Элизабет Эбботт - История целибата

• Название: История целибата
• Автор: Элизабет Эбботт
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-480-00323-9

Флоренс Найтингейл не вышла замуж. Леонардо да Винчи не женился. Монахи дают обет безбрачия. Заключенные вынуждены соблюдать целибат. История повествует о многих из тех, кто давал обет целомудрия, а в современном обществе интерес к воздержанию от половой жизни возрождается. Но что заставляло – и продолжает заставлять – этих людей отказываться от сексуальных отношений, того аспекта нашего бытия, который влечет, чарует, тревожит и восхищает большинство остальных? В этой эпатажной и яркой монографии о целибате – как в исторической ретроспективе, так и в современном мире – Элизабет Эбботт убедительно опровергает широко бытующий взгляд на целибат как на распространенное преимущественно в среде духовенства явление, имеющее слабое отношение к тем, кто живет в миру. Она пишет, что целибат – это неподвластное времени и повсеместно распространенное явление, красной нитью пронизывающее историю, культуру и религию. Выбранная в силу самых разных причин по собственному желанию или по принуждению практика целибата полна впечатляющих и удивительных озарений и откровений, связанных с сексуальными желаниями и побуждениями.

Элизабет Эбботт – писательница, историк, старший научный сотрудник Тринити-колледжа, Университета Торонто, защитила докторскую диссертацию в университете МакГилл в Монреале по истории XIX века, автор несколько книг, в том числе «История куртизанок», «История целибата», «История брака» и другие. Ее книги переведены на шестнадцать языков мира.

---

Одной из таких страждущих в XIV в.[305] стала Филиппа Марери из провинции Риети. Филиппа была дочерью состоятельных родителей, рассчитывавших на то, что она удачно выйдет замуж и ее будет ждать блестящее светское будущее. Однако единственным стремлением девушки была жизнь в условиях духовной чистоты, и потому она постоянно ссорилась с родственниками. В конце концов Филиппа обосновалась в расположенной в доме келье, где постоянно молилась и стремилась к достижению духовного совершенства.

Но, конечно, вечно так жить она не могла. Через какое-то время Филиппа убежала из дома и вместе с другими женщинами, разделявшими ее взгляды, основала монастырскую обитель в пещерах на горе, где стояла крепость, принадлежавшая ее семье. Там, храня девственность и противясь замужеству, она жила с женщинами в крайней бедности, но духовно богатой жизнью. У истории Филиппы даже был счастливый конец, потому что ее брат, отношения с которым раньше оставляли желать лучшего, примирился с избранным ею образом жизни и переселил ее вконец обнищавшую общину, в чем-то напоминавшую бегинаж, поближе к церкви.

Спустя столетие Франческа Бусса де Понциани, столкнувшись со сходной проблемой, поступала совсем иначе. Она не смогла уклониться от замужества, но перед тем, как муж совершал с ней половой акт, прижигала гениталии расплавленным воском или топленым свиным салом и ничего, кроме ужасной боли, не чувствовала. Позже она также стегала себя до крови хлыстом с прикрепленными к нему гвоздями и специально переселилась в сад, где жила как отшельница, стремясь к духовному самосовершенствованию. К счастью, ее супруг в конце концов уступил ее мольбам о соблюдении целибата. После этого Франческа вернулась к нему в дом и привела с собой группу женщин, добровольно помогавших жившим по соседству нуждавшимся беднякам.

В XVI в. Анджела Меричи основала женскую монашескую конгрегацию урсулинок – «Общество смиренных сестер святой Урсулы», названную в честь легендарной британской святой, принявшей мученическую смерть, когда с одиннадцатью тысячами девственниц направлялась на свадьбу. Выбор Анджелы пал на святую Урсулу не случайно – девственность была основным условием членства в конгрегации, чьей миссией являлись благотворительность, образование и уход за больными. Девушек туда принимали только с согласия родителей, им должно было быть не меньше двенадцати лет – минимальный возраст, установленный в те времена для вступления в брак. Анджела побуждала их хранить невинность, составлявшую, по ее мнению, ангельское качество.

Молодые женщины продолжали жить дома. «Сакральные девственницы» усердно молились, занимались служением ближним, посвящая жизнь нищим и обездоленным. Тех женщин, чьи семейные условия были неудовлетворительными, Анджела устраивала в приличные семьи, жизнь в которых они окупали как экономки или домоправительницы. Дважды в месяц «дочери» собирались вместе сначала в Больнице обреченных, позже в собственном здании, где их наставляли на путь истинный «матери» – старшие мудрые духовные наставницы.

Анджела задумала конгрегацию как общину, где богатые и бедные находились бы в равном положении, и в отличие от большинства монастырей туда с радостью принимали неимущих «сестер». Анджела делала все от нее зависящее, чтобы между ними не проводилось никаких различий, все женщины носили самую простую одежду, свидетельствовавшую об их бедности, смирении и непритязательности. На деле Анджела видела в своей конгрегации альтернативу монастырям и считала одной из важнейших ее особенностей жизнь в миру.

Благодаря обширным связям Анджелы, а после ее смерти в 1540 г. неустанным усилиям ее секретаря и доверенного лица священника Габриэля Гоццано, конгрегация урсулинок была освобождена от принудительного превращения в закрытую монастырскую структуру подобно движению бегинок и других религиозных обществ. Как ни странно, праведная репутация Анджелы и аргументы Гоццано в данном случае оказались достаточно убедительными. Ранняя Церковь не знала ни мужских, ни женских монастырей, и конгрегация святой Урсулы просто повторила ее историческое прошлое.

Общество Святой Урсулы существовало до 1810 г., его сестры были благодарны за то, что Церковь позволила им хранить целомудрие в миру, разрешая жить вместе с родственниками, соседями и нуждавшимися обездоленными, служению которым они посвящали жизнь.

Мэри Уорд, которая была «всего лишь женщиной»

[306]

Церковь оказалась вовсе не столь снисходительной к англичанке Мэри Уорд, всесторонне образованной клариссинке – сестре ордена Святой Клары, замечательному воспитателю и педагогу. В 1609 г. Мэри основала европейскую сеть школ, созданных по образцу иезуитского колледжа в городе Сент-Омер. Все преподавательницы этих школ были мирянками, членами Института Блаженной Девы Марии. Отделения Института были созданы в нескольких европейских городах, и к 1631 г. он уже объединял около 300 членов. В отдельных школах, действовавших под его эгидой, обучались сотни учащихся, причем в некоторых из них детям из бедных семей разрешалось учиться бесплатно.

«Представляется, что женский пол должен был бы и может… совершать нечто выходящее за рамки обыденности», – писала Мэри.

Мы также стремимся… посвящать себя по мере наших скромных возможностей тем деяниям христианского милосердия по отношению к нашим ближним, которые не могут совершаться в монастырях[307].

Девочки, как и мальчики, изучали религию, латинский, греческий и французский языки, местные языки и математику. Кроме того, девочек учили вышиванию, вязанию и музыке, а еще они вместе с мальчиками принимали участие в драматических постановках на латыни. Такая программа обучения отражала взгляды Мэри на женское образование. Признавая руководящую роль мужчин в семье и Церкви, она, тем не менее, была уверена в том, что женщины могут делать «все остальное».

В чем мы настолько ниже других существ, что о нас говорят «всего лишь женщины»? Почему вам в голову приходят именно эти слова – «всего лишь женщины», как будто мы во всех отношениях ниже некоторых других существ, которые, как я полагаю, являются мужчинами? Что, позволю себе заметить, вовсе не соответствует истине[308].

В числе других соображений, разделявшихся Мэри, следует отметить ее убеждение в том, что женщины могут вести целомудренный и благочестивый образ жизни вне монастырских стен, избирать «мать настоятельницу», одеваться в скромную мирскую одежду, а не в свойственные монахиням одеяния, и жить вместе в миру.

Эти соображения были достаточно опасными, и Церковь повела наступление как против Института Блаженной Девы Марии, так и против вызывающе приземленной Мэри. В 1631 г. была издана папская булла, запретившая – а на деле убившая – Институт, изгнав его триста преподававших сестер обратно в Англию. Что касается Мэри Уорд, ее ждала еще более печальная судьба: Мэри обвинили в ереси и ненадолго заточили в мюнхенский женский монастырь[309].

Меры, принятые Церковью в отношении Мэри Уорд, стали уроком для всех благочестивых женщин, соблюдавших целибат. Если они тоже были независимы, решительны, честолюбивы и мудры, их добродетель подвергалась сомнению – такая же судьба постигла целомудренных бегинок. Мотивы их деятельности также были поставлены под сомнение, их вклад в помощь обездоленным не был оценен по достоинству, над их достижениями глумились, общины их были разогнаны или их участниц заключили в монастыри. Как ни странно, в монастырях нередко имели место именно те последствия, которых так опасалась Церковь, а сестры, жившие вне монастырских стен, их тщательно избегали. Как мы увидим дальше, рассматривая судьбу женщин, заточенных в монастыри против собственной воли, требовавшийся от них принудительный целибат часто был главной задачей тех, кто восставал против такого положения вещей.

Христовы невесты

Благочестивые женщины, соблюдавшие целомудрие ради духовного совершенствования, служения Господу и ближним своим, не всегда довольствовались апостольской жизнью бегинок и других сестер. Некоторых из них манил аскетизм в его самых жестких формах вместе с доказательствами небесного благоволения, поскольку это сочетание могло привести к причислению к лику святых. Для соблюдающей целибат и чрезвычайно честолюбивой верующей женщины такой путь духовного развития был несравненно более привлекательным, чем стезя материнства и послушания в браке.

Некоторые целеустремленные женщины долго злоупотребляли суровым аскетизмом, до голода изнуряли себя постом, умерщвляли плоть, притупляли чувства и даже придумывали для себя настолько отвратительные испытания, что могли быть уверены в том, что другие их не повторят. Ни бегинке, ни обычной монахине никогда не пришло бы в голову пить гной раковых больных или воду, которой обмывали гниющие конечности прокаженных.