Петр Романов - Россия и Запад на качелях истории. От Павла I до Александра II

• Название: Россия и Запад на качелях истории. От Павла I до Александра II
• Автор: Петр Романов
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-367-02793-8, 978-5-367-03835-4

Книга писателя, публициста и политического обозревателя Петра Романова посвящена непростым отношениям России и Запада в период между коротким царствованием Павла I и эпохой реформ Александра II.

---

Тем не менее на войне и фамилия полководца иногда «стреляет». Назначение Кутузова вызвало у солдат прилив энтузиазма. Появление престарелого, но умудренного огромным опытом полководца в действующей армии солдаты встретили восторженными словами: «Приехал Кутузов бить французов!»

«Можно ли все отступать с такими молодцами?» – громко произнес новый главнокомандующий, осмотрев войска. И уже на следующий день дал приказ снова отступать. Фамилии у Кутузова и Барклая были разные, но ситуацию они оценивали одинаково.

Бородино – битва, данная по просьбе общественности

В мировой истории военную кампанию 1812 года обычно именуют московским походом, тем самым как бы ставя эту войну в один ряд с другими баталиями эпохи наполеоновских войн. Русские назвали войну 1812 года Отечественной, причем именно с большой буквы, тем самым подчеркнув ее народный характер и особую роль в истории. Русские, безусловно, точнее в анализе. Словосочетание «московский поход» дает представление лишь о географии, но никак не о причинах и масштабах поражения Наполеона.

Одним из последствий наполеоновского вторжения в Россию стало то, что в стране появилось общественное мнение, причем сплоченное, как никогда. Русский вельможа и мелкий провинциальный помещик, офицер и солдат, городской обыватель и сельский мужик объединились в одном желании изгнать интервентов. Это общественное мнение («публика», как раздраженно заметил царь) диктовало в этот период свою волю всем, включая государя императора. «Публика» сместила Барклая и назначила Кутузова вопреки императорскому желанию, «публика» заставила Кутузова дать знаменитое сражение под Бородино.

Очень точно по этому поводу высказался академик Тарле:

Кутузов знал, конечно, что Барклай прав, что Наполеона погубят (если вообще что-нибудь его погубит) отдаленность от базы, невозможность длительной, годами или даже долгими месяцами длящейся войны в нескольких тысячах километров от Франции, в пустынной, скудной, враждебной громадной стране, недостаток продовольствия, непривычный климат. Но еще более точно Кутузов знал, что отдать Москву без генеральной битвы не позволят и ему, несмотря на его русскую фамилию, как не позволили сделать это Барклаю. И он решил дать эту битву, ненужную, по его глубочайшему убеждению, как он дал в свое время, тоже против своего убеждения, Аустерлицкое сражение. Излишняя стратегически, она была неизбежна морально и политически.

Как справедливо замечают многие исследователи, Кутузов не хотел Бородинского сражения как раз потому, что Наполеон его жаждал. Первый желал сохранить русскую армию, ибо она являлась гарантом будущей победы, второй стремился ее одним ударом уничтожить, прекрасно понимая, что, пока у Александра будет в руках реальная военная сила, договариваться с ним о мире будет сложно. Признавая гений Наполеона, Кутузов намеревался противопоставить ему стратегию, основанную на большой маневренной войне, в которой бы действия регулярных сил гармонично сочетались с действиями ополченцев и партизан, то есть вынудить Наполеона вести одновременно «большую» и «малую войну», что должно было окончательно измотать и обескровить противника.

Расчет Кутузова, а до этого и Барклая был верным. Уже на первом этапе войны, понеся потери в столкновениях с арьергардами отступающей русской армии, в результате партизанских налетов, во время ожесточенных боев под Смоленском и в других местах, вынужденно оставляя по дороге гарнизоны для охраны коммуникаций, наконец, из-за болезней и дезертирства Великая армия растеряла значительную часть своих сил. Сведения о потерях на этом этапе войны приводятся разные. По данным Тарле, Великая армия к Бородинскому сражению уменьшилась приблизительно в три с половиной раза. Сохраненная и укрепленная регулярная русская армия должна была в решающий момент довершить разгром ослабевшего противника. Таким образом, генеральное сражение под Москвой в эту стратегию никак не вписывалось. И все же оно произошло. По просьбе общественности.

Само Бородинское сражение описано историками по минутам. Это одна из тех великих битв мировой истории, когда противники оказались достойны друг друга, демонстрируя массовый героизм. Силы были приблизительно равны. Русские имели, по разным данным, 120–130 тысяч человек, французы – 124–135 тысяч. Первый пушечный выстрел прогремел еще перед рассветом 26 августа (7 сентября), а последний в вечерней темноте. Многие позиции не раз переходили из рук в руки. Пленных, если учитывать масштабы сражения, с обеих сторон было совсем немного, где-то по тысяче человек, что говорит об ожесточении боя. Победителя битва так и не выявила. Обе стороны могли считать себя как победителями, так и побежденными.

Оба полководца – и Наполеон и Кутузов, – узнав о потерях, впали в уныние. Русские потеряли половину армии и ночью оставили позиции, отступив снова. Французы потеряли около 30 тысяч человек и 49 своих лучших генералов: по данным инспектора Главного штаба Великой армии Денье, 10 генералов было убито и 39 ранено.

Впрочем, называются и другие цифры. Гораций Вернет в своей «Истории Наполеона», изданной в России в 1842 году, пишет:

Урон в Бородинской битве со стороны русских простирался от пятидесяти семи до пятидесяти восьми тысяч убитыми и ранеными; со стороны французов до пятидесяти тысяч, в том числе сорок три генерала… Французы сражались в этой битве так, как можно было и ожидать от прекрасно образованной армии; но счастье изменило своему наперснику: русские остались непобежденными. Не постигая, каким образом Наполеон не одержал победы, имея армию, пятьюдесятью тысячами человек превосходящую русские силы, французы стараются истолковать это событие разными предположениями.

Эти «предположения» хорошо известны, начиная со знаменитого насморка Наполеона и кончая упреками некоторых французских историков в адрес корсиканца, что он чувствовал себя под Москвой уже не столько полководцем, сколько императором, а потому утратил часть своего военного дарования. Все эти аргументы так поверхностны, что даже оспаривать их всерьез смешно. Насморку Наполеона русские могут противопоставить букет старческих недомоганий Кутузова или напомнить известные исторические факты, когда корсиканец оставался на высоте своего гения даже будучи раненым.

Что же касается известного высказывания маршала Нея, который после Бородинского сражения якобы заметил, что Наполеон в императорской мантии перестал быть генералом, то этот довод опроверг сам Бонапарт, блестяще выигравший после московского похода еще немало сражений в Европе.

Не стоит искать нелепых объяснений там, где и так все очевидно: французы под Бородино сражались великолепно, но русские были не хуже их. Нередко Наполеона укоряли за то, что он не отважился в ходе сражения ввести в бой свой последний резерв – старую гвардию. «Всемирная история войн» резонно объясняет:

Французский полководец вводил гвардию в сражение всегда в последний момент, когда победа уже была подготовлена другими войсками… Здесь, оценивая обстановку, он не видел признаков победы и поэтому не рискнул ввести в бой свой последний резерв.

Сам Наполеон о Бородино говорил следующее:

Из пятидесяти сражений, мною данных, в битве под Москвой выказано наиболее доблести и одержан наименьший успех… Сражение при Бородино было одно из тех, где необыкновенные усилия имели самые неудовлетворительные результаты.

В докладе, направленном Кутузовым царю, сообщалось, что сражение «кончилось тем, что неприятель нигде не выиграл ни шаг земли», но что ввиду огромных потерь ему пришлось отдать приказ отойти с занимаемых позиций. Донесение Кутузова в Петербурге восприняли как известие о победе. Сам Кутузов был произведен в генерал-фельдмаршалы и награжден изрядной денежной суммой, а Барклай за проявленное в сражении мужество награжден крестом Святого Георгия 2-й степени.

Однако уже следующая новость, полученная с театра военных действий, произвела в том же Петербурге эффект холодного душа – Москва оставлена без боя.

За это решение на военном совете в подмосковных Филях выступили и Кутузов и Барклай. Свою позицию Кутузов обосновал так:

С потерею Москвы не потеряна Россия. Первою обязанностью поставляю сберечь армию и сблизиться с теми войсками, которые идут нам на подкрепление. Самым уступлением Москвы приготовим мы неприятелю неизбежную гибель. Доколе будет существовать армия и находиться в состоянии противиться неприятелю, до тех пор сохраним надежду благополучно завершить войну, но когда уничтожится армия, погибнут Москва и Россия. Приказываю отступать.