Сергей Есин - Дневник, 2005 год [январь-сентябрь]

• Название: Дневник, 2005 год [январь-сентябрь]
• Автор: Сергей Есин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Как, оказывается, важно правильно и точно называть учреждения. Только образовали агентство по массовым коммуникациям и печати, как тут же наступила путаница. Литература, как монеты в кружке нищего, перемешалась с телевидением. Кто писатель, кто телеведущий? Но зато какие возможности для саморекламы, взаимного, как и при секретарской литературе, опыления и продвижения близких, родных и товарищей по лагерю. Один из экспонентов этой выставки, член делегации и замечательный писатель-романист, мне жаловался: я со всеми этими телеведущими в прекрасных отношениях, но разве кто-нибудь из них позовёт меня в свою передачу? А теперь вопрос на засыпку: чем критик и телеведущий А.Архангельский отличается от критика А.Немзера? А автор эротического романа "Русская красавица", изданного в 36 странах, отличается от Виктора Пронина, по роману которого снят "Ворошиловский стрелок"? А Карамзин, Соловьёв и Ключевский нашего времени, хороший в прошлом драматург Эдвард Радзинский! Петросян в истории! Но кто заикается об антиисторизме? Зато как же когда-то правили тоже по-своему ангажированных исторических писателей В.Пикуля и Дм. Балашова. О Татьяне Толстой не говорю, как писательницу я её люблю, у нее социальное чутьё и русская речь, которой могут позавидовать и правые, и левые!

Но хватит сеять раздражение неудачника. На этой выставке было много и хорошего. Посетители не только не понимали, о чём говорили и писали писатели. Есть большая, достаточно победная статистика. Мне тоже в этом победительном ряду нашлось местечко. Нашлись и для меня аудитория и магазин ИМКА-Пресс, где я разделил хлеб-соль с Мих. Шишкиным, интересным и талантливым писателем, замечательным собеседником, живущим в Швейцарии. Он хорошо рассказал о планах относительно нового своего романа. Писатель ведь всегда пишет о том, чем живёт, — я всегда пишу про Литинститут, а Миша Шишкин, работающий в какой-то конторе по эмиграции, рассказал историю о двух мальчишках, решивших остаться жить в прекрасной горной западной стране Швейцарии, поскольку в России одного из них насиловал то ли отец, то ли отчим, другого пытались забить в Чечне. Но выяснилось, что всё это они придумали, а сами из не зависимой от России Прибалтики. Каждый пишет, что видит, каждый пишет, как он дышит.

Я внимательно обошёл стенды нашего русского пространства выставки. Ну, конечно, есть определённая узость взгляда. Но много хорошей беллетристики и литературы. Д.Быков, Л.Улицкая, В.Попов, А.Королёв, А.Маринина (кстати, очень достойная, спокойно себя ведущая, не суетящаяся женщина и, главное, ни на что не претендующая, а вы попробуйте-ка написать так, как она!). Тут и наши замечательные модернисты Пригов и Рубинштейн, который вообще впервые в мировой практике стал писать "стихи на карточках". Жалею, что нет ни одной книжки покойного Юрия Кузнецова, поэта Божией милостью. И почему не я? Вот оно — малодушие!

Конечно, всегда сорвёшь сочувствие, если поёшь о прошлом режиме, о сталинских зверствах, о коллективизации, о тоталитаризме. Ещё Стендаль заметил — кажется, в "Истории живописи в Италии", — что в музеях посетители скорее рассматривают на картинах мучения грешников в аду, нежели изящное. Простор огромный — от Чечни до смертной казни. Но порой и о России говорили хорошо и уважительно. Да и вообще приятно, что, несмотря на все издержки, публика и газеты заговорили о русской книге, а не о "Юкосе" и Грозном. Но здесь я сосредоточусь не на писателях. Замечательно прошло представление изданий Русской православной церкви. Рассматривал наших прекрасных художников-иллюстраторов. Больше всего люблю Бориса Алимова — художники расположены на стенке, в тесноте, но зато теснота не позволяет что-нибудь украсть, как на Франкфуртской выставке украден был оригинал другого нашего прекрасного графика, брата Бориса — Сергея Алимова. От начала до конца отсидел я и представление книжных премьер Российским гуманитарным фондом. Вот несколько строк из моего дневника.

"Скорее дружески, — выступал В.З.Демьянков, — нежели из-за внутреннего интереса, пошел слушать круглый стол "Роль книгоиздания в развитии международных и научных и культурных связей", и вот тут для меня возник некий сюрприз. Хоть в чём-то у нас оказался прорыв. "За последние 10 лет мы, собственно, открыли горизонты нашей общественной мысли" (членкор Владислав Лекторский, главред "Вопросов философии"). Здесь академик в первую очередь имеет в виду "вспоминание" и "раскрытие" ряда имён русских философов. "Чтобы чужое было понятно для своих, мы хотели бы понимать друг друга лучше и лучше". Это уже профессор В.З. Демьянков, который приводит много примеров по выпуску книг по литературоведению и лингвистике. "Едва ли не единственная организация в стране — Андрей Юрасов, директор Российского гуманитарного научного фонда, — которая противостоит деинтеллектуализации страны", крупнейший в мире институт, поддерживающий "издание книг социальных наук".

Как приклеенный, час просидел я на берёзовом пне и во время представления Русского музея — одного из самых величественных российских учреждений. Именно на этом представлении, кои сейчас совсем не по-русски называются презентациями, пришла в голову мне тихая мысль. Мы всё думаем, чем удивить Европу и чем поразить! А теперь представим себе, что наряду с Русским музеем, отмечающим свой юбилей, "презентуем" и наш Литературный институт, которому только что стукнуло семьдесят. Какой иной институт мог бы продемонстрировать столь плотный отряд вышедших из него классиков! Да и переводчиков с французского хотя бы показали, потому что это единственное в России учебное заведение, которое готовит переводчиков французской художественной литературы на русский язык. Могли бы тут познакомить и с двумя легендарными преподавателями, работающими с нашими "французами", — Александром Ревичем, фронтовиком, переведшим "Героические поэмы" Агриппы д'Обинье (Госпремия 1998 г.), и Кириллой Романовной Фальк, внучкой Константина Станиславского и дочерью легендарного художника.

Такого уникального учебного заведения нет ни во Франции, ни в Германии, нет, пожалуй, и во всей Европе! А ведь каких авторов оно выпустило: и Е.Евтушенко, и Б.Ахмадулину, и Н.Коржавина, и Ф.Искандера, и Ю.Трифонова, и Ю.Бондарева, и даже кумир современной молодёжи — Пелевин — и то три курса проучился здесь у знаменитого критика-патриота М.П.Лобанова. Одно только смущает: некоторые экспоненты русского отряда на парижском Салоне защитить своего диплома в Литературном институте, да ещё при таком взыскательном председателе Государственной комиссии, как Андрей Михайлович Турков, не смогли бы.

Сергей ЕСИН

14 апреля, четверг. Вчера и сегодня занимался несколько поседевшим Гришей Петуховым, который хочет теперь, закончив Литинститут, учиться в Берлинском университете, а для этого ему необходим аттестат зрелости об окончании средней школы. Но вот имеем ли мы право, в соответствии с новыми правилами, его вернуть, как бывало раньше? Пытался дозвониться до министерства образования. Когда нашему студенту что-нибудь нужно, мир может перевернуться, но ты должен это подать на тарелочке.

К трем часам поехал на вручение Игорю Петровичу Золотусскому премии Солженицына. Все тот же Дом зарубежных соотечественников возле Таганской площади. День теплый и ясный, настоящая весна. С балкона открывается вид на церковь, на любимовский театр, старые домики на площади. До чего же хороша была старая Москва!

Самого Александра Исаевича не было, как и в прошлый раз, когда премию здесь вручали Евгению Миронову. Вела всю церемонию с присущим ей безукоризненным тактом Наталья Дмитриевна. Она рассказала о фонде Солженицына. Он существует на деньги от всемирных прав на "Архипелаг ГУЛАГ". Сейчас у фонда около трех тысяч пенсионеров и библиотеки, которые он снабжает литературой. Н.Д. объявляет формулу премирования Золотусского и читает прекрасную приветственную речь А.И. После этой речи, скорее даже эссе, я подумал, как важно людям жить в подобной возвышенной атмосфере. Потом свои "расшифровки" формулы читали и Сараскина, и Небольсин, и Басинский, но текст самого Солженицына надо всем этим парил. Видимо, А.И. прочел все, что Игорь Петрович написал. Кое-что интересное мне я записал, это, как правило, цитаты из самого Золотусского, они, естественно, неточны и неполны. Вот обжигающее мнение о Трифонове: "Повести его сиюминутны, мысль его холодна". Я снова вспомнил слова покойной М.Л.Озеровой, почти то же самое!

Сараскина говорила о Золотусском, как об исследователе творчества Гоголя. Именно Гоголь, по ее мнению, заставил его писать по-писательски. Басинский говорил об И.П… как о редакторе, потом Небольсин. Ответное слово Золотусского меня и восхитило, и огорчило: слишком много в нем было непрощенной мстительности. Он говорил о власти, которая всегда шла против его народа. И тем не менее вдруг выплыла тема двоедушия интеллигенции. Здесь, конечно, естественная, объективная и простительная тайная нелюбовь к интеллигенции. Когда арестовали его отца, Петра Ароновича, а потом и мать, ему говорили, что родители уехали в командировку. Мои собственные воспоминания очень похожи. Я тоже тогда вышел во двор и сказал, что мой папа уехал в командировку, но всезнающие сверстники сразу меня поправили: "Твоего папу арестовали" В этой речи Золотусского вообще много биографии, как будто только благодаря этим мучениям в юности человек и становится человеком. Он дважды встречался с родителями, когда они сидели. Это тоже напоминает мою биографию и мою поездку к отцу вместе с мамой в лагерь, в город Щербаков, ныне Рыбинск, и пересадку на станции Лихоборы. Понял, что надо жить, выучиться и постараться сделать нашу фамилию знаменитой. Есть два вида сопротивления: декабристский мятеж и стоическая жизнь — это Пушкин. Тютчев, Гоголь. Русская литература сопротивляется самим фактом своего существования. Внутренняя жизнь человека как бы противостоит тому, о чем нельзя говорить.