Кэрол Мэтьюс - В радости и в горе

• Название: В радости и в горе
• Автор: Кэрол Мэтьюс
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»; ООО «Книжный клуб “Клуб семейного досуга”»
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9910-0411-4

Что ценят современные женщины в современных мужчинах? Оказывается, как и во все времена, — честность, преданность, готовность сделать для любимого человека все, что в его силах. И совсем не обязательно ваш избранник должен быть преуспевающим красавцем, симпатию может вызывать и «неряшливое очарование озорного мальчишки», если в вашем сердце уже поселилась любовь. Это еще раз доказывает романтическая история главных героев романа Кэрол Мэтьюс.

---

Она в сотый раз тщетно убрала волосы с лица и оглянулась на полупустой паром. Главной радостью в Нью-Йорке в это время года было практически полное отсутствие туристов, если не считать небольшой странной группки японцев, которые широко улыбались, как будто собирались фотографироваться. И какая столица могла обойтись без них вне зависимости от времени года и температуры воздуха? Несколько неугомонных школьников, которым удалось хотя бы на день вырваться из Бронкса, издевались над затравленной учительницей. Джози отлично знала, как в этот момент чувствует себя учительница. И больше не было никого.

Прикрывая глаза от низкого зимнего солнца, Джози посмотрела через реку. Статуя Свободы стояла во всей своей красе, несмотря на отсутствие привычной толпы туристов. Уж ей-то прихорашиваться было ни к чему. Медное с прозеленью одеяние трепетало на фоне нестерпимо синего неба, особенно поражала воображение нога, выступающая из-под края одежды, готовая забить гол во имя свободы в невидимые ворота. Как-то в самый разгар лета Джози уже пыталась посетить статую воинственной Амазонки — в очереди на паром надо было ждать два часа, а потом еще три на обжигающем солнце, чтобы войти в саму даму. Посему Джози оставила это свое намерение, как и прочие гиблые дела, по большей части из-за того, что устала слушать бесконечные жалобы Дэмиена. Сегодня должно было быть намного веселее.

Как только паром причалил, Мэтт потащил ее за руку.

— Давай наперегонки с япошками до самого верха? — предложил он, уже задыхаясь от ветра, и они рванули вперед японцев. Но те сорвали соревнование, направившись прямо к магазину подарков. Поэтому у памятника они очутились с большой форой и совсем одни. Вместе и сами. Джози посмотрела на Мэтта. Распахнутые полы его пальто развевались на ветру, он расплылся в своей шкодливой, как у щенка, улыбке и повел ее внутрь. Быть вместе и самим было хорошо.

Лифты до первого уровня не работали. Естественно, внизу висела предупредительная табличка, гласившая с типичным американским перегибом: «НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ПОДНЯТЬСЯ, ЕСЛИ ВЫ СТРАДАЕТЕ ГОЛОВОКРУЖЕНИЕМ, КЛАУСТРОФОБИЕЙ ИЛИ ПСИХИЧЕСКИМИ РАССТРОЙСТВАМИ». Обнадеживающе.

— Ты уверена, что хочешь это сделать? — спросил Мэтт.

— Я психическим расстройством не страдаю, если тебя беспокоит именно это.

Хотя ее мама и сомневалась в способности дочери рационально мыслить после того, как она вышла замуж за Дэмиена, несмотря на то что, казалось, весь цивилизованный мир хором отговаривал ее от этого поступка.

— Очень рад это слышать.

Оба взглянули на лестницу, которая тянулась за пределы бесконечности.

— Хотя, если бы мы страдали психическими заболеваниями, думаю, было бы проще.

Они еще раз взглянули вверх.

— Если ты готова, я готов.

Джози кивнула:

— Давай.

Невзирая на смутную тревогу, они начали восхождение. Джози выдохлась прежде, чем они приблизились к большому пальцу на ноге Свободы.

— Все эти вечерние занятия степ-аэробикой, на которые я угробила столько времени, ровным счетом ничего не дают, — выдохнула она.

Вдохновляло лишь то, что Мэтт, похоже, чувствовал себя не лучше; еще пару пролетов — и он дышал тяжелее, чем можно было услышать, позвонив в самую страстную службу секса по телефону.

Пока они кокетничали с подолом Свободы, лестница штопором ввинчивалась в небо. Треугольные ступеньки, вроде тех, что бывают на маяках, закручивались головокружительной спиралью, причем каждая последующая казалось более ненадежной, чем предыдущая. Сердце Джози билось глухими, тяжелыми ударами, словно исполняло тяжелый рок.

— Ты… в… порядке?.. — выдыхая каждое слово, спросил Мэтт.

Джози решительно кивнула:

— Я не для того провела пять тяжелейших лет в «Герл Гайдз»[15], чтобы сейчас отступить.

Да, прежде чем она честно отработала свой значок, были и кровь, и пот, и слезы, и даже десять попыток испечь что-нибудь путное из кулинарной смеси «Мистер Пекарь-Совершенство», после чего каждый раз приходилось прибегать к помощи «Мистера Мускула». Разве человек, прошедший такое, имеет право спасовать перед жалкой преградой на славном пути, каковой выступали узкие ступеньки коварной лестницы, ведущей в небо или… в небытие? Нет и еще раз нет. Тем более на глазах у Мэтта. В ней жил дух первопроходцев. Извечная сила женщины. Джози поглядела наверх. Она секундочку помедлила, пытаясь унять сумасшедшее сердце, что колотилось о грудную клетку, как будто норовило вырваться на свободу. О Боже!

Безжалостная лестница теперь тянулась одинаково и вверх, и вниз, и где врата рая, а где — преисподней, становилось уже все равно. Они продолжали идти вперед и вверх.

После разрыва с Дэмиеном в ней проснулась некая бесшабашность, которая всякий раз при первых признаках сомнений и раздумий тут же нашептывала ей; «А, будь что будет!» Первые ростки этой бесшабашности взошли, едва домашняя почта стала приходить на имя мисс Д. Флинн. В своей «новой жизни» она брала уроки дайвинга в местном бассейне (место, куда приходили умирать все лейкопластыри), вступала в разные экстремальные клубы вроде МАТРОС (Местная Организация Терапии Разбитых и Одиноких Сердец), после одного-единственного посещения коего стало ясно, отчего все эти сердца то ли разбиты, то ли одиноки; заходила в модные бары без компании и нахальным взглядом пыталась «расколоть» того, кто угостит ее коктейлем. Как-то раз она даже нашла по справочнику людей, дающих уроки вождения мотоцикла, и вот теперь дошла до того, что сломя голову карабкалась на очень высокую статую, в то время как все, кто ее знал, знали и то, что она патологически боялась высоты. С высоты ее теперешнего положения начинало казаться, что единственным достоинством брака было то, что во всех своих недостатках можно было обвинить супруга. Теперь она была сама, и винить было некого.

Складки одеяния Свободы становились все более изощренными, как извилины мозга. Заклепки и тросы, державшие всю конструкцию, выглядели преступно ненадежными.

Перил не наблюдалось, бордюр безопасности едва достигал колен, и было слишком много пустого пространства между ней и чем-то, за что можно было бы схватиться. Она была ростом в пять футов и три дюйма на цыпочках, весила девяносто восемь фунтов после двух съеденных на ходу шоколадок «Марс», и ее бюст с трудом мог заполнить блузку четвертого размера — а все благодаря навязанной ей Критической Диете от Дэмиена Флинна, — но даже для нее здесь было тесно. Интересно, как протискивались здесь более гамбургероподобные американцы? При всех своих скромных габаритах она едва выдерживала темп, коленки выворачивало назад.

Мэтт уютно пристроился позади — на тот случай, если у нее вдруг закружится голова; он шел размеренным шагом, мурлыча под нос ободряющие слова в промежутках между вдохом и выдохом.

— Уже немного. — Прохрипел он. — Круче уже не будет. — Глубокий выдох.

Какая проницательность!

— Спешка здесь не нужна. — Выдох.

Куда уж!

Ей было страшно как никогда. Во рту пересохло, ладони стали мокрыми от пота, в груди пекло, как при пожаре. Дыхание потеряло свою естественную легкость, и теперь этим процессом приходилось управлять сознательно, к тому же Джози утратила способность говорить. Но даже в таком оцепенении она представила, как Дэмиен в этой ситуации уже давно умчался бы наверх, доказав тем свое мужское превосходство, и уже оттуда посылал бы язвительный привет, вместо того, чтобы разделить ее страдания и уговорами заставить идти дальше, как это делал Мэтт. Не то чтобы это в корне что-то меняло, но сама мысль об этом мелькнула, видимо, не зря.

Медные складки одежды поплыли перед ее глазами, потому что вокруг не было ничего достаточно устойчивого, на чем можно было бы сосредоточить взгляд, и струйка холодного пота предательски поползла по спине. Ее пищевод представлял собой напрягшуюся, как перед броском, змею, что завороженно раскачивалась над сжавшимся в комок желудком, за которым, дрожа каждой извилиной, агонизировал кишечник. Такое ощущение она однажды уже испытала. Это было тогда, когда Дэмиен объявил, что бросает ее. Ощущение было малоприятным.

— Хочешь, передохнем? — спросил Мэтт, когда они достигли малюсенькой площадки на бесконечной спирали ступенек.

— Нет, — пискнула Джони через силу.

— Точно?

— Да не сойти мне с этого места! — поклялась она, осознавая, что если сейчас остановится, то дальше ей и впрямь — с места уже не сойти. Приходилось двигаться. Одна лестница вела наверх, а другая — вниз. Чисто американский подход, грандиозный в теории и безысходный на практике: коль ты сделал выбор, иных путей уже не было, кроме как пройти свой путь до конца.

Японские туристы, коих, похоже, не смутила значительная фора и не отягощал груз закупленных сувениров, уже наступали им на пятки. Одиночное восхождение само по себе подкатывало тошнотой к горлу, даже и без того, когда тебе на пятки наступала гурьба груженых сувенирами японцев, а кроме того, не хотелось, чтобы тебя стиснули, как масло в сэндвиче, между бодрыми туристами и веселыми школьниками. Джози поддала газу.