Сергей Лишаев - Эстетика Другого

• Название: Эстетика Другого
• Автор: Сергей Лишаев
• Жанр: Философия

В монографии ставится ряд существенных для философской эстетики вопросов. Что мы чувствуем, когда чувствуем что-то особенное, Другое? Что происходит с нами в момент, когда мы как-то по-особому расположены? Что это за расположения? Если расположения отличны друг от друга, то чем? И, наконец, каковы онтологические предпосылки, делающие такие расположения возможными? Соглашаясь с тем, что нынешняя эстетика оторвалась от жизни, автор видит выход в создании эстетики как ветви онтологии, как аналитики чувственных данностей, субъективные и объективные моменты которых не изначальны, а обнаруживаются в стадии рефлексии над эстетической ситуацией. «Эстетику Другого» можно определить как попытку дать развернутый ответ на эти непростые вопросы. В книге разрабатывается концептуальный аппарат феноменологии эстетических расположений и дается аналитическое описание феноменов, которые еще не получили углубленной философско-эстетической проработки; среди них: «ветхое», «юное», «мимолетное», «затерянное», «маленькое», «ужасное», «страшное», «тоскливое», «скучное», «безобразное» и др.

Книга предназначена для всех, интересующихся проблемами эстетики, онтологии, философской антропологии.

---

67

Онтически обморок означает потерю сознания, утрату способности чувствовать и понимать происходящее, то есть "временное отсутствие" человека, его "как бы" смерть. У В. И. Даля читаем в статье "Обмирать", в частности следующее: "Обмирать, обмереть, обмирывать, замирать, умирать по виду, на время, оживая снова; впадать в обморок, в бессознательность, в безчувственность; терять временно сознание, чувства; обомлеть. Обмереть от страху, от изумления, остолбенеть. <....> Кто обмирает, заживо на небесах бывает. <....> обморок, припадок не столь долгий, проходящий, в коем человек лежит без движенья, без сознанья, без чувства, и, по–видимому, без дыхания и биения сердца." (Даль В. И. Указ. соч. Т. 2. С. 602). Говоря о ситуации отвергающего эстетического события как об "онтологическом обмороке", мы хотим подчеркнуть ту особенность этого состояния, которая сближает его с ситуацией "обычного" обморока. Временная и неполная утрата понимающей чувствительности характерна также и для эстетики отвержения. Но здесь "выпадение из чувств", "из ума" имеет онтологические, а не физические (физиологические, психологические) основания.

Конечно, ситуация распадения онтологической структуры Присутствия (своего рода обморок духа) в наиболее отчетливой форме, как мы увидим ниже, выявляется в таком расположении, как ужас, менее отчетливо в расположении страшного и безобразного, поскольку в последнем случае человек имеет возможность отшатнуться, "выйти из отвергающей  ситуации", но тем не менее и в этих расположениях человек встречается с чуждым ему "другим", со страшной или безобразной вещью, в отношении к которой он переживает то же самое разрушение онтологической дистанции, но не тотальное, а локальное.

68

По В. Далю "Миряк, м. Мирячка ж. <...> кто мирячит, одержим мирячеством: припадочная болезнь, весьма похожая на кликушество и одержание; беснование (в роде падучей и пляски св. Витта); делается от испуга, от порчи; после крика и корчи больной тупо повторяет речи других и даже их движения. Просватали миряка за кликушу" (Даль В. И. Указ соч. Т. 2. С. 331).

69

За размыканием Присутствия способом притяжения и отшатывания стоит фундаментальное различение расположений на те, в которых Присутствие отвергается, и на те, в которых, оно утверждается в его Бытии, так что «спокойное пребывание при » не есть какой-то третий род расположений, помимо утверждающих и отвергающих Присутствие. «Спокойное пребывание при » есть способ размыкания, в котором Присутствие утверждено как Присутствие, но в нем это утверждение не стало для Присутствия событием. В область же эстетических расположений попадают только те расположения, в которых утверждение или отвержение Присутствия становится событием, становятся в центр человеческого внимания как отшатывание или притяжение.

70

Подробный анализ соотношения, введенных Хайдеггером концептов «притяжение» и «отшатывание» с концептами «утверждение» и «отвержение» см. в Приложении 3.

71

«Теоретическое наблюдение всегда уже обесцветило мир до униформности голо наличного, внутри каковой униформности заключено конечно новое богатство того, что может быть добыто в чистом определении. Но и самая чистая Θεωρια тоже не оставила за спиной всякое настроение; и ее наблюдению то, что всего лишь налично, кажет себя в своем чистом виде только тогда, когда она в спокойном пребывании при ..., в ραστωνη и διαγωγη способна дать ему настать для себя» (Хайдеггер М. Бытие и время. С. 138).

72

Там же. С. 138.

73

Волошин М. Лики творчества. Л.: Наука, 1988. С. 312.

74

Напомним, что автореферентные расположения исходно не связаны с восприятием внешней человеку предметности, в них вещи окрашиваются в тона соответствующего расположения постфактум ("задним числом").

75

Говоря об эстетике времен года, мы должны сразу же сказать, что не только времена года, но и любые циклические явления в природной и человеческой жизни должны быть отнесены к тому, что здесь названо "эстетикой времен года".

76

Это «что-то» в нас воспринимается постольку, поскольку оно обращает наше внимание и превращается из «ветхого в себе» в «ветхое для нас».

77

Лишаев С. А. Влечение к ветхому (Опыт философского истолкования). Самара: Самар, гуманит. академ., 1999. С.3-4.

78

См.: Даль В. И.Указ. соч. Т. 1. С. 188.

79

Не случайно в известном стихотворении Есенина «Письмо к матери» поэт употребляет два слова, а не одно: «Не ходи так часто на дорогу / в старомодном, ветхом шушуне».

80

В. И. Даль отмечает, что слова «ветхий», «ветшать», «ветхость» применимы как к человеку, так и к вещи в отличие от «дряхлого», «отжившего» и «увядшего» (Там же. Т. 1. С. 188). Слова «увядшее» и «отжившее» сами указывают на свою исключительную отнесенность к живому, а о «дряхлом» у Даля находим следующее: «ДРЯХЛЫЙ, одряхлевший, от старости утративший силу и крепость; О дереве, животном человеке. Дряхлость хилость от старости, ветхость отживающего» (Там же. Т. 1. С. 497.). Отметим в то же время, что в русской поэзии встречаются примеры и иного, расширительного употребления слова «дряхлый». Так, О. Мандельштам в стихотворении «Венеция» использует его в таком сочетании: «Воздух твой граненый. В спальне тают горы / Голубого дряхлого стекла» (Мандельштам О. Э.Собрание сочинений в четырех томах. М.: ТЕРРА, 1991. Т. 1. С. 78).

81

«БРЕННЫЙ, глиняный, взятый от земли, от праху; скудельный; непрочный, слабый, подпадающий разрушению. Бренность непрочность, разрушимость, подчиненность общим законам конечной, земной природы» (Даль В. И. Там же. Т. 1. С. 127). «Бренность» сущего означает то же, что и «конечность», фокусируя наше внимание на временности как способе бытия сущего. Однако осознание сущего, как по сути, бренного есть продукт рефлексии, размышления над природой сущего. Бренность вещей как таковая не может быть непосредственно тем, что нами воспринимается или нас увлекает, в то время как ветхость вещей воспринимается и переживается нами непосредственно, и вещь в ее ветхости может быть предметом влечения и созерцания. Следовательно, мы осмысливаем вещи как бренные через восприятие их ветхости, их «разрушимости», но не наоборот.

82

Пространство внято в акметически ориентированном созерцании не в его вещности-вещественности, а в его форме, в том, что можно назвать смысловой вытяжкой из пространственно сущей «вот-здесь» вещи: это пространство-форма, а не пространство-время. Форма материальной вещи (пространство-форма) — то, в чем ум может усмотреть смысловую ее определенность, дать ей понятие, понять ее.

83

То, что мы здесь называем Временем, есть свобода как внутренняя необходимость, реализующая себя в человеке. «И, будучи таковой, она неразложима, непродлеваема, ничем не заместима, поскольку сама является длительностью. То, что само является временем, не имеет времени» (Мамардашвили М. К Философия и свобода // Мамардашвили М. К. Как я понимаю философию. М.: Прогресс, 1992. С. 366). Время с большой буквы, о котором мы говорим здесь, «не имеет времени» и есть то «неразложимое и непродлеваемое», «что» являет себя в переживании временности сущего.

84

Мы исходим здесь из онтологического истолкования понимания как способа человеческого бытия. «Человек понимает» не значит еще — осознает, что он понимает и что он — понимает, понимает именно это вот: себя самого понимающего «в» мире.

85

«ЧЕЛО — лоб, часть головы, от темени до бровей... // Глава, голова чего либо, начало или верх, перед. Чело гори. Туманное чело Казбека. Чело реки, исток, начало. Чело войска, голова, перед; лицо» (Даль В. И.Указ. соч. Т. 4. С. 587).

86

Лишаев. Влечение к ветхому. С. 57—58.

87

Лишаев. Влечение к ветхому. С. 60.

88

Пожалуй, крепость в данном случае — пример не слишком удачный, поскольку для нашего созерцания, она скорее дает повод воспринимать ее (даже когда она в развалинах) как бывшую крепость, а не как что-то ветхое (хотя и последнее все же возможно). Здесь мы пошли по линии наибольшего сопротивления. Эксплицируя различие в восприятии вещи как ветхой и как древней на примере крепости, мы хотели продемонстрировать, что оно может быть нроведено во всех случаях, когда речь идет о восприятии вещей, чье тело хранит на себе следы времени.