, когда за «Никка-мару» гнался советский сторожевой корабль, Володя заметил, что Торадзо начал пристально присматриваться к нему. Очень возможно, что помощник капитана не забыл той минуты, когда Володя вбежал в машинное отделение с намерением… да, это намерение пронырливый, хитрый и умный Торадзо вполне мог прочитать в Володиных глазах.

Во всяком случае было ясно, что японец что-то заподозрил. Володя это ощущал и старался настойчивой работой развеять это подозрение. Надо было оставаться на шхуне. Если раз не посчастливилось, то второй раз посчастливится непременно. На море было больше шансов встретиться с советскими моряками, чем блуждая по дикой тайге.

А Катакуре с каждым днем становилось хуже. Кашель раздирал его легкие. Парня била лихорадка, туберкулез быстро забирал последние его силы. Но Катакура еще держался. «Никка-мару» шла ставить сети на кету. День был холодный, тучи низко неслись над морем, с севера дул сырой ветер. Катакура озяб, нему стало совсем плохо. Володя видел, как он дрожал, и советовал ему пойти заснуть. Но тот боялся Торадзо.

С уловом не посчастливилось, сеть была почти пустая. Торадзо свирепствовал, как никогда.

На следующий день выглянуло солнце, припекло, затих ветер. Катакура присел на блок канатов погреться. Он жмурил глаза от солнечных лучей и тихо улыбался.

На палубе шхуны было пятеро: рулевой, Катакура и Володя, а в рубке — капитан и Торадзо. Рабочие спали по своим каморкам, измотанные ночной работой.

Катакура не мог спать, его донимал кашель, он вышел на палубу. Пошел с ним и Володя, как предчувствуя, что с парнем может случиться беда.

Из рубки вышел Торадзо. Переваливаясь с боку на бок, он подошел к Катакуре и крикнул:

— Вон спать!

— Я хочу погреться на солнце, — сказал парень.

Лицо Торадзо налилось кровью.

— Вон спать! — заревел он. — Сейчас гуляешь, а на работе будешь клевать носом!

— Не уйду отсюда! — упрямо повторил Катакура.

Мелькнул сильный кулак Торадзо, и Катакура молча упал на палубу.

Володя согнулся, чтобы броситься на мучителя… Хотел что-то крикнуть, но из горла вырвался только хрип. Но в ту же секунду в руках Торадзо сверкнул нож.

— Ты тоже не хочешь спать? — спросил он, играя острым лезвием.

Володя видел, как сверкнули зловещие искры в зрачках японца. Торадзо не задумываясь всадил бы его юноше у грудь.

Катакура зашевелился и прошептал:

— Во-ды!

Володя молча развернулся и по качающемуся трапу пошел вниз. Его душила ненависть и злость, он крепко кусал нижнюю губу, но и на этот раз должен был отступить. Нашел кружку, набрал воды и понес Катакуре.

Вышел на палубу и остолбенело осмотрелся. Рулевой на носу шхуны крутил штурвальное колесо, Торадзо с капитаном шушукались в рубке. Но Катакуры не было. Всего пять минут тому назад он лежал вот здесь.

— Катакура! — потихоньку позвал Володя.

Никто ему не ответил. «Никка-мару» быстро резала волны, вокруг простиралось море. Далеко, как в тумане, чуть маячил берег. Солнечные блики играли на водном безграничном пространстве. Низко над морем пролетела к берегу большая птица.

— Катакура! — уже громче позвал Володя, чувствуя, как сжалось у него сердце от предчувствия чего-то страшного, что случилось вот здесь, на палубе.

— Катакура!

Разливая воду из кружки, юноша побежал к рубке.

— Где Катакура? — задыхаясь, крикнул он к Торадзо.

Японец медленно повернулся к Володе всем туловищем.

— Во-первых, как ты обращаешься ко мне, да еще в присутствия капитана шхуны? — прогудел он. — Не забывай, что я — помощник капитана. Во-вторых, я не нянька твоему Катакуре. А в-третьих, вон отсюда к чертям!

Володя снова бросился вниз. Может, Катакура уже сидит в кубрике?

Юноша обошел все каморки, где спали рыбаки. Катакуры нигде не было. А на следующий день рулевой, пугливо озираясь, шепотом рассказал нему, что случилось на палубе.

Когда Володя пошел вниз по воду, Катакура вдруг оперся на локоть и пригрозил Торадзо:

— Подожди, мучитель, подожди! Тебя не помилуют советские моряки!

Это были его последние слова. Катакура упал навзничь, голова его глухо стукнулась о палубу, из уголка рта пополз ручеек крови. Торадзо схватил парня под руки и выбросил, еще живого, за борт. Капитан, который был свидетелем этой сцены, одобрительно кивнул головой. Тогда Торадзо подошел к рулевому и сказал:

— Если кому-нибудь скажешь хоть слово, пойдешь следом! — И показал рукой на море.

КАТЕР С ЗЕЛЕНЫМ ВЫМПЕЛОМ

Двое суток Володя оставался в каморке без собрата. А потом к нему вместо Катакуры поселили нового рыбака, корейца, бывшего грузчика-кули, который в свои сорок лет имел вид настоящего деда. У него были страшные язвы на ноге, и они ему не давало спать. Старик, бывало, ночь напролет сидел, согнувшись, обхватив руками колени, покачивался и тихо стонал.

Прошло несколько дней после события с Катакуро. Рыбакам, конечно, сказали, что этот тяжело больной парень, наверное, упал в море и этого никто не заметил. Хотя не все этому верили, но правды не доискивались. Прибитые нуждой, трудной беспросветной работой, затерроризированные издевательствами и кулаками Торадзо, они молчали, хотя молчание это было зловещим, похожим на искру, тлеющую под серым пеплом.

Все дни был очень плохой улов. Сети вытягивали почти пустые. Однообразно звенели стеклянные поплавки. Володя метр за метром перебирал мокрое плетение морского невода и напряженно вглядывался в волны. Казалось, что сеть слишком тяжелая, что в ней запуталось что-то черное и большое… вот-вот из бездны появятся голова, руки…

— Катакура, — вдруг громко вскрикивал Володя. — Это — Катакура!

Но сеть оставалась пустой. Чуть шевелятся отяжелевшие руки, и голова тяжелая, как черный якорь.

Утром над морем опустился густой туман. Он качался и со всех сторон обступал шхуну. В этом тумане «Никка-мару», рискуя столкнуться с встречным судном, несколько часов шла вслепую. На самом деле это только так казалось. Капитан хорошо знал, куда он ее ведет.

Команде и рыбакам было строго приказано не разговаривать, соблюдать полную тишину и даже не курить. «Никка-мару» остановилась. Сотни метров новой крепкой сети пошли на глубину моря. За работой следил Торадзо. Наверное, из-за тумана и измороси он надел плащ — круглую пелерину с вырезом для головы, и был похожий на осадистый гриб. Но и он все приказы отдавал шепотом или жестами.

У Володи от нервного возбуждения дрожали руки. Он старался скрывать свое состояние от рыбаков, но они заметили его волнение, хотя и не поняли, в чем причина.

— Тебя трясет, — сказал старик-кореец с замотанными тряпьем ногами.

— Лихорадка, — ответил Володя, прикусив нижнюю губу.

Все рыбака знали, что шхуна находится в запрещенной советской зоне. Густой туман скрывал шхуну от сторожевых катеров советских пограничников. Этим и пользовался японский капитан, чтобы повести «Никка-мару» на запрещенный вылов рыбы.

Володя оглядывался на все стороны, напряженно вглядываясь в туман. Появись в эту минуту сторожевое судно, и конец всем его мыканьям! Он снова окажется среди своих родных советских людей, его нога ступит на землю родины, которую он покинул, казалось, много-много лет тому назад. Тем временем прошло всего полтора месяца со дня гибели «Сибиряка».