Кальман Миксат - Том 2. Повести

• Название: Том 2. Повести
• Автор: Кальман Миксат
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1967
• ISBN: не указан

Кальман Миксат (Kálmán Mikszáth, 1847―1910) — один из виднейших венгерских писателей XIX―XX веков. Во второй том собрания сочинений Кальмана Миксата вошли повести, написанные им в 1890—1900-е годы: 

― «Голубка в клетке» (1891);

― «Имение на продажу» (1894);

― «Не дури, Пишта!» (1895);

― «Кавалеры» (1897);

― «Красавицы селищанки» (1901);

― «Проделки Кальмана Круди» (1901);

― «Кто кого обскачет» (1906);

― «Шипширица» (1906).

Время действия повестей Миксата «Имение на продажу», «Не дури, Пишта!», «Кавалеры», «Кто кого обскачет», «Шипширица» и «Проделки Кальмана Круди» ― вторая половина XIX века.

Историческая повесть «Красавицы селищанки» посвящена эпохе венгерского короля Матяша Корвина (XV в.). В основу повести легли изустные легенды, бытующие в комитате Фогараш (Трансильвания), где действительно есть село Селище.

Повесть «Голубка в клетке» представляет собой два варианта одного и того же сюжета в разных временных рамках: первая, романтическая, часть отнесена лет на четыреста назад и написана с легкой иронией в духе новелл Боккаччо; вторая, сатирическая, часть, относящаяся по времени действия ко второй половине XIX века, ― в духе реализма.

Все повести, в том числе сатирические, отличаются характерным для Миксата мягким, добродушным юмором.

---

— Пусть войдут священник, трактирщик и румынская девушка, — сказал король явившемуся доложить камергеру.

Все трое прошли в кабинет государя. Служитель церкви земно поклонился, двое других встали на колени.

— Не кланяйтесь так, святой отец, человек вы грузный, может удар случиться. Так что оставьте эти придворные церемонии.

— Слушаюсь, ваше величество.

— Обвенчайте вот эту славную чету в вашей часовенке.

— Слушаюсь, ваше величество.

После этого король повернулся к трактирщику, положил ему руку на плечо и сказал:

— Ты превосходный человек, Коряк! Мне полюбилась твоя честность, откровенность. Жалую тебя за это дворянским званием. Не хотел ты принять золотой фляжки, так получай к ней в придачу еще и серебряную саблю.

Коряк не удержался и от избытка чувств расплакался, как дитя.

Вуца же, не понимавшая по-венгерски, испугалась, не в состоянии угадать, что же столь страшное мог сказать этот «коренастый паренек» ее Коряку, так что бедняжка даже разрыдался. И вообще, ее мысли после пережитой комедии были в совершенном беспорядке: теперь она просто и не знала, чему верить, чему — нет, и только так, для утешения, шепнула возлюбленному своему по-румынски:

— Nu pot crede ca e rege! (Не верится мне, что он — король!)

Но тут к Коряку подошел паж и протянул ему золотую фляжку, саблю и грамоту о пожаловании дворянства.

— Коряк де Варпалота, — продолжал король, — отныне ты состоишь в благородном сословии! Служи верно отечеству и твоему королю в случае нужды и этой вот саблей.

— Готов служить моему королю всем сердцем! — пролепетал господин Коряк де Варпалота.

— Ну-ну, ваше благородие, — перевел Матяш разговор в шутливый тон, впервые обращаясь к Коряку как к дворянину, — оставьте частичку сердца и для своей молодой женушки. Королю довольно будет и десятинного сбора. Ты же, — повернулся он к Вуце, — тоже получишь то, чего просила: моего повара — сроком ровно на один год. После свадьбы мой управляющий предоставит в ваше распоряжение экипаж, с вами же отправится и повар. А теперь можете идти, — сделал он знак рукой.

Счастливые и радостные, они не помнили, как и вышли из королевского кабинета. Но как только дверь за ними закрылась, Вуца запрыгала от радости, словно маленький шаловливый ягненок.

Король же окликнул священника:

— Вы, святой отец, после венчания обождите в часовне. Еще кое-какие дела предвидятся. Впрочем, постойте-ка минутку.

Священник остановился на пороге приемной.

— Разрешите задать вам один вопрос, что неожиданно пришел мне в голову. Каково ваше мнение относительно того, что браки заключаются на небесах?

— Большая часть их заключается там, ваше величество, потому что любовь в сердца людей вселяет бог, а его обиталище — небо.

— Значит, в свах вы не верите?

— Свахи тоже устраивают браки, но и им бог намекает о своем желании.

— Ну, а если король приказывает кому-нибудь жениться?

— Король — помазанник божий, стоящий над народом. Если он что-то делает, значит, такова воля господня.

— Хорошо, но возьмем, к примеру, такой случай, когда бог вселил любовь в чьи-то два сердца, но вмешивается король и разделяет их. Как же тут обстоит дело с волей божьей? Ведь в первом-то случае его воля была! А двух воль не может быть по одному и тому же поводу.

Святой отец пришел в сильное замешательство. Тема была действительно трудная.

— Правильно, такой случай возможен, ваше величество, когда король забывает бога…

— Все это верно, но почему же священники-то, слуги господни, и тут слушаются короля?

Винце Макучек засопел, словно хворый медведь, и отвечал так:

— А потому, государь, что бог-то ведь далеко и он не злопамятен, а король — сидит близко, судит быстро и сердит к тому же!

Король одобрительно кивнул головой и похвалил вслух:

— Хорошо ответил, господин каноник.

В кабинет снова, как всегда после ухода очередного посетителя, вошел дежурный камергер.

— Позовите немку-селищанку, — приказал Матяш.

Для Марии Шрамм тяжелой оказалась минувшая ночь. Она, видно, и глаз не сомкнула. Лицо ее было теперь печальным и усталым, и вся она, бедняжка, трепетала, как осиновый листок.

— Подойди поближе, — пригласил ее король ласковым, ему одному свойственным голосом, — не вставай на колени. Я не люблю, когда женщина стоит на коленях. А позвал я тебя потому, что и для тебя хотел бы кое-что сделать. Вчера ты пожелала очень много. А тот, кто хочет слишком многого, мало получает.

— Пощадите, ваше величество, смилуйтесь!

— Память о маленькой шутке, которую я проделал с вами, мне хотелось бы смягчить особенной милостью и добротой. Так что говори, если чего-нибудь хочешь. Только не проси с моей головы того, что я на ней ношу, так как достанется тебе, ей-богу, простая шапка. А вот если мужа желаешь себе выбрать, в этом я могу тебе помочь. Ну, посмотри мне прямо в глаза и говори.

— Не смею, — пролепетала вдовушка.

— Хочешь замуж?

— Как будет угодно вашему величеству.

— За кого хочешь?

— За кого прикажете. Король задумался.

— Гм! А скажи-ка, нравится тебе вчерашний король? Мария промолчала.

— Ну, признайся, что он был куда лучшим королем, чем я? А?

Вдовушка еще ниже опустила свою красивую головку.

— Я так думаю; уж коли его дурацкий колпак с бубенцами будет отныне украшать твою голову, так пусть за это сам он сидит у тебя под башмаком. И назначу я его моим старшим виночерпием. Ну, что скажешь ты на это, Мария Шрамм?

— Коли будет на то ваша воля, — дрожащим голосом отвечала немка.

Тут король подал знак пажам. Один из них преподнес красавице шутовской колпак Муйко на подушечке, а другой — доверху наполнил его золотыми монетами.

— Чтобы еще лучше звенел, — милостиво заметил король. Теперь осталось только поговорить с Муйко: согласен ли он. Ну конечно, королевский шут обеими руками ухватился за такое предложение, а когда король сообщил ему о новом назначении, то он от радости готов был из кожи вылезти и лишь об одном просил короля: поскольку он, Муйко, окончательно хочет порвать со своим прошлым, то пусть его величество переменит ему также и имя, чтобы даже оно не напоминало о его былой дурацкой карьере.

— Что же ты стыдишься своего ремесла? — пожурил его государь. — Ведь это я произвел тебя в дураки, значит, я и совершил глупость. Разве можно кого-то произвести в мудрецы и станет ли он от того мудрецом? Как ты думаешь? Эх, будь моя воля, я бы всю страну объявил мудрецами! А то ведь я даже и в дураки-то могу произвести только таких людей, которые на самом деле — далеко не дураки. Так что запомни: родиться дураком — печально, а служить дураком — весело. Зато вот с именами дело обстоит как раз наоборот. Среди имен наиболее ценным является то, с которым человек на свет родился.

Тем не менее Муйко остался при своем мнении и, поцеловав полу королевского платья, принялся умолять государя дать ему другое имя.

— Не себя ради, ради жены, — добавил он в качестве аргумента.

— Ну, ладно, Муйко, будь по-твоему. А теперь спеши в часовню.

Когда Муйко удалился, у короля заиграла на губах улыбка; он подумал про себя: «Много раз потешал ты меня, пройдоха! но напоследок я подшучу над тобой», — и, тут же вызвав прославившегося своим стилем писца Пала Мадяра, приказал составить жалованную дворянскую грамоту для Муйко, дав ему имя Болондоци[55]. (Пусть и граф Доци позлится, приняв это за намек в свой адрес.)

Пока в маленькой дворцовой часовенке, до отказа заполненной придворной челядью и скучающими молодыми господами, новоиспеченный каноник венчал Коряка с Вуцей, — Муйко и Мария Шрамм стояли, дожидаясь своей очереди.

Молодые вельможи все время многозначительно переглядывались и то и дело шептали друг другу:

— А ведь птички-то могли бы быть нашими.

— Конечно, если бы король не умничал.

— И не завидовал бы…

— Просто смешно: созвал нас сюда и то и другое наобещал, а потом растранжирил таких красоток по каким-то безродным людишкам.

— Грешит противу бога. Это все равно, что бисер свиньям метать.

— Эгоист! Он так думает: у меня самого есть — и ладно. Моя рука длиннее! А вы, коротышки, сами добывайте, коли можете.

— Ничего, посмотрим: придет ли третья!

Закончилась и вторая свадьба, снова заиграл орган, но священник все еще не уходил от алтаря, и глаза всех собравшихся устремились на него. Придет Анна Гергей или нет? И с кем? Но Анна Гергей не пришла. Прошло десять минут, двадцать, а она так и не появлялась. Все начали переглядываться, плутовато подмигивать друг другу. Чего ж тут, мол, еще ждать?! И так все ясно!

ГЛАВА XI Косы красавицы венгерки

А в это время (как стало нам известно из достоверного источника) смущенная Анна Гергей переступила порог приемной короля. Его величество и сам был охвачен волнением. А впрочем, что я говорю о «его величестве»! В эту минуту какой он был король, просто — мальчишка. И поэтому, когда дверь отворилась и по комнате словно легкий ветерок пронесся — прошелестела легкая шерстяная юбка, — Матяш нетерпеливо вскочил и поспешил навстречу гостье. Анна Гергей готова была уже пасть на колени, но король удержал ее, схватив за руки.