Иван Винаров - Бойцы тихого фронта

• Название: Бойцы тихого фронта
• Автор: Иван Винаров
• Издательство: Свят
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1987

Путь пламенного революционера, интернационалиста, профессионального разведчика Ивана Винарова начался в его родном городе Плевене. В годы монархо-фашистской диктатуры он был вынужден эмигрировать в СССР, где окончил Московскую военную академию им. М. В. Фрунзе. Ему, профессиональному советскому разведчику, довелось выполнять трудные задания в странах Европы и на Дальнем Востоке. Он сражался в Испании, в составе Интернационального полка участвовал в обороне Москвы, разрабатывал операции на захваченных гитлеровцами территориях Болгарии и Югославии.

После победы социалистической революции в Болгарии Иван Винаров вернулся на родину, где самоотверженно трудился на ответственных постах, отдавая все силы упрочению нового строя.

Свой нелегкий, но славный путь разведчика он описывает в книге «Бойцы тихого фронта».

---

Часть винтовок, пистолетов и гранат мы оставили для нужд нашей организации, пока Васил Каравасилев не решил, что с нас достаточно. И действительно, накануне восстания 9 июня Плевенская партийная организация была одной из наиболее вооруженных в стране: почти каждого коммуниста мы вооружили винтовкой или пистолетом, а общее командование располагало пулеметами, гранатами, достаточным количеством патронов.

Были у нас и орудия. Только мы добывали их совершенно другим путем.

Однажды мы с Каравасилевым отправились в Пордим, чтобы увидеться с Иваном Божиновым: из Софии пришло новое сообщение о прибывающих вагонах с оружием. Божинова не оказалось дома, и в ожидании его мы решили осмотреть сельские музеи. Эти святыни боевой дружбы были нам хорошо известны, мы слышали о них еще на школьной скамье. У нас возник чисто военный интерес: хотелось проверить, не сможем ли мы в случае крайней нужды использовать часть экспонатов музеев.

Мы смотрели все. И тут же отказались от первоначальной идеи: рука истинного болгарина не позволит себе прикоснуться к этим священным реликвиям освободительной войны…

Побывали мы и в ставке румынского короля, превращенной в музей. Прежде чем уйти, заглянули в подвал.

— Там нет ничего особенного, — предупредил нас смотритель музея, — только два заржавевших орудия…

Действительно, в подвале мы не нашли ничего, кроме двух орудий. Они отлично сохранились — без пятнышка ржавчины, отполированные и чистые, словно только что сошли с фабричного конвейера.

— Артиллеристы говорят, — объяснил смотритель, заметив наш интерес, — что такие орудия использовали в мировую войну… Та же марка, тот же калибр.

Мы подошли к орудиям, нас притягивало к ним, как магнитом. На дулах ясно просматривалась марка «Крупп», калибр 76 мм. Действительно, такими орудиями располагали и мы на наших позициях под станцией Гевгелия. То ли немецкий оружейный концерн «Крупп» продолжал выпускать этот тип артиллерийских орудий до самой первой мировой войны, то ли кайзеровская Германия снабжала своего балканского «союзника» музейными экспонатами…

Мы с Василом переглянулись, осененные одной и той же идеей. «Так или иначе, — думали мы, — раз эти орудия стреляли всего три-четыре года тому назад, значит, снаряды для них найдутся и сейчас…»

Наше настроение заметно поднялось, когда мы покинули румынский музей. «Нужно только найти затворы и снаряды, и Плевенская партийная организация будет иметь в своем распоряжении артиллерию».

— Снаряды?! — воскликнул Иван Божинов, когда мы поделились с ним своим открытием. — Найдем. В окрестностях Пордима военные упрятали целые вагоны этого добра.

Вскоре после этого Иван Божинов доложил, что снаряды для нескольких десятков залпов уже есть. Каравасилев затребовал дополнительное количество снарядов в Севлиево: севлиевским товарищам было известно местонахождение тайных складов. Вскоре пришла радостная весть: нашли. Там же обнаружили и затворы к орудиям. Дошло дело и до артиллерийского расчета. Это оказалось делом нетрудным: девять пордимцев, служивших во время войны в Севлиевском артиллерийском полку, входившем в 9-ю Плевенскую дивизию, знали этот тип орудия и выразили готовность откликнуться по первому зову.

Когда мы сообщили об орудиях Тодору Луканову, он пришел в восторг. И тут же предупредил нас, чтобы мы хранили все в полной тайне, пока о новом приобретении не будет уведомлен Центральный Комитет.

— Боевой коммунистический привет от Центрального Комитета! — заявил Тодор Луканов через двадцать дней, вернувшись из очередной поездки в Софию. — Вас поздравляют Тодор Атанасов и Коста Янков, и сам Васил Коларов. Дерзайте, продолжайте в том же духе до победы социалистической революции!

Вместе с поздравлениями Тодор Луканов передал нам приказ Центрального Комитета: орудия передать в распоряжение Военного центра при ЦК, они могут вступить в действие только по приказу Центрального Комитета.

Все было готово. К орудиям имелись затворы и снаряды, были налицо артиллерийские расчеты, даже взводный командир. Он находился в прямом подчинении у Ивана Божинова. Орудия вполне могли стрелять в день восстания 9 июня 1923 года, и неизвестно, чем бы все завершилось. Помешал приказ Центрального Комитета, его роковая телеграмма о «нейтралитете». Эта телеграмма заставила восставший Плевен сложить оружие в тот момент, когда власть фактически уже находилась в его руках…

6. ПАРТИЙНАЯ ШКОЛА В СОФИИ. НЕВЫПОЛНЕННАЯ ЗАДАЧА

Согласие на взрыв железнодорожного моста мы получили накануне нового, 1921 года.

Накануне получения столь долгожданного сигнала я пробыл в Софии немного больше месяца. Плевенская партийная организация направила шесть активистов, в том числе и меня, для обучения на втором курсе только что открытой партийной школы при Центральном Комитете.

Как известно, Центральная партийная школа открылась осенью 1920 года и приостановила свою работу после переворота 9 июня. Школа имела задачей готовить руководящие кадры для местных партийных организаций.

Я приступил к занятиям 1 декабря. Четыре недели провел в Софии среди испытанных и верных товарищей. Мы сидели над книгами старательно и упорно. Нам было трудно, поскольку многие давно покинули школьные парты и утратили навыки к учебе.

Лекторами у нас были Васил Коларов, Георгий Димитров, Христо Кабакчиев, Тодор Луканов, Тодор Петров, Еню Марковски, д-р Наим Исаков, Иван Дечев и другие. Раз или два нам читал лекции Иван Недялков-Шаблин, первый представитель нашей партии в Исполнительном комитете Коминтерна. От его лекций веяло духом Советской России. Помню, с каким ненасытным интересом мы задавали ему всевозможные вопросы и как жадно впитывали каждое слово, когда он долго и подробно рассказывал обо всем, что видел на родине Ленина. Глубокое впечатление производили на нас лекции Христо Кабакчиева, редактора газеты «Работнически вестник», члена ЦК, одного из теоретиков партии. Он читал несколько раз в неделю лекции по вопросам научного социализма. Превосходным, темпераментным оратором был Георгий Димитров, которого я хорошо знал и неоднократно встречал в Плевене. Димитров знакомил нас главным образом с проблемами профсоюзного движения.

Партийная школа значительно обогатила мои политические и теоретические знания, которые в момент создания Третьего Интернационала и активизации европейской лжемарксистской социал-демократии становились абсолютно необходимым компасом для каждого коммуниста.

Полезными оказались наши контакты с софийской партийной организацией. Она была тогда разделена на несколько крупных партийных секций, наиболее активными являлись Лозенская и Ючбунарская… Мы ходили на собрания, слушали доклады, наслаждались искусством чудесного самодеятельного хора имени Георгия Киркова, дававшего прекрасные литературно-музыкальные концерты, подолгу засиживались в библиотеке Центрального Комитета…

Обучение в школе завершилось общим собранием, на котором выступил секретарь партии. «К марксистскому образованию мы должны относиться как к революционному делу», — сказал Васил Коларов и призвал нас самостоятельно расширять знания, полученные в школе, следить за революционной теорией, распространять марксистское учение среди широких партийных и трудящихся масс.

В самый канун моего отъезда из Софии Тодор Луканов отвел меня в кабинет Коларова: «Он знает о тебе, следил за твоей работой в школе и хочет лично побеседовать по некоторым вопросам».

Я смутился. О чем хочет побеседовать со мной секретарь партии? О военной работе Плевенской организации и моей лично? Мои предположения подтвердились. При нашем появлении Васил Коларов энергично встал из-за большого письменного стола, заваленного книгами, и подал мне руку.

— Рад вас видеть, молодой товарищ, — улыбаясь, сказал он и пригласил нас сесть за небольшой столик. — Ну, вы довольны тем, что дала школа? Узнали что-нибудь ценное о работе Софийской партийной организации? Остались ли невыясненные проблемы? Удалось ли найти интересовавшие вас книги в библиотеке?

Коларов держался со мной как равный с равным.

— Всем, что дала мне школа, я доволен, — был мой ответ, — невыясненных вопросов не осталось, возвращаюсь в Плевен, готовый выполнять любое партийное поручение.

— Даже взрывать железнодорожные мосты, не так ли? — перебил меня Васил Коларов, лукаво улыбаясь.

Я удивился: неужели он знает о нашем намерении? А впрочем, почему бы секретарю партии не быть осведомленным о действиях Военного центра?

— Товарищ Недялков докладывал о вашем предложении, — продолжал Коларов. — Центральный Комитет благодарит вас за проявленную инициативу. Мы сообщили об этом Каравасилеву. Нужно только соблюсти одно условие — это требование категорическое, — подчеркнул Коларов, — взорвать товарный состав так, чтобы при этом не пострадал ни один невинный человек…