Игнасио Акунья - Частный детектив. Выпуск 12

• Название: Частный детектив. Выпуск 12
• Автор: Игнасио Акунья
• Издательство: Дар, Бимпа
• Жанр: Детектив
• Год: 1993
• ISBN: 5-7200-0031-3

Книги, представленные в двенадцатом выпуске сериала «Частный детектив», существенно расширяют географию произведений. В него включены лучший, отмеченный во всех исследованиях истории жанра детективный роман И. Карденаса Акунья (Куба), экзотический детектив Кедара Натха (Индия) и продолжающий европейскую традицию криминальный роман Я. Мариса (Греция).

Переводы на русский язык оригинальные.

---

— По мере возможностей.

— Вы часто бываете у Констасов?

— Очень редко.

— Да? И все же были там в роковую ночь.

— Меня притащила матушка, — равнодушно ответил Алекс.

— Вы последним покинули дом?

— Не помню, возможно.

Вдруг он расхохотался, приблизил свой стул и произнес:

— Почему прямо не спрашиваете то, что вас интересует? Что хотите узнать?

— Как умер мой дядя?

— То есть, кто убил его?

Я вздрогнул. Этот парень слишком далеко заходит.

— Думаете, он был убит?

Он поднял плечи, выражая равнодушие.

— Я ничего не думаю. Вы так думаете.

— Но ведь я этого не говорил…

— Вы это выразили сотней способов, — спокойно прервал Аргирис. Своими вопросами, напоминающим и трибунал, замалчиваниями и волнениями. К тому же я не впервые слышу, что супруг кузины не добровольно пустился, в великое путешествие.

— От кого еще?

— Этот адвокат, господин…

Он остановился.

— Кто?

— Мне не нравится вмешиваться не в свои дела.

— Вы же были готовы произнести имя.

— Да. Но раздумал. А почему бы вам не поговорить с моей кузиной? Она знает больше, чем мы. Магда и есть тот человек, который вам нужен, если, конечно…

Я вновь, услышал неприятный смех, напоминавший о таинственном телефонном звонке.

— Если, конечно, она вне подозрений.

Я быстро овладел собой.

— Ради Бога! Что вы там говорите?!

— То, что вы думаете. Оревуар, господин Никодемос. Беседа с вами доставила мне удовольствие.

Он поднялся.

— Могу предоставить еще информацию, может быть, бесполезную, но все же любопытную. Мама и я — мы не были последними, кто видел в ту ночь вашего родственника.

— Но Апостолос Мелахринос заверил, что вы последними покинули дом Констасов.

— Из приглашенных — да. Но не все жители Афин были приглашены в ту ночь…

— Вы считаете…

— Мой дорогой, если вы хотите испытать себя в роли детектива, следует что-нибудь раскрыть и самому. Не претендуйте на все готовое. А то это будет скучно…

И он удалился своей качающейся походкой.

Мелахринос не ошибся, называя Апергиса «великосветским актером». Множество машин, скопившихся перед театром, наряды мужчин и женщин, специфический дух богатства и изысканности свидетельствовали о том, что «все Афины» собрались на премьеру в Аттиконе.

Как мне было известно, Каникулы господина Дюваля, яркая парижская пьеса, не выдерживала серьезной критики. Однако хорошему актеру она предоставляла возможность продемонстрировать свое мастерство и талант.

Со своего места я мог хорошо рассмотреть любовника Магды Констас. Он был из разряда соблазнителей, способных влюблять в себя, но не любить. Самолюбование так и перло из него.

Занавес опустили под гром аплодисментов, затем немедленно подняли вновь, чтобы актеры могли приветствовать публику.

Аплодисменты не утихали, и занавес поднимался пять-шесть раз. В конце концов на сцене перед зрителями остался только Апергис.

Его движения имели естественное изящество, а улыбка была почти детской.

Хотя пьеса и несложная по содержанию, я в ней ничего не понял. Я изолировал актера от его коллег, от текста, от всего представления. Алекс Аргирис сказал, что после ухода гостей кто-то еще пришел на виллу в Психико. Не наш ли это обаятельный актер?

После того как опустили занавес, я все же осмелился пройти за кулисы. Уборная Димитриса Апергиса была полна народу, тут и элегантные женщины, проявляющие чрезмерный энтузиазм, и мужчины, в тени поздравлений скрывающие некоторую зависть. Актер принимал это восхищение скромно и как должное Я терпеливо ждал за дверью. Вошел, когда Апергис был один. Голый до пояса, он разгримировывался перед зеркалом. Актер повернулся, удивленный и неприятно застигнутый врасплох.

— Мои искренние поздравления! — воскликнул я.

Овладев собой, он поблагодарил.

— Я так много слышал о вас, но впервые имею счастье…

Он выслушал мои комплименты с явным неудовольствием.

— Видите ли, все это время я жил за рубежом, но очень хотел с вами познакомиться…

— Очень благодарен, но прошу простить: меня ждут друзья.

Но я не уходил.

— Мне часто говорили о вас. Ведь мои близкие родственники были с вами дружны…

— Разве? — удивился Апергис.

— Да. Тимотеос Констас и его жена, — произнес я спокойно.

Собеседник сразу изменился ко мне.

— А, покойный Тимотеос Констас!

— И его супруга, — тихо добавил я. Она была вашим горячим поклонником. И другом…

— Да, и другом, — подтвердил Димитрис.

Он пытался скрыть свое беспокойство, но не получалось. Когда исчезли последние следы грима, повернул стул и оказался рядом со мной.

— Вы в родстве с семьей Констас?

— Тимотеос Констас был братом моей матушки. Ее единственным братом.

— Не припоминаю, чтобы мы встречались.

— А мы и не встречались. Я уже сказал, что много лет провел за границей.

Я говорил спокойно, продолжая разыгрывать роль недалекого поклонника.

Он встал, надел рубашку. Движения были быстрыми и пластичными, однако я заметил некоторую стесненность в поведении. Он избегал моего взгляда.

— Господин Апергис, — обратился я, — что вы думаете о смерти моего родственника?

— Не понимаю.

— Как вы думаете, от чего он умер?

— Я слышал, что от сердечного приступа.

— Это и я слышал. А ваше мнение?

— Мое?!

— Ваше, — спокойно продолжал я. — Каждый, кто был в близких отношениях с Констасом, имел свое объяснение смерти. Некоторые считают, что он покончил самоубийством, другие — что был убит… А вы?

— Я ничего не думаю. Я был просто напросто его другом и…

— Просто напросто?

Он испуганно посмотрел на меня.

— Оставьте, господин Апергис. Я знаю, что вы были любовником Магды, но это мне совершенно безразлично. Меня интересует только, что вам известно о смерти дяди.

— Но я знаю только то, что и все. Ничего больше.

Его волнение позволило мне выбрать тон.

— Вы не откровенны. Я знаю больше, чем вы думаете. Знаю, что вы прервали свои отношения с госпожой Констас сразу же после смерти ее мужа. Почему?

— Я не собираюсь отвечать на подобные вопросы.

— Не потому ли, что вы были последним человеком, который видел живым Тимотеоса Констаса?

Я пустил в ход свой самый крупный козырь.

— Знаю, что в ту роковую ночь вы появились после того, как все приглашенные ушли. Но что произошло потом…

Красивое лицо исказилось — от страха или от гнева? — губы задрожали, и голос прозвучал беспомощно!

— Немедленно уходите отсюда! Уходите, иначе…

Я вышел из уборной.

6

Трудно определить, доволен я или нет результатами этой встречи. Может быть, зашел слишком далеко. Но без сомнения, Апергис не считал, что Тимотеос Констас умер от сердечного приступа.

Последние актеры и рабочие сцены покидали театр. Маленькая площадь оголилась — машины, ожидавшие зрителей, разъехались. Мне некуда было идти, не с кем встречаться. Пришлось вернуться в гостиницу.

Холл был освещен, но почти пуст. Бармен зевал у стойки. Я чувствовал необходимость в человеческом контакте и подошел к нему.

— Сегодня тишина в гостинице, — попытался заговорить я.

— Только что уехала в Пирей группа немцев, вызвавшая здесь большую суету, — оживленно ответил тот. — Вот немцы, какие они все крупные, а ведут себя, как дети.

— Опасные дети, — сказал я.

— Вы правы… Вспоминаю, в этом же зале… шестнадцать — семнадцать лет тому назад. (Действие романа происходит в 1961–1962 гг., примечание переводчика). Их генерал поместил здесь свой генштаб. Пил до потери сознания.

— Вы давно работаете в этой гостинице?

— Я? Лет двадцать пять. Поступил еще до войны и всю оккупацию пережил за этой стойкой. Чего только не видели мои глаза… Немцы, англичане, американцы… Только тогда видел их в военной форме, а теперь вот туристы.

— Наши тоже жили в гостинице во время оккупации?

— Нет. Но по вечерам приходили сюда выпивать. Приводили с собой и женщин. Но было худо…

Слушал я невнимательно. Его слова служили аккомпанементом к моим размышлениям о случившемся.

— …Затем Демодикос выхватил револьвер…

Это имя внезапно выскочило из произносимых речей и прервало мои мысли. Я слышал уже его от Апостолоса Мелахриноса.

— Кто?

— Демодикос.

— А кем был этот Демодикос?

— Он работал на немцев, обладал большой силой. Однажды гестапо захватило одного из моих кузенов. Утром его должны были расстрелять. Я поговорил с Демодикосом. Тут же при мне он позвонил по телефону, и через час мой родственник был дома. Я говорю: очень сильный человек!