Владимир Джунковский - Воспоминания (1915–1917). Том 3

• Название: Воспоминания (1915–1917). Том 3
• Автор: Владимир Джунковский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-8242-0143-7

В 2015 г. исполнилось 150 лет со дня рождения В. Ф. Джунковского (1865–1938), свиты генерал-майора, московского губернатора (1905–1913), товарища министра внутренних дел и командира Отдельного корпуса жандармов (1913–1915).

В августе 1915 г. В. Ф. Джунковский был отстранен от службы по личному указанию императора Николая II, после того как представил на высочайшее имя записку, в которой подробно изложил неприглядные факты о деятельности Г. Распутина.

Осенью 1915 г. Джунковский добился назначения в действующую армию и командовал дивизией, а затем 3-м Сибирским корпусом, продолжая вести дневник, ставший основой его воспоминаний за 1915–1917 гг. Западный фронт, напряженные бои под Нарочью, окопные будни, Февральская и Октябрьская революции, падение монархии и развал армии, а следом и распад страны – все это документально зафиксированно очевидцем и непосредственным участником событий.

Издание проиллюстрировано фотографиями из фронтовых альбомов мемуариста. Публикуется впервые.

---

Моя поддержка будет всегда Вам оказана по всем вопросам, затронутым Вами, которым я всей душой сочувствую. Вот, кажется, ответил Вам на все вопросы Вашего письма. Пришлю Вам прошение Землякова[326], будьте добры исполнить его ходатайство, я его хорошо знаю по старой моей службе в Москве и в подобных случаях я всегда шел навстречу. Правда, мальчик много пропустил, но я уверен, быстро догонит. Получил я печальное известие, что Л. П. Княжевич[327] сильно хворает и вернулась из Крыма совсем больная. Как мне жаль ее, это такая дивная умная сердечная женщина, выдающаяся. Пожалуйста, если увидите ее, передайте ей от меня мой сердечнейший привет.

Итак до свидания, шлю Вам пожелания успеха и сил. Душевно Вам преданный и уважающий Вас

В. Джунковский».

Письмо к Лагорио, управлявшему учебным отделом министерства торговли и промышленности:

«25 сентября 1916 г. № 113.

Действующая армия,

штаб 7-й Сибирской стрелковой дивизии

Глубокоуважаемый Александр Евгеньевич!

Посылаю Вам при официальном письме копию послужного списка магистра уголовного права и доцента Московского коммерческого института надворного совета Ефимова, который мною утвержден директором академии с 16 августа с.г. и очень прошу Вас не отказать в Вашем добром содействии к ускорению его назначения Высочайшим приказом. Я не совсем в этом уверен, но мне кажется, что назначение как V класса должно пройти в Высочайшем приказе. В уставе академии об этом не говорится.

Из протокола общего Собрания общества любителей коммерческих знаний Вы усмотрите как произошли выборы Е. Н. Ефимова. Я очень надеюсь, что Вы одобрите мой выбор и что мой кандидат, прошедший так блистательно на выборах, будет иметь поддержку в министерстве в Вашем лице. Я думаю, что назначение Е. Н. Ефимова послужит к украшению академии, т. к. это прекраснейший педагог, отличный администратор, глубоко верующий человек и человек порядка. Ввиду всего этого и когда он к Вам явится, чтобы представиться и Вы его ближе узнаете, я уверен что он найдет в Вас сочувствие своей деятельности в качестве директора.

Теперь позвольте обратиться к Вам с просьбой не отказать ускорить награждение орденом Св. Владимира 3-й степени бывшего директора Реформатского. Представление о нем было мною послано при письме к министру от 28 сентября 1915 года за № 34 и до сих пор нет никакого результата. Если Вы прикажете навести справки и уведомите меня, то я буду Вам крайне признателен. По поводу награждения протоиерея Диомидова и его пенсии я тоже не имел никакого ответа и просил уже сестру мою заехать к Вам и узнать о положении дела. Мне так трудно следить за всеми этими делами из Действующей армии, а между тем – это мелочи, но имеющие в жизни академии большое значение.

В ожидании Вашего любезного ответа остаюсь искренно преданный Вам и уважающий Вас

В. Джунковский.Извините что пишу чернильным карандашом, которым мы ведем всю официальную переписку на позиции, а не чернилами».

Письмо Е. Н. Ефимова:

«г. Москва. 27–28 сентября 1916 г.

Ваше превосходительство,

милостивый государь Владимир Федорович!

Ваше письмо от 17-го сентября я получил в момент тяжелых переживаний; поделиться ими откровенно мне было не с кем, так как С. М. Долгов в данный момент на Кавказе. Ваше письмо неожиданно оказалось тем собеседником и советчиком, который придал мне уверенность, а с нею вернулось и спокойствие.

Острым вопросом не только в академии, но вообще в педагогической среде является вопрос об увеличении содержания в связи с дороговизной. 21-го сентября на конференции педагогического комитета этот вопрос был поднят и у нас. Я отклонил обсуждение его в официальном заседании. Исчерпав же повестку, я закрыл заседание, после которого состоялось частное совещание педагогов по этому вопросу. На нем было решено обратиться к совету с просьбой о добавочном вознаграждении, желательный номер которого пока не установлен, но намечался в пределах 30–40 %.

Конечно, там, где дело касается материальных вопросов, там необходимо должна оказаться и проявиться худшая сторона человеческого существа. Это – естественно. Об этих моментах совещания позвольте мне не сообщать Вам. Единственное, против чего я счел необходимым выступить – это взгляд, который мыслит школу, отношения педагогов и совета академии по аналогии с доходным предприятием с отношениями рабочих и капиталистов. Мое возражение, указание на необходимость считаться с ресурсами школы, которые, кстати, являются достоянием полной гласности, и полное молчание по вопросу, какой выход со своей стороны я предложу Совету, естественно, вызвало предположение, что я, как директор, против добавочных ассигнований и, следовательно, не сочувствую своим преподавателям в их тяжелом положении, так как все хорошо знают, что остатки от бюджета, если они будут, то небольшие. Тяжесть моего положения заключалось в том, что не возражать я не мог, но я не мог и излагать своих планов, хотя и сознавал, что мое молчание будет использовано против меня. Посвящать же в свои планы не хочу и не буду, так как мне очень хотелось бы, чтобы инициатива перешла в руки Совета.

Позвольте изложить свой план Вам. Я исхожу из той мысли, что выход, т. е. прибавка к вознаграждению преподавателей, а она безусловно необходима, должен стоять в связи с пересмотром бюджета, который бы обезопасил запасной капитал Академии, который в последнее время сильно тает. Вот почему я проделал большую работу, и мои расчеты, в пределах возможного человеческого предвидения, подтверждает целесообразность моего плана, как мне кажется. В ответ на эти спорадические просьбы об улучшении и временных прибавках совету, мне казалось бы, следовало произвести коренную реформу в смысле повышения нормы оплаты годового часа с 75 руб. до 100 руб., т. е. на 25 руб. для общеобразовательных предметов, составляющих главную основу учебного плана; для специальных предметов, оплачивающихся 150 руб. за годовой час и таких предметов, как пение, гимнастика, танцы, оплачивающихся 75 руб. – существующая норма может быть оставлена как достаточная. Но так как дороговизна тяжело отзывается и на этой группе, то ей может быть выдано по 25 р. на урок, как временная мера, в качестве прибавки на дороговизну. Первый расход выразится в сумме – 16825 – второй в 3175 руб., а всего 20 000.

В прошлом году единовременная выдача достигла 13 с лишним тысяч, в текущем году такая выдача будет превосходить 20000, и нет надежды, что условия жизни, даже в случае окончания войны, быстро изменится к лучшему и добавочные ассигнования не потребуются и не потребуются даже в большом размере. Таким образом, моя мера обойдется не дороже, а дешевле совету в тот период, когда он вынужден будет выдавать добавочные вознаграждения по случаю дороговизны. А между тем характер ее значительней – это уже реформа, которая вызовет сочувствие и у большинства педагогов (недовольные конечно всегда найдутся) и у общества, реформа, предпринятая по инициативе Совета и направленная к коренному улучшению положения преподавателей. Эта реформа даст возможность привлечь в Академию хороших преподавателей, так как уже теперь ни один порядочный преподаватель не идет на 75 руб., и даже частные гимназии платят таким преподавателям 100 и даже 130 руб. за годовой час. Наконец, после ряда единовременных, и больших притом, выдач Совет вынужден будет повысить норму оплаты, так как уже теперь она низка благодаря реформам графа Игнатьева. Но это будет запоздалая реформа, которая никого не удовлетворит.

Но, возразят, моя мера навсегда увеличивает расход академии на 16825 руб. Между тем единовременная выдача удобна тем, что с прекращением дороговизны прекратятся и выдачи. Я только что говорил, что такая надежда проблематична. Тем не менее верно то, что для этого расхода должен быть найден источник. Таких источников два: возвышение платы за ученье и увеличение составов классов. О той и другой мере подумывал уже Совет. Плата за ученье теперь – 100 руб. младшие приготовительные; 150 – старшие и до IV класса; 200 – V–VI; 250 – VII и VIII. Я предполагал бы уравнять приготовительные классы, т. е. 150 руб. I–IV уравнять с V и VI, т. е. по 200 р., VII и VIII оставить 250.

Кстати сказать, все учебные заведения Москвы уже подняли плату в указанном размере. Такое повышение даст в год лишнего 26 950, т. е. с излишком покроет расход, вызываемый проектируемой мною мерой. Что же касается состава классов, то теперь он выражается от 20 до 39. Такой роскоши – слабого наполнения классов – не позволяет себе ни одно учебное заведение. Норма министерства 40 человек в классе. Если мы доведем до этой нормы, то плата за ученье выразится в сумме 182 000 против нынешних 127 490, т. е. при равенстве всех прочих условий реформа не только покроется, но останется и излишек, который ослабит нашу зависимость от выдачи из «Взаимного кредита», составляющей ахиллесову пяту бюджета академии. Мною составлен уже в грубых цифрах бюджет на 1917/18 и произведены все расчеты. К сожалению, я не могу здесь излагать их с подробностью. Когда приедет С. М. Долгов, я изложу их ему, а здесь я ограничился лишь суммарными цифрами, чтобы убедить Вас, что в моем плане нет ничего фантастического.