Сергей Есин - Дневник, 2005 год [январь-сентябрь]

• Название: Дневник, 2005 год [январь-сентябрь]
• Автор: Сергей Есин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

7 апреля, четверг. Отчетливо сознаю, что пишу свой дневник отчасти еще и на публику. Это мой собственный роман, роман моей жизни, который я сам строю. Если этот роман-дневник и не имеет художественных подробностей, то зато несет в себе подробности этнографические, временные, подробности сегодняшней жизни, и это тоже важные свидетельства. Я вообще не очень хорошо понимаю, из чего складывается писатель. Ведь далеко не только из его произведений, но и из его жизни, из того, что захватывает он в своем "гребке".

Утром, в 8 часов, был в нашей поликлинике у уролога с обычной своей, часто, кстати, пропускаемой, диспансеризацией. Совершенно замечательная — кажется, моя ровесница — врач рассказала, что ее дядя, Раевский Осип Моисеевич, входил в руководство МХАТа. Видимо, это боевая еврейская семья, в которой, как она говорит, еще один дядя — генерал, какой-то родственник — тоже генерал и ее муж — генерал. Наверное, очень смелые люди: один — герой Советского Союза, другой — дважды герой Советского Союза. За подробности не ручаюсь. Живет она в Переделкино. У переделкинских свой счет, и на бытовом уровне мы с ней здесь сошлись: она к Фадееву относится лучше, чем к Пастернаку. От этого двадцатиминутного разговора (перед моим осмотром) возникло такое счастье общения! Как я люблю этот перебор книг и знакомых цитат, ощущение такое, будто погружаешься в банку с медом… После не совсем эстетической процедуры осмотра она сказала, что дела мои даже лучше, чем можно было ожидать в моем возрасте. Тем не менее послала на анализ.

Теперь о неприятном. Утром мне стало известно, что вчера вечером, в 11-м часу, на заочном отделении, в зале, была устроена пьянка. Кто-то взломал дверь, чтобы проникнуть туда. Молодец охранник, который побоялся идти туда на голоса, вызвал милицию. Персонажи опять все знакомые: Ковнацкий, которого я недолюбливаю за его высокомерие и неприкрытое ощущение своей гениальности после публикации в "Знамени"; мой Никитин, который вообще не ходит в институт, подозреваю, что и приличных текстов у него не имеется, одни разговоры; Дохов, поступивший во второй раз, парень приличный, но с тягой к богемности. Кажется, был еще молодой Василевский, сын А.В., и Юра Глазов, уже якобы писатель. Милиция приезжала с автоматами. В пятницу следователь вызывает их всех к себе. Для острастки придется поступить жёстко, другой бы на моем месте их выгнал, а я не решаюсь: вдруг раскроется человек, вдруг выгоню гения…

Написал письмо заместителю министра культуры Л.Н. Надирову:

Глубокоуважаемый Леонид Николаевич!

Как известно, неимущий просит у всех. Отчетливо понимаю, что под крылом Минкульта такие театральные корифеи, как Щепкинское и Щукинское училища, Консерватория, живут значительно лучше, чем море институтов и университетов Минобраза. Поэтому осмеливаюсь просить: а не включит ли Минкульт в свой список на государственные гранты и Литературный институт имени А.М. Горького? Помимо Пелевина и Дашковой, тоже наших бывших студентов, у нас еще учились Бондарев и Бакланов, Трифонов и Розов, Ахмадулина и Евтушенко, Мориц и Ваншенкин, Айтматов и многие-многие другие.

Очень надеюсь, что государственная помощь будет способствовать воспитанию и творчеству новых писателей — прозаиков, поэтов, драматургов, тех, кто составит славу России.

Об Акаеве.

8 апреля, пятница. История с пьянкой наших ребят в зале заочки и разломанной входной дверью развивается довольно скверно. В связи с тем что охранник вызвал милицию, мы попали в какие-то сводки, здание в центре, значит приехали ребята из ФСБ. Построили наших молодцов и мотали им душу. Теперь везде ищут террористов, наши попали под эту кампанию. Центр! Выяснилось, правда, что дверь сломали не наши студенты. Оказывается, к Лёше Козлову пришел приятель, который — полагаю, после выпитого в недрах издательского отдела — направился в туалет. Тут его прихватило, и молодой человек не стал ждать, а ударил ногой по двери и вышел на волю. Так что были некие параллельные действия: наверху пьют пиво поэты и прозаики, а внизу ломает дверь издательский гость… Думаю, что историю с разбитой дверью пытались замять, но тут, к счастью, признался во всем Леша Козлов. Я даже вздохнул с облегчением: теперь никого не придется выгонять.

9 апреля, суббота. На дачу поеду в лучшем случае только вечером, а может быть и завтра. В институте сегодня соберется правление садового кооператива: новые налоги, новые расценки на электричество, новое качество жизни, все это требует немедленного решения.

Утром ходил гулять с собакой, день замечательный, снег дотаивает. На некоторых подъездах висят маленькие компьютерные плакатики, кое-что я записал. "Путяру — на нары". Или более обобщенно: "Народ молчит. Как хорошо. Отнимем что-нибудь еще!"

В институте собрались наши обнинские кооператоры, восемь человек. Все о том же, а главное — о прессе, который государство теперь оказывает на мелких, а по сути, нищих собственников. Около 40 человек у нас не платят ни за электричество, ни годовые взносы. Одни потому, что считают себя инвалидами и пенсионерами — значит "нам положено", другие потому, что привыкли жить при советской — вот здесь я и не побоюсь употребить это слово — "халяве". Правда, психология нашего кооператива, где всегда работали всевластные журналисты-радийщики и телевизионщики, тоже своеобразная!

Начал читать "Чужую маску" Марининой. Захватывающе.

10 апреля, воскресенье. Весь снег уже стаял. По объему работ, которые я произвожу весной за один присест, можно определить, как быстро уходят силы и теряются возможности. В теплице посеял (может быть, и рано) петрушку, укроп и салат, накрыл всё полиэтиленом. Покрасил рейки для другой теплицы. Вот и всё! А устал-то, аж задохнулся…

С каким-то поразительным всплеском внимания читаю Маринину. Я отчетливо понимаю, что все коллизии, которые она описывает, не войдут в мое сознание как мои собственные, потому что сюжеты "избранны", криминальные ситуации специфичны, да и люди, связанные с этой жизнью, — не мое, не мой народ, не люди моего сочувствия. Очевидно, что сюжет Маринина конструирует очень ловко, здесь многоголосица историй, которые писательница сумела переплести. Я полагаю, что читателя "забирают" скорее истории, сами факты, но характер её ума таков, что при помощи бытовых ходов она интересно умеет соединять одно с другим. Тем не менее как высоко информационное поле! Разные люди, разные подробности! Мне кажется, она очень точный психолог. И если мы говорим о литературе высокого класса, то дело тут в языке. Этот язык вообще-то достаточно тяжело попадает в подсознание, потому что сознание не сопротивляется всему, о чем рассказывает писательница. Информация, которую она дает — очень умная, несущая и бытовые ощущения, и если ее читает такая бездна народа, значит дело обстоит не так, как пытаются представить завидующие ей писатели. Если не можешь писать "для вечности", как исследователь, это не значит, что можешь писать, как Маринина: для этого тоже нужен талант недюжинный.

Вечером возникли новые страсти по поводу президента Акаева. Киргизский парламент уже не удовлетворен тем заявлением, которое написал ему бывший президент. Во что бы то ни стало парламент теперь хочет импичмента, он лишил Акаева статуса первого президента, лишил его семью неприкосновенности, теперь он хочет лишить неприкосновенности и самого бывшего президента. В известной степени это справедливо: всё время прорываются мотивы о растаскивании собственности преимущественно членами его клана. Ах, ах — вежливый, интеллигентный академик-физик! Любопытно, что, выражая попутно боязнь, как бы такое не повторилось с первым президентом у нас (а у нас это может повториться по тем же самым причинам: слишком много власти "семья" захватила для себя, уже достаточно нам было представлено фактов мародёрства на разрухе), звучит мысль: или бунт, или давайте парламентским путем организовывать жизнь, достойную не только для нескольких избранных.

11 апреля, понедельник. От коллегии министерства культуры, посвященной государственной поддержке музеев-заповедников, осталось ощущение недоговоренности. Были любопытные выступления, приводились цифры, и все это продолжалось почти часа два, но все-таки чего-то не досказали. Правда, министр Соколов дал поручение министерству культуры Московской области на правительстве сделать представление по отрицательной части доклада о том, что происходит вокруг Абрамцева и Муранова. Дескать, положительную часть я представлю сам. Проблема здесь, как я себе уяснил, одна: захват территорий, принадлежащих музеям-заповедникам, захват охранных зон. Связано это со многими обстоятельствами, в первую очередь, со слабостью власти и отсутствием статуса музейных заповедников, с нежеланием власти, особенно на местном уровне, бороться с захватчиками, тем более что за всем этим стоят взятки, как у нас в Подмосковье. Меняются ландшафты, которые в ряде случаев являются самым главным в заповеднике, например, ландшафт Поленова. Если говорить о цифрах, то в России 103 музея-заповедника и 103 музея-усадьбы. Это 6 процентов от двух тысяч музеев России (причем больше всего подобных учреждений находится в Татарстане). 26 музеев-заповедников — в государственном ведении, а Михайловское и Бородино всегда имели особый статус. В музеях 14 700 рабочих мест. Кстати, Гатчина — первая территория, получившая особый статус у нового правительства.