Жан Франсуа Лаперуз - Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»

• Название: Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»
• Автор: Жан Франсуа Лаперуз
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-65283-9

Новый том серии «Великие путешествия» — «Путешествие по всему миру на “Буссоли” и “Астролябии”» — представляет современному читателю наследие одного из самых знаменитых мореплавателей эпохи Просвещения — Жана Франсуа де Гало, графа де Лаперуза (1741–1788). В основе этого издания — первый перевод на русский язык дневников великого путешественника.

Маршрут кругосветного плавания, предписанный Людовиком XVI офицеру Королевского флота Жану Франсуа де Лаперузу, превосходил все, что было известно до той поры: Франция собиралась разом превзойти все свершения Великобритании в географических открытиях неизведанных земель. Напутствуя Лаперуза, король произнес: «Я буду считать самым счастливым итогом экспедиции, если она завершится без потерь человеческих жизней». К сожалению, пожелание Людовика не сбылось. Экспедиция пропала в марте 1788 года: Лаперуз «бесследно исчез в безбрежном синем океане, и только скорбная загадочная его тень не покидает наши умы и сердца». Лишь почти через 40 лет, в 1826 году, на острове Ваникоро, в западной части Тихого океана, были обнаружены следы пропавшей экспедиции. Эта книга — первый перевод на русский язык дневника знаменитого путешественника, дань героическому подвигу великого человека, одного из самых замечательных первооткрывателей в истории человечества. Издание включает не публиковавшуюся ранее на русском языке биографическую книгу известного историка Эрнеста Скотта «Жизнь Лаперуза».

Как и предыдущие издания серии, книга прекрасно оформлена и насыщена огромным количеством цветных и черно-белых иллюстраций.

---

Мои путешествия позволяют мне сравнивать разные народы, и я осмелюсь утверждать, что индейцы гавани Французов не являются эскимосами. Вполне очевидно, что у них общее происхождение с обитателями внутренних областей Канады и северной части Америки.

Эскимосов отличают от других американцев особенный склад лица и крайнее несходство обычаев. Первые, как мне кажется, напоминают гренландцев. Они обитают на берегах Лабрадора, Гудзонова пролива и по всей северной кромке Америки до полуострова Аляска. Продолжаются сильные споры по поводу того, происходит ли этот народ из Азии или Гренландии. Бесполезно обсуждать этот вопрос, поскольку он никогда не будет решен безоговорочно. Достаточно лишь сказать, что эскимосы более заняты рыбной ловлей, чем охотой, предпочитают жир крови и, вероятно, чаще всего употребляют в пищу сырую рыбу. Их пироги всегда обшиты сильно натянутыми тюленьими шкурами и настолько проворны, что почти не отличаются в этом качестве от самих тюленей: они переворачиваются в воде с такой же легкостью, как и эти животные-амфибии. У эскимосов квадратные лица, маленькие глаза и ноги, широкая грудь и малый рост.

Ни одно из этих качеств, похоже, не свойственно индейцам гавани Французов. Они намного выше ростом, худощавы, малосильны и неискусны в строительстве своих пирог, которые состоят из выдолбленного древесного ствола, надшитого с бортов досками.

Как и мы, они ловят рыбу, перегораживая реки, или с помощью лески. В последнем виде ловли они довольно изобретательны: к каждой леске они прикрепляют большой мочевой пузырь тюленя и оставляют ее в воде. С каждой пироги они забрасывают десять-двенадцать лес. Когда рыба клюнула, она начинает тащить пузырь, и пирога устремляется за ней. Таким способом два человека могут следить за десятью или двенадцатью лесками одновременно без необходимости держать удочку в руках.

Эти индейцы намного развитее в ремеслах, чем в нравственности. В своем производстве изделий они существенно превосходят жителей островов Южного моря. Однако я должен сделать исключение для сельского хозяйства. Оно, обеспечивая пропитанием, превращает человека в домоседа, которому страшно увидеть разорение возделанной им земли. Это, вероятно, наиболее действенный способ смягчить нравы людей и превратить их в общественных существ.

Американцы гавани Французов умеют ковать железо, обрабатывать медь, прясть шерсть различных животных и использовать эту шерсть для изготовления тканей, похожих на наши гобелены. Они вплетают в эту ткань шнурки из шкур выдры, и тогда она напоминает наши плащи из шелкового плюша наивысшего сорта.

Нигде в мире не плетут более искусно тростниковые шляпы и корзины. Они наносят на них довольно милые рисунки. Также они очень неплохо вырезают по дереву и камню, изображая фигуры людей и животных. Они очень изящно инкрустируют ящики створками раковин, а также изготовляют украшения из серпентина[99], которому придают полировку мрамора.

Их оружие — это кинжал, который я уже описывал, деревянная пика, обожженная огнем, или железная, если владелец достаточно богат, и, наконец, лук со стрелами, наконечник которых обычно изготовлен из меди. Однако в их луках нет ничего особенного, и они значительно слабее, чем у многих других народов.

Я видел у них украшения из желтого янтаря, однако не знаю, произведены ли они в этой стране или, подобно железу, они получили их из Старого Света через непрямые сношения с русскими.

Я уже упоминал, что семь больших пирог разбились в проливе, ведущем в гавань. Эти пироги, судя по единственной уцелевшей, были тридцать четыре фута в длину, четыре в ширину и шесть в глубину. Столь значительные размеры делают их пригодными для длинных морских переходов. Они были обшиты тюленьими шкурами наподобие эскимосских, поэтому я полагаю, что в гавани Французов располагается своего рода пакгауз и она населена лишь в сезон рыболовства.

Нам кажется возможным, что торговля эскимосов из окрестностей островов Шумагина и полуострова, открытого капитаном Куком, распространяется достаточно далеко и достигает этой части Америки, куда они привозят железные и другие изделия и откуда вывозят с выгодой для себя шкуры морской выдры, которые стремятся получить с большим упорством. Строение потерпевших крушение пирог и большое количество купленных нами шкур, которые, вероятно, были собраны для торга с этими пришельцами, похоже, подкрепляют это предположение. Я не осмелился бы на него, если бы оно не объясняло лучше всех прочих догадок происхождение железных и других европейских изделий, которыми владеют эти индейцы.

Я говорил о страсти этих индейцев к играм. Та из них, которой они предаются с наибольшим упоением, — самая настоящая азартная игра. Для нее используются тридцать кусочков дерева с различными знаками, наподобие наших игральных костей. Из них выбирается семь, которые не показываются игрокам. Каждый играет в свою очередь. Тот из них, чья догадка будет ближе всего к числу, изображенному на семи щепках, получает ставку в игре — это обычно кусок железа или топор.

При этой игре они становятся грустными и задумчивыми. Тем не менее очень часто я слышал, как они поют. Когда вождь наносил мне визит, он обычно оплывал на пироге вокруг корабля и пел, скрестив вытянутые руки в знак дружбы. Затем он поднимался на борт и представлял пантомиму, которая изображала либо сражение, либо удивление, либо смерть. Напевы, предшествовавшие этому танцу, были приятны и довольно гармоничны. Вот один из них, который мы смогли записать:

Наши буквы не способны передать язык этого народа. У них есть несколько звуков, похожих на наши, однако большинство из них нам совершенно чужды. Они не используют согласные b, f, x, j, d, p, v и, несмотря на свой талант подражания, неспособны даже произнести первые четыре. Так же обстоит с мягкими l и gn. Звук r они произносят так, словно он удвоенный, и сильно грассируют. Они произносят немецкое chr так же твердо, как швейцарцы в некоторых кантонах.

В их языке есть также звуки, которые очень трудно уловить. Невозможно воспроизвести их, не вызвав смеха индейцев. Один из этих звуков отчасти передают буквы khlrl, образующие один слог и произносимые одновременно гортанью и языком. Этот звук встречается в слове khlrleies, которое означает «волосы». В начале слова встречаются звуки k, t, n, s, m, и первый используется намного чаще. Ни одно из слов не начинается с r, и почти всегда слова заканчиваются на ou, ouls, oulch или гласные.

Грассирование, частое использование k и удвоенные согласные делают этот язык очень грубым. У мужчин он менее горловой, чем у женщин, которые не могут произносить губные звуки из-за круглой деревянной дощечки под названием kentaga, вставляемой в нижнюю губу.

Мсье де Ламанон — автор рассуждения о языке этого народа, из которого я приведу следующий отрывок о числительных для удовлетворения тех читателей, которые любят сравнивать различные языки[100]:

«Один — keirrk

Два — theirh[101]

Три — neisk

Четыре — taakhoun

Пять — keitschine

Шесть — kleitouchou

Семь — takatouchou

Восемь — netskatouchou

Девять — kouehok

Десять — tchinecate

Одиннадцать — keirkrha keirrk

Двенадцать — keirkrha theirh

Тринадцать — keirkrha neisk

Четырнадцать — keirkrha taakhoun

Пятнадцать — keirkrha keitschine

Шестнадцать — keirkrha kleitouchou

Семнадцать — keirkrha takatouchou

Восемнадцать — keirkrha netskatouchou

Девятнадцать — keirkrha kouehok

Двадцать — theirha

Тридцать — neiskrha

Сорок — taakhounrha

Пятьдесят — keitschinerka

Шестьдесят — kleitouchourha

Семьдесят — takatouchourha

Восемьдесят — netskatouchourha

Девяносто — kouehokrha

Сто — tchinecaterha

Однако грубость их языка незаметна, когда они поют. Я смог сделать лишь немного наблюдений о частях их речи, учитывая сложность передачи абстрактных представлений посредством знаков. Тем не менее я распознал междометия, выражающие чувства восхищения, гнева и удовольствия. Я не думаю, что у них есть артикли, ибо я не обнаружил часто повторяющихся слов, которые служили бы для связывания речи. Им известны количественные отношения. У них есть наименования чисел, однако они не различают единственное и множественное число ни посредством окончаний, ни посредством артиклей. Я показал им тюлений зуб, и они назвали его kaourré. Затем они дали то же имя, без каких-либо изменений, кучке из нескольких зубов.