Иван Винаров - Бойцы тихого фронта

• Название: Бойцы тихого фронта
• Автор: Иван Винаров
• Издательство: Свят
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1987

Путь пламенного революционера, интернационалиста, профессионального разведчика Ивана Винарова начался в его родном городе Плевене. В годы монархо-фашистской диктатуры он был вынужден эмигрировать в СССР, где окончил Московскую военную академию им. М. В. Фрунзе. Ему, профессиональному советскому разведчику, довелось выполнять трудные задания в странах Европы и на Дальнем Востоке. Он сражался в Испании, в составе Интернационального полка участвовал в обороне Москвы, разрабатывал операции на захваченных гитлеровцами территориях Болгарии и Югославии.

После победы социалистической революции в Болгарии Иван Винаров вернулся на родину, где самоотверженно трудился на ответственных постах, отдавая все силы упрочению нового строя.

Свой нелегкий, но славный путь разведчика он описывает в книге «Бойцы тихого фронта».

---

— Так мы и планировали, товарищ Коларов, — ответил я. — У нас было намерение взорвать не обычный состав, а состав с оружием…

— Великолепно! — одобрил Коларов. — Экспроприируя оружие из вагонов, мы оказываем помощь русским коммунистам, но, если мы добьемся полного прекращения подвоза оружия для Врангеля и Деникина, то такая помощь будет более эффективной… Разумеется, — добавил он, — не надо создавать иллюзий, что реакционная Европа надолго оставит белогвардейские армии без оружия. Существуют и другие пути в Крым и Одессу. При этом по всему Черному морю рыскают военные корабли Англии и Франции. Но как бы то ни было, даже если мы только на день сорвем поставку оружия и боеприпасов для белогвардейцев, то тем самым окажем поддержку Советской России. А это наш главный интернациональный долг.

На прощанье Васил Коларов передал привет Василу Каравасилеву и всей окружной организации.

— Я родом из Шумена, но начинал партийную деятельность в ваших краях… — объяснил он.

Этот факт был нам известен. В 1895—1897 гг. Васил Коларов, тогда учитель Никопольской трехклассной школы, не только вел культурно-просветительную работу среди населения, но и основал первую социал-демократическую организацию в этом глухом провинциальном городке. Ему пришлось покинуть Никополь: администрация школы уволила его за «антигосударственную агитацию».

Я вернулся в Плевен после обстоятельной беседы с Антоном Недялковым. Образованный партийный деятель, бывший офицер (во время войны он был на фронте), Антон Недялков слабо знал подрывное дело. То, что он сказал мне, я знал и сам, то были всего лишь самые общие и приблизительные сведения о подобного рода операциях. «Это все, чем мы можем помочь, товарищ, — извинился Недялков. — Пусть ваше руководство поищет необходимых людей и средства на месте».

…И вот однажды ночью мы с Костой Первановым, вооруженные пистолетами, сидели в зарослях сирени неподалеку от моста через реку Вит. Мост мы заминировали. Оказалось, что нам не с кем посоветоваться о том, какое количество взрывчатки нужно заложить под рельсы, Каравасилев, Халачев и Иван Зонков знали чуть больше нашего, то есть почти ничего. Пришлось положиться на свой фронтовой опыт. Мы наполнили небольшой деревянный патронный ящик взрывчаткой и установили его под шпалой где-то на середине моста. Примитивно изготовленный взрыватель должен был вызвать взрыв, как только паровоз окажется на рельсах над патронным ящиком. Дальнейшее мы представляли себе так, как это описывалось в книгах: железный мост рухнет в реку, а вместе с ним с адским грохотом полетят в пропасть вагоны, весь железнодорожный состав… Солидный железный мост длиной в пятьдесят метров, весь искореженный взрывом, будет покоиться на дне реки Вит…

Так думали мы, предвкушая сладость успеха. Ночь была облачной, январский снег скрипел под ногами…

На железнодорожной линии не было ни души — мороз прогнал все живое. По существу, мы на это и рассчитывали. Перед этим мы с Костой провели в укрытии у моста две ночи, чтобы установить, в какое время совершает обход железнодорожный сторож. У нашего товарища-железнодорожника мы узнали точное расписание поездов. Из Софии нам сообщили данные об очередном составе с оружием. Предварительная разведка была проделана тщательно, теперь оставалось главное.

Мы сидели, не сводя глаз с того места, где должны были показаться огни паровоза.

Огни показались почти на час позже, чем мы предполагали. «Такое большое опоздание? Почему?» — мелькнула тревожная мысль. Несмотря на январскую стужу, мы обливались потом.

Состав приближался необычайно медленно. Почему? В результате двухдневных наблюдений мы установили, что товарные поезда следуют по железнодорожному мосту со скоростью примерно 40 километров. Почему же этот еле ползет?

Пыхтя и громыхая, паровоз наконец въехал на мост и так же медленно, как бы ощупью, приблизился к месту взрыва.

И тут из-под колес паровоза вырвалось пламя. Звук взрыва донесся до нас несколькими секундами позже. Долетел и заглох, повторенный эхом в ущелье реки Вит.

Мы с Костой вскочили и чуть не закричали от радости. Но крики радости застряли в горле. Мост стоял целехонький и невредимый. Целым и невредимым был и паровоз, замерший, как споткнувшийся конь, у места взрыва…

Провал! Позорный провал! Мы с Костой смотрели на перила железного моста, и на глаза набегали злые слезы.

На следующий день наш товарищ — железнодорожник с плевенской станции — осведомил нас о точных результатах происшествия. Паровоз успел преодолеть место взрыва почти без повреждений, первый вагон сошел с рельс. И все. Повреждения исправили за полдня: с помощью крана подняли сошедший с рельсов вагон, и состав ушел в Варну.

Никто в городе не узнал об этом событии, власти приняли все меры, чтобы сохранить его в тайне: представители Антанты и правительство имели свои основания бояться народного гнева. После этого случая на мосту был установлен постоянный военный пост.

Мы очень тяжело пережили эту неудачу.

Примерно через неделю из Софии приехал Антон Недялков. Центральному Комитету уже было известно о нашей неудаче. Но вместо упреков Недялков начал нас утешать:

— Вы не виноваты. Представители Антанты ждали актов саботажа на наших железных дорогах и уже принимают меры предосторожности. Состав специально двигался медленно, чтобы избежать возможных неприятностей… Так же медленно ходят поезда, груженные оружием, и на южной ветке…

Никто нас не упрекал, но мы чувствовали себя виновными. Нужно было заложить побольше взрывчатки; установить взрыватели под обоими рельсами, чтобы, если один взрыватель не сработает, взорвался второй. Многое надо было сделать. Взрывчатки у нас хватало, смелости тоже было не занимать. Не хватало только опыта.

7. ТИПОГРАФИЯ ПОД ЗЕМЛЕЙ

Весной 1921 года Тодор Луканов прислал за мной человека. Я пошел к нему на дом. Он с семьей жил в нашем квартале.

Имя Тодора Луканова вписано золотыми буквами в героическую летопись нашей партии. Во время Сентябрьского восстания Тодор Луканов уже был партийным руководителем национального масштаба. Он пользовался всеобщим уважением. Что же касается Плевена, то он и его жена Коца имели признанные заслуги в создании и стабилизации плевенской партийной организации, в росте ее боевой подготовки, вооружении, в победе славной Плевенской коммуны 1921—1922 гг., в революционном воспитании нескольких поколений коммунистов края, которые и 9 июня 1923 года и в последующие годы антифашистской борьбы достойно отстаивали коммунистическую правду.

— Знаешь, Ванко, наступают тревожные времена. Обстоятельства требуют, чтобы мы готовились к работе в глубоком подполье. Возникла необходимость создания военной организации. Но для социалистической революции одного оружия мало… По решению Центрального Комитета все окружные партийные организации должны были создать подпольные типографии, которым предстояло вступить в действие, когда обстановка усложнится. Пока у власти находятся земледельцы, нам не грозит опасность, — продолжал Тодор Луканов. — Но реальная обстановка дает основания опасаться переворота. Реакция и военные поднимают голову. Царь тоже ненавидит Стамболийского, а представители Антанты относятся к правительству земледельческого союза с нескрываемой антипатией.

Короче говоря, партийное руководство округа по приказу Центрального Комитета требовало организовать подпольную типографию. Решить, где и как это сделать, — поручалось мне. Я должен был внести предложение.

После обстоятельной беседы с Каравасилевым и Халачевым было решено: типографию нужно устроить под землей. Выбор пал на подвал старого дома отца Халачева.

Теперь этого дома уже не существует. Стихия современного строительства изменила облик старого Плевена. Дом Халачевых был небольшой — комната, кухня и передняя, как во всех плевенских домах, в нем был погреб (где же иначе выдерживать вино?). Погреб оказался достаточно просторным и глубоким.

У старого дома Халачевых имелись и другие преимущества, заставившие нас остановить свой выбор именно на нем. Его окружал большой двор, весь заросший цветами, виноградной лозой, фруктовыми деревьями. Дом, расположенный в глубине двора, был едва заметен с улицы. Это давало гарантию спокойствия и безопасности.

Я доложил об этом Тодору Луканову и Каравасилеву. Начертил план дома, объяснил все подробно.

Моя идея сводилась к следующему: по соседству с домом Халачевых находился старый, почти пересохший колодец глубиной около десяти метров, с прогнившим журавлем. После того как в городе провели водопровод, никто не пил воду из этого колодца. Я предложил устроить в двух метрах от поверхности тайник.