Иван Винаров - Бойцы тихого фронта

• Название: Бойцы тихого фронта
• Автор: Иван Винаров
• Издательство: Свят
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1987

Путь пламенного революционера, интернационалиста, профессионального разведчика Ивана Винарова начался в его родном городе Плевене. В годы монархо-фашистской диктатуры он был вынужден эмигрировать в СССР, где окончил Московскую военную академию им. М. В. Фрунзе. Ему, профессиональному советскому разведчику, довелось выполнять трудные задания в странах Европы и на Дальнем Востоке. Он сражался в Испании, в составе Интернационального полка участвовал в обороне Москвы, разрабатывал операции на захваченных гитлеровцами территориях Болгарии и Югославии.

После победы социалистической революции в Болгарии Иван Винаров вернулся на родину, где самоотверженно трудился на ответственных постах, отдавая все силы упрочению нового строя.

Свой нелегкий, но славный путь разведчика он описывает в книге «Бойцы тихого фронта».

---

Опасения Георгия Димитрова были основательными. Существовала опасность, что на удочку политической демагогии могут попасться и некоторые деятели партии внутри страны. Подняв народ на всеобщую, бескомпромиссную борьбу против монархо-фашистской тирании, партия в начале 1944 года почувствовала острую нужду в руководящих кадрах. Прошедшие годы ожесточенной борьбы вырвали из ее рядов многих прекрасных руководителей. В июле 1942 года были расстреляны Антон Иванов — уполномоченный Заграничного бюро, Цвятко Радойнов — руководитель Военной комиссии ЦК, его первые помощники Никола Вапцаров, Атанас Романов, Антон Попов. В Пловдиве, летом 1942 года была казнена группа коммунистов во главе с членом ЦК Петром Ченгеловым. В то же время властям удалось схватить и бросить в тюрьму секретаря партии Трайчо Костова и ряд других видных партийных руководителей. Летом 1943 года погиб в неравном бою с полицией Эмил Марков, заместитель Цвятко Радойнова в Военной комиссии ЦК. В декабре 1943 года был убит из засады член ЦК Никола Парапунов. В феврале 1944 года пал от полицейской пули видный руководитель, ветеран революционного движения Христо Михайлов. Избежать ареста и расстрела удалось очень немногим деятелям Центрального Комитета. Им заочно было вынесено по одному, а то и по два смертных приговора, приходилось работать в глубоком подполье… Георгий Димитров учитывал, что Центральному Комитету партии внутри страны, перед которым события и время ставят все более новые, сложные и ответственные задачи, нужно помочь опытными и подготовленными руководящими товарищами. И уже в декабре 1943 года Заграничное бюро решило направить на родину Станке Димитрова. Он должен был усилить Центральный Комитет и в случае необходимости возглавить антифашистское движение Сопротивления, перед которым в ближайшее время должна была встать во всей своей сложности и актуальности задача всенародного вооруженного восстания.

Выбор пал на него не случайно. Станке Димитров — Марек был одним из выдающихся деятелей нашей партии. Еще с двадцатых годов, когда он вошел в состав руководства партии, а затем после Сентябрьского восстания стал секретарем Центрального Комитета БКП и решительно отстаивал здоровый сентябрьский курс в борьбе против атак слева и справа, Марек выделялся как одна из самых талантливых личностей не только в нашем революционном движении, но и в рядах Коминтерна. Станке Димитров вместе с Георгием Дамяновым за десять лет до этого нелегально был послан в страну, где в течение 1935—1937 гг. проводил в жизнь новый, димитровский курс, закладывал основы Народного фронта. В годы войны Марек самым активным образом содействовал правильной политической ориентации трудящихся, развертыванию антифашистской борьбы на родине. Он являлся одним из самых деятельных сотрудников радиостанции имени Христо Ботева, а с октября 1941 года по февраль 1944 года непосредственно руководил деятельностью радиостанции «Народен глас», которая работала на волнах фашистского радио Софии.

В марте 1944 года я срочно был вызван к Георгию Димитрову на подмосковную дачу. Марек только что закончил работу на радиостанции «Народен глас». Кроме Марека, там находились Димитров, Васил Коларов и Георгий Дамянов. Я прибыл, когда они уже заканчивали совещание. Запоздал.

— Должен был встретить наших людей, прибывших из вражеского тыла, — извинился я.

Дело было в том, что в тот вечер из Словакии внезапно прибыл самолет, который прошлой ночью улетел туда, к словацким партизанам, чтобы доставить группу чехословацких бойцов, оружие и медикаменты. Во время обратного рейса самолет, на борту которого находилось несколько раненых партизан и один офицер из нашей бригады, был поврежден зенитным огнем где-то в районе Кишинева.

— Что, навоевался, Ванко? — сказал мне с улыбкой Димитров после того как я поздоровался со всеми.

— До Берлина еще далеко, товарищ Димитров, — ответил я. — Пройдет год или два, пока мы доберемся до Унтер-ден-Линден. Хотелось бы побродить около рейхстага, взглянуть на Моабит…

Димитров рассмеялся:

— Должен признаться, что и я не прочь… До сих пор иногда снится процесс. Пожалуй, мне действительно полегчает, когда увижу Моабит в руинах, а над рейхстагом — знамя с серпом и молотом…

— Сдавай полк, — обратился ко мне Георгий Димитров. — Поедешь с Мареком…

Новая задача, которую выдвинуло Заграничное бюро, состояла в том, чтобы сопровождать с группой товарищей Станке Димитрова — Марека во время его возвращения на родину и быть полностью в его распоряжении в качестве военного специалиста. Димитров остановился на исключительном значении задания, которое возлагалось на Марека. Группа должна была вылететь на самолете и высадиться с парашютами на партизанской земле в Черногории, а оттуда в спешном порядке перебраться в Болгарию. Все это время группа должна была поддерживать регулярную радиосвязь с Димитровым.

Марек, руководитель нашей группы, выглядел неважно. Он был физически истощен, под глазами темнели круги, лицо покрыто сетью морщин, волосы почти совсем седые. А ведь он не был старым — в феврале 1944 года ему исполнилось пятьдесят лет. Но тяжелая жизнь подпольщика на родине, трудности эмиграции, напряженная работа в годы войны, особенно когда он начал работать на радиостанции «Народен глас», дали себя знать. К тому же здоровье у Марека было хрупким с молодых лет.

Но этот болгарский революционер был одним из тех непоколебимых борцов, которых никакая болезнь, никакая физическая слабость, никакая помеха не могли заставить свернуть с избранного пути.

Заграничное бюро еще раньше направило в Болгарию ряд старых и опытных революционных деятелей — Штерю Атанасова, Благоя Иванова, Ивана Пейчева, Павла Царвуланова. Я уже упоминал о группе Жечо Гюмюшева, все члены которой трагически погибли во время авиационной катастрофы в Карпатах.

В группу Марека, кроме меня, входили наши политэмигранты Димитр Гилин — майор Советской Армии, участник обороны Москвы; Петко Кацаров — боец интернационального полка бригады особого назначения; Илия Денев и Иван Цивинский — также бойцы интернационального полка; Радил Иванов (Сашо) — первоклассный радист-инструктор; Любен Жеков, сын старого партийного деятеля Жеко Димитрова, выросший и получивший образование в СССР, также опытный радист-инструктор; Елена Касабова — талантливая радистка, дочь варненского партийного руководителя Благоя Касабова, выросшая в Советском Союзе.

Кандидатура каждого члена группы Марека предварительно самым внимательным образом была обсуждена Заграничным бюро с учетом участия в революционном движении, боевых и политических качеств. Первые пятеро членов группы — Гилин, Кацаров, Денев, Цивинский и Иванов — прошли испытания во многих битвах революционерами, доказали свою преданность делу и готовность к самопожертвованию. Двое более молодых — Любен Жеков и Елена Касабова, — хотя и не имели такого революционного опыта, как их старшие товарищи, но были верны идеалам своих отцов, являлись пламенными коммунистами и интернационалистами, готовыми выполнить самое рискованное задание.

Еще на даче Димитрова, во время нашего первого разговора о полете в район партизанской земли, мы обсудили вопрос о способе приземления. Димитров был за посадку, считая этот способ самым надежным, но для посадки нужно было обеспечить подходящую площадку.

Поступило предложение сбросить группу на парашютах, и на первых порах на этом остановились. Обсуждался также вопрос о том, как полетит группа — вся сразу или в разбивку. Был принят второй вариант. В таком случае первая подгруппа, в которую входил я, должна была подготовить условия для приема второй подгруппы, с которой прилетит Марек. Окончательное решение по этому вопросу следовало принять на месте перед самым вылетом, после консультации с членами Заграничного бюро.

Группа Марека вылетела из Москвы в Калиновку: первыми отправились Марек с радистами Любеном и Еленой, а затем Гилин, Кацаров, Цивинский, Денев, Иванов и я.

После обсуждения в Заграничном бюро было решено перебросить нашу группу в Черногорию на самолетах и сбросить с парашютами. Первая подгруппа, командиром которой был я, состояла из Димитра Гилина, Петко Кацарова, Радила Иванова (Сашо), Илии Денева и Ивана Цивинского. Нас должны были доставить на партизанскую землю двумя самолетами, так как машины не могли брать более трех пассажиров.

25 июня 1944 года двухмоторный самолет оторвался от покрытого травой аэродрома Калиновки. Под нами остались ангары военного аэродрома и небольшое украинское село, утонувшее в вечерних сумерках.

Мы летели в Югославию вторично. Первый раз мы улетали туда на этом же самолете неделю назад, держа курс к партизанской территории, расположенной южнее Белграда (координаты были уточнены по радиосвязи, которую советские товарищи поддерживали с югославскими партизанами). Мы не долетели. Самолет поднялся на высоту 4000 метров, перелетел Карпаты, пересек Дунай, под крыльями заблестел огнями Белград. После этого мы повернули на юг и начали снижаться, выключив моторы, чтобы не привлечь внимания вражеских зенитных батарей. На высоте 800 метров самолет начал планировать над территорией, где должны были гореть сигнальные огни. Мы их обнаружили легко. Они были зажжены в форме «запечатанного конверта»: четыре костра по углам воображаемого прямоугольника и один в середине. «Товарищи, готовьтесь, — предупредил нас советский майор — командир самолета. — Идем точно над нашими координатами…» Мы осмотрели парашюты и автоматы. Каждую секунду ожидали сигнала… И тут случилось неприятное. Майор, который напряженно смотрел через иллюминатор самолета, вдруг принялся оживленно обсуждать что-то с пилотами, у которых видимость была лучше. «Товарищ полковник, — обратился ко мне майор, — посмотрите налево», — и указал рукой.