Петр Романов - Россия и Запад на качелях истории. От Павла I до Александра II

• Название: Россия и Запад на качелях истории. От Павла I до Александра II
• Автор: Петр Романов
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-367-02793-8, 978-5-367-03835-4

Книга писателя, публициста и политического обозревателя Петра Романова посвящена непростым отношениям России и Запада в период между коротким царствованием Павла I и эпохой реформ Александра II.

---

Отказ Александра диктовался как политическими, так и семейными соображениями. Отдать свою сестру Наполеону означало приблизительно то же, что принять из рук французского императора Галицию. И то и другое неизбежно предусматривало вступление в коалицию с Францией и обязательство твердо следовать в фарватере наполеоновской внешней политики. Но перманентная война в планы России не входила.

Что касается семейных обстоятельств, то здесь категорически против брака выступала мать русского императора. Отдавать свою дочь на заклание «корсиканскому чудовищу» даже во имя большой политики Мария Федоровна не пожелала. Получив отказ, Наполеон, привыкший в дипломатии к таким же решительным действиям, что и на поле брани, тут же высказался в пользу дочери австрийского императора Франца – Марии Луизы.

В отличие от Петербурга, в Вене сватовство Наполеона вызвало восторг. Из уст в уста передавалась одна и та же фраза: «Австрия спасена!» Если до этого судьба империи, казалось, висела на волоске, то теперь у австрийцев снова появилась почва под ногами. Это был драгоценный подарок, преподнесенный Наполеоном венским политикам не без помощи русских.

Большинство тогдашних аналитиков понимало, что от исхода войны Франции с Россией зависит судьба Наполеона, а значит, и Европы. Не ясно было другое – кто победит, – поэтому немалое число стран колебалось, к кому же примкнуть. Чаще всего избирали хитроумный вариант: открыто клялись в верности одной из сторон, а тайно – другой. Так вели себя в этот момент, например, Пруссия и Австрия. В декабре 1811 года Фридрих Вильгельм написал Александру I, что вынужден пожертвовать влечением своего сердца и во имя благополучия пруссаков подписать союзный договор с Францией. Одновременно с тайной миссией к царю отправился фон Кнезебек. Он привез заверения прусского короля в том, что Пруссия ждет спасения только от своего вечного друга Александра. О том же самом писал прусский король русскому царю и в марте 1812 года, уже накануне войны:

Пожалейте обо мне, а не обвиняйте меня… Если начнется война, то мы не повредим друг другу более, чем сколько потребуют строгие правила войны, и не будем забывать, что мы друзья и придет время, когда мы будем союзниками.

Прусские подарки России и Франции оказались, как легко заметить, неравнозначными: Александру достался горячий дружеский привет, а Наполеону предлагалось использовать по своему усмотрению сто тысяч прусских солдат в обмен на присоединение к Пруссии (после победы над русскими) значительной части прибалтийских земель. Все это столь дурно благоухало, что язвительный Наполеон в очередной раз не преминул напомнить прусскому государю: «А как же клятва при гробе Фридриха Великого?» Впрочем, не очень полагаясь на боеспособность прусских войск, Наполеон взял из предложенных ему ста тысяч только двадцать, да и то в качестве вспомогательного корпуса.

Приблизительно так же вела себя и Вена. У австрийцев к Наполеону многие годы сохранялось противоречивое и двойственное отношение. Корсиканец вполне устраивал Вену как противовес России и в то же время пугал как чрезмерно темпераментный и непредсказуемый сосед. Архитектора австрийской внешней политики Меттерниха в идеале устроило бы «пол-Наполеона», но это было нереально, поэтому в зависимости от обстоятельств венская дипломатия играла то за, то против Наполеона или Александра I. В зависимости от своих симпатий или антипатий различные историки подобную политику венского двора называют либо прагматичной, либо вероломной.

Дважды отвергнув до этого предложение о союзе с Россией, в марте 1812 года Вена подписала договор с Францией, предоставив свои военные силы в распоряжение французского императора. Неожиданно для себя породнившись с Парижем, Вена снова стала давать по дипломатическим каналам советы Наполеону, откровенно интригуя против России.

Особенно раздражали Вену успехи Кутузова на турецком фронте, в том регионе, который Австрия уже давно определила как зону своих интересов. Одну из таких типичных австрийских рекомендаций Наполеону того периода приводит известный русский историк Сергей Соловьев:

У Европы один страшный враг – это Россия; цивилизации Запада грозит варварство московское; его независимость находится в опасности от этой страшной империи. Император Наполеон один может ее сдержать: от его твердости и высокой предусмотрительности Запад ожидает своего спасения.

Вряд ли подобные внушения оказывали серьезное воздействие на корсиканца. И австрийцев и пруссаков Наполеон откровенно не любил и не раз давал им самые презрительные характеристики. Поэтому и здесь, как и в случае с пруссаками, не очень полагаясь на верность изменчивой Вены, Наполеон взял себе из предложенных австрийцами войск не так уж и много – всего один тридцатитысячный корпус.

Рассчитывая получить независимую Польшу из рук Наполеона, тысячами стекались под французские знамена поляки. Горячо мечтая о собственной независимости, они весьма равнодушно относились к чужой, а потому пролили немало крови, сражаясь под французскими знаменами против Испании. Особой жестокостью отличался Польский легион, созданный Наполеоном в 1807 году после того, как французские войска заняли Польшу. Корсиканец не раз прямо давал понять полякам, что независимость нужно заработать. Это поляки и делали. Со всей старательностью, на какую были способны.

Польша вообще являлась в этот период едва ли не главным яблоком раздора и одновременно предметом торга между Наполеоном и Александром I. Оба императора вели себя по отношению к Польше схоже. С одной стороны, и тот и другой, кажется, искренне сочувствовали полякам и были не прочь дать Польше если и не полную независимость, то хотя бы автономию и либеральную конституцию. С другой стороны, в случае необходимости оба императора удивительно легко жертвовали именно этой картой в своей европейской политике.

При желании можно привести немало цитат из заявлений и писем как Наполеона, так и Александра I, показывающих, что у обоих на удивление гармонично сосуществуют два взаимоисключающих, казалось бы, чувства: симпатии к полякам и циничное пренебрежение к Польше. В этом смысле два крупнейших политических игрока на европейской сцене ничем не отличались друг от друга. Они то раздавали полякам авансы, обещая независимость и конституцию, то подписывали между собой тайные соглашения в ущерб полякам. Вроде того, что русский император подписал с французским послом Коленкуром в 1809 году. В этой тайной конвенции обе стороны давали друг другу ручательство, что Королевство Польское никогда не будет восстановлено и что само слово «Польша» навсегда исчезнет из официальных государственных актов. В силу исторических причин верили поляки, правда, больше французам, чем русским, но итог оказался для них неутешительным.

Нашлись в Европе, однако, и те, кто сразу же поставил на русских. Верным союзником Александра стал избранный в 1810 году депутатами шведского риксдага наследником престола французский маршал Жан Батист Бернадот, принявший имя Карла Юхана. На первый взгляд могло показаться, что избрание наследным принцем Швеции французского маршала отвечает лишь интересам Парижа и заметно ухудшает в Стокгольме позиции русских. Так думало в то время большинство европейских наблюдателей. Накануне выборов один из финских аналитиков докладывал генерал-губернатору Финляндии Штейнгелю: «Все в Стокгольме заявляют о своей принадлежности к профранцузской партии и считают уже почти решенным делом, что Бернадот будет престолонаследником».

К удивлению многих западных дипломатов, ожидавших со стороны России противодействия, Александр I к переменам в Швеции отнесся бесстрастно. Российскому послу в Стокгольме от канцлера Румянцева в самый острый предвыборный период направлялись следующие инструкции:

Его величество будет доволен Вами, если Вы будете обрисовывать картину постепенно и с точностью, но он повелел мне напомнить Вам, что интересы его дела требуют, чтобы он был осведомлен и ознакомлен со всем, однако же, без малейшего прямого или косвенного участия Вашего превосходительства в том, что должно произойти.

Хладнокровие русского императора объяснялось просто. В Петербурге знали то, чего не знала остальная Европа. Бернадот уже давно дружил с личным представителем императора при Наполеоне полковником Александром Чернышевым, который курировал и всю русскую разведку во Франции. В одном из своих донесений, докладывая об очередной встрече с Бернадотом, он привел следующее заявление, которое сделал маршал, узнав о смерти шведского принца Карла Августа:

Я буду говорить с вами не как французский генерал, а как друг России и ваш друг. Ваше правительство должно всеми возможными средствами постараться воспользоваться этими обстоятельствами, чтобы возвести на шведский престол того, на кого оно могло бы рассчитывать. Такая политика правительства тем более для него необходима и важна, что, если предположить, что России придется вести войну либо с Францией, либо с Австрией, она могла бы быть уверенной в Швеции и совершенно не опасаться, что та предпримет диверсию в пользу державы, с которой России придется сражаться. Она извлечет неизмеримую выгоду от того, что сможет сосредоточить все свои силы в одном месте.