Жан Франсуа Лаперуз - Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»

• Название: Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»
• Автор: Жан Франсуа Лаперуз
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-65283-9

Новый том серии «Великие путешествия» — «Путешествие по всему миру на “Буссоли” и “Астролябии”» — представляет современному читателю наследие одного из самых знаменитых мореплавателей эпохи Просвещения — Жана Франсуа де Гало, графа де Лаперуза (1741–1788). В основе этого издания — первый перевод на русский язык дневников великого путешественника.

Маршрут кругосветного плавания, предписанный Людовиком XVI офицеру Королевского флота Жану Франсуа де Лаперузу, превосходил все, что было известно до той поры: Франция собиралась разом превзойти все свершения Великобритании в географических открытиях неизведанных земель. Напутствуя Лаперуза, король произнес: «Я буду считать самым счастливым итогом экспедиции, если она завершится без потерь человеческих жизней». К сожалению, пожелание Людовика не сбылось. Экспедиция пропала в марте 1788 года: Лаперуз «бесследно исчез в безбрежном синем океане, и только скорбная загадочная его тень не покидает наши умы и сердца». Лишь почти через 40 лет, в 1826 году, на острове Ваникоро, в западной части Тихого океана, были обнаружены следы пропавшей экспедиции. Эта книга — первый перевод на русский язык дневника знаменитого путешественника, дань героическому подвигу великого человека, одного из самых замечательных первооткрывателей в истории человечества. Издание включает не публиковавшуюся ранее на русском языке биографическую книгу известного историка Эрнеста Скотта «Жизнь Лаперуза».

Как и предыдущие издания серии, книга прекрасно оформлена и насыщена огромным количеством цветных и черно-белых иллюстраций.

---

Радость от того, что мы обнаружили более близкий пролив, чем Сангарский, превратила нас в щедрых дарителей. Однако мы не можем не отметить, насколько эти островитяне своим чувством благодарности отличались от орочей из залива Де-Кастри, которым и мысли не приходило выпрашивать подарки и которые зачастую упорно отказывались от них и вполне искренне настаивали, чтобы мы позволили им сделать ответный подарок. Если своими нравами эти островитяне и уступали орочам, они превосходили их своим телосложением и ремеслами.

Все их одежды сотканы их собственными руками, их дома уютом и изяществом намного превосходят хижины на континенте. Их утварь искусно отделана и почти вся произведена японцами.

У них есть очень важный товар, неизвестный маньчжурам Татарии, торговля которым принесла им все их богатства. Это китовый жир. Они собирают его в огромных количествах, хотя их способ получения его несколько расточителен. Он состоит в том, что они разрезают китовую плоть на куски и оставляют разлагаться на солнце. Китовый жир расплавляется и стекает в сосуды из древесной коры или тюленьих шкур. Нужно отметить, что мы не увидели ни одного кита у западного побережья этого острова, в то время как у восточного это животное встречается во множестве.

Трудно сомневаться в том, что эти островитяне представляют собой человеческую расу, совершенно отличную от той, которую мы видели на континенте, хотя их отделяет друг от друга лишь пролив шириной три-четыре лье, прегражденный песчаными отмелями и водорослями. Впрочем, они ведут одинаковый образ жизни: охота и, в особенности, рыбная ловля доставляют им почти все их пропитание.

Жители залива Де-Кастри в своем жилище. Гравюра из атласа «Путешествие в поисках Лаперуза и путешествие Лаперуза». 1800 г.

Они оставляют свою самую плодородную землю невозделанной, и, вероятно, и те и другие гнушаются разведением скота, который они могли бы получить из верховий реки Сахалин или Японии. Однако при одинаковой диете их телосложение столь сильно различается. Правда, климат в одних и тех же широтах на острове всегда менее суров, чем на континенте, хотя только это не могло привести к столь примечательному различию. Поэтому я полагаю, что орочи, битчи и другие татары на берегу моря, вплоть до северной оконечности Сахалина, имеют общее происхождение с камчадалами, коряками и другими народами, которые, подобно лапландцам и самоедам, по отношению к другим народам — то же самое, что березы и ели для деревьев южных лесов.

Обитатели острова Сахалина, с другой стороны, значительно превосходят физической силой японцев, китайцев и маньчжуров. Их черты более правильные и ближе к европейским. Впрочем, очень трудно отыскать и суметь понять хроники мироздания, в которых записано происхождение народов, и путешественникам следует оставить теорию тем, кто читает их отчеты.

Камень Опасности — скала, расположенная в проливе Лаперуза в 14 км к юго-востоку от мыса Крильон — крайней южной точки Сахалина. Современная фотография

Прежде всего, мы задали им вопросы о географии острова, часть которого мы знали лучше, чем они сами. Нам показалось, что для них это привычное занятие — изображать местность на рисунке, поскольку они сразу же начертили ту часть острова, которую мы исследовали, до устья реки Сахалин, где они оставили довольно узкий проход для своих пирог. Они отметили каждую ночевку, назвав ее особым именем. Невозможно сомневаться в том, что хотя их отделяет более ста пятидесяти лье от устья реки, оно прекрасно знакомо им. И если бы не эта река, которая связывает их с маньчжурами, торгующими с Китаем, с битчами, орочами и, вообще говоря, со всеми приморскими народами, им было бы известно о китайцах и их товарах столько же, сколько и об американских индейцах.

Их проницательность подвела их, когда мы попросили начертить восточное побережье острова. Они снова нарисовали линию с севера на юг, видимо, пренебрегая тем, что направление там должно отличаться. Они оставили нас в сомнениях, и мы даже на миг подумали, что мыс Крильон скрывает от нас залив, глубоко врезающийся в остров, за которым Сахалин продолжается в южном направлении.

Едва ли существовала такая вероятность. Сильное течение, идущее от оста, указывало на то, что там открытое море. Поскольку был мертвый штиль, это течение могло отнести нас слишком близко к мысу, чего наше благоразумие не могло допустить, и мы с мсье де Ланглем посчитали необходимым отправить на берег шлюпку под командованием мсье де Вожуа. Мы приказали этому офицеру подняться на высочайшую точку мыса Крильон и пеленговать все участки суши, которые он оттуда увидит. Он вернулся до наступления ночи.

Его донесение подтвердило наше первоначальное мнение, и мы оставались в убеждении, что невозможно быть излишне осторожными и недоверчивыми, если мы хотим избежать ошибок, описывая географию большой страны на основании столь смутных сведений, подверженных искажениям, как те, которые мы смогли получить.

Антуан Леон Морель-Фатио. Фрегат «La Belle Poule». 1840 г. В 1771 г. Лаперуз служил на фрегате «La Belle Poule» («Прелестная курочка»). После того как 17 июня 1778 г. этот фрегат выдержал бой с кораблями Английского королевского флота, он стал настолько знаменит, что дамы при дворе Марии-Антуанетты стали украшать свои головы модными прическами в стиле «a la Belle Poule».
Прическа «a la Belle Poule»
Маршрут Лаперуза через пролив, названный впоследствии его именем, из Манилы в Авачинский залив
Вид Авачинской бухты. Иллюстрация к атласу «Путешествие по Восточной Сибири» И. Булычева. 1856 г.

Эти люди во время плавания, похоже, не придают никакого значения изменению направления. Маленькая бухточка длиной в три или четыре пироги покажется им просторной гаванью, и сажень воды — почти бездонной глубиной. Их шкала сравнения — это их пирога, осадка которой лишь несколько дюймов и ширина два фута.

На обратном пути мсье де Вожуа посетил деревню на мысу, где его встретили очень хорошо. Он заключил несколько сделок и привез нам много лосося. Он нашел, что дома здесь построены лучше и с более богатой обстановкой, чем в заливе Д’Эстена. Некоторые из них украшают большие японские вазы, покрытые глазурью.

Поскольку остров Сахалин отделяет от острова Чича пролив шириной всего двенадцать лье, обитателям обоих его берегов намного легче добывать товары из Японии, чем их соотечественникам, живущим севернее. Последние, в свою очередь, намного ближе к реке Сахалин и маньчжурам, которым они продают китовый жир — свой основной товар обмена.

Островитяне, посетившие нас, отбыли до наступления ночи и сообщили нам посредством знаков, что вернутся на следующий день. Действительно они прибыли на рассвете с некоторым количеством лосося, которое обменяли на ножи и топоры. Они также продали нам саблю и полотняное одеяние своей страны. Нам показалось, что они с огорчением смотрели на наши приготовления к отплытию. Они настойчиво убеждали нас обогнуть мыс Крильон и сделать остановку в заливе, который нарисовали нам. Они назвали его Табуоро — это был залив Анива.

Как только поднялся легкий бриз от норд-оста, я подал сигнал об отплытии. Вначале я взял курс на зюйд-ост, чтобы отойти в открытое море от мыса Крильон, возле которого находился маленький островок или скала. Течение прилива стремилось туда с большой силой. Как только мы оставили мыс позади, мы увидели с топов мачт вторую скалу, которая находилась приблизительно в четырех лье к зюйд-осту от него. Я назвал ее Опасной[182], поскольку она была почти в уровень с морем и ее, возможно, покрывает водой на вершине прилива.

Я проложил курс так, чтобы пройти с подветренной стороны от этой скалы, и обогнул ее на расстоянии лье. Морской прибой был очень силен на ней, однако я не смог понять, вызвано ли это приливом или прибрежными отмелями. В одном лье лот неизменно показывал двадцать три сажени, и когда мы обогнули скалу, глубина увеличилась и вскоре составляла пятьдесят саженей. Течение там казалось слабее.

Незадолго до этого мы пересекли приливные течения в этом проливе — более сильные, чем те, которые свойственны рейду Бреста. Мы встретили подобные течения лишь у берега Сахалина и в северной части упомянутого пролива. Его южный берег, относящийся к острову Чича, менее подвержен им. Волна, пришедшая с оста, то есть из открытого моря, подняла сильную качку, и всю ночь мы подвергались величайшей опасности столкнуться с «Астролябией», поскольку был мертвый штиль и ни один, ни другой фрегат не слушались руля.