Элизабет Эбботт - История целибата

• Название: История целибата
• Автор: Элизабет Эбботт
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-480-00323-9

Флоренс Найтингейл не вышла замуж. Леонардо да Винчи не женился. Монахи дают обет безбрачия. Заключенные вынуждены соблюдать целибат. История повествует о многих из тех, кто давал обет целомудрия, а в современном обществе интерес к воздержанию от половой жизни возрождается. Но что заставляло – и продолжает заставлять – этих людей отказываться от сексуальных отношений, того аспекта нашего бытия, который влечет, чарует, тревожит и восхищает большинство остальных? В этой эпатажной и яркой монографии о целибате – как в исторической ретроспективе, так и в современном мире – Элизабет Эбботт убедительно опровергает широко бытующий взгляд на целибат как на распространенное преимущественно в среде духовенства явление, имеющее слабое отношение к тем, кто живет в миру. Она пишет, что целибат – это неподвластное времени и повсеместно распространенное явление, красной нитью пронизывающее историю, культуру и религию. Выбранная в силу самых разных причин по собственному желанию или по принуждению практика целибата полна впечатляющих и удивительных озарений и откровений, связанных с сексуальными желаниями и побуждениями.

Элизабет Эбботт – писательница, историк, старший научный сотрудник Тринити-колледжа, Университета Торонто, защитила докторскую диссертацию в университете МакГилл в Монреале по истории XIX века, автор несколько книг, в том числе «История куртизанок», «История целибата», «История брака» и другие. Ее книги переведены на шестнадцать языков мира.

---

Когда Текаквите исполнилось десять лет, французские солдаты разбили ирокезов, вскоре вынужденных заключить мирный договор, в соответствии с которым их земли становились открытыми для миссионеров-иезуитов. Спустя год три священника-иезуита пришли в селение, где жила Текаквита. Несмотря на ненависть ее дяди к этим вражеским эмиссарам, положение вождя, занимаемое им в селении, обязывало его приветствовать незваных гостей. Он исполнил свой долг, сказав при этом юной племяннице, чтобы та помогала им в течение всех трех дней визита. Позже один из этих трех иезуитов вернулся, проявив интерес к захваченным могавками в плен гуронам и алгонкинам, как и мать Текаквиты нередко бывшими новообращенными христианами.

Вспомнила ли Текаквита веру матери? Ругали ее за это родственники, упорно соблюдавшие традиции предков? Заинтриговали ее пришельцы-иезуиты или вдохновили? Была ли ее приверженность христианству долговременным явлением, которое проявилось позже, когда переход от подростка к девушке вывел ее во взрослый мир человеческого выбора? Каковы бы ни были истоки ее обращения в христианство, это проявилось у Текаквиты еще в подростковом возрасте, после того, как ее семья решила организовать ее замужество. У могавков это была обычная процедура, потому что мужу надлежало охотиться, приносить жене мясо, тем самым внося свой вклад в благополучие ее длинного дома. Но Текаквита отказалась обсуждать вопрос о браке и не изменила свое мнение даже тогда, когда, как повествуют сведения, приводимые иезуитами, родственники в ярости подвергли ее жестокому наказанию.

Кризис в семье усиливался. С одной стороны, была трудолюбивая, добродетельная Текаквита с изъеденным оспой лицом, с другой – родня, приютившая ее после смерти родителей. Она продолжала им противостоять, тем самым бросая вызов даже своему дяде. А что же ему оставалось делать, кроме того чтобы попытаться обеспечить ее будущее, подыскав молодого могавкского воина, который захотел бы взять в жены его невзрачную подслеповатую племянницу? Однако у Текаквиты были в этом отношении совсем другие планы. Иезуит отец Жак де Ламбервилль выяснил, что это были за планы, навестив ее в хижине, когда она поранила ногу и была там одна. «Я беседовал с ней о христианстве и нашел девушку настолько покорной, что убедил ее учиться и ходить в церковь, – записал Ламбервилль, – и, выздоровев, она стала регулярно туда ходить»[329]. Такой покорной? Эту молодую женщину, которая была готова терпеть физическую жестокость, лишь бы не сбылись уготованные для нее планы дяди?

На самом деле, когда Текаквита еще была подростком, ее с огромной силой влекла религия матери, она уже тогда «горела страстным желанием воспринять христианскую веру»[330]. Она узнала о христианстве в селении от пленной индейской женщины. По приглашению Ламбервилля она ходила на занятия по изучению катехизиса и стала там лучшей ученицей. На основе того, что ему говорили знакомые девушки, он пришел к выводу, что «у нее не было никаких пороков, присущих девушкам ее возраста». И действительно, ее «образ жизни был настолько безупречен, что мог служить молчаливым упреком их <ирокезов> пороков»[331].

На Пасху 1676 г. отец Ламбервилль крестил двадцатилетнюю Текаквиту, которую теперь звали Катери, или Катерина. Тем самым он пошел на исключительный шаг в проводившейся иезуитами политике воздержания от крещения индейцев до момента их смерти или пока у них не возникала уверенность в том, что новообращенные не вернутся к традиционным индейским верованиям. «Иногда дикари почти сразу после крещения возвращаются к прежней вере, потому что у них не хватает смелости выносить презрение общественного мнения, которое составляет для этих людей единственный закон», – пояснял один иезуит[332].

Давление, оказывавшееся на Катери, было особенно сильным. Шаманы ее высмеивали, жители селения обвиняли в ворожбе и травили за это, а собственная тетка осудила ее за то, что она якобы была распутной соблазнительницей. «Катерина, добродетельность которой ты ценишь так высоко, просто ханжа, которая водит тебя за нос, – сказала тетка Катерины отцу Ламбервиллю. – Она при мне побуждала мужа моего согрешить»[333].

Отец Ламбервилль не ошибся в ее оценке – Катери не отступилась от новой веры. Но водораздел был обозначен, и в его центре стояла Катери как символ победы иезуитов над вождем и образом жизни индейцев селения. Через некоторое время Ламбервилль посоветовал своей протеже отправиться в миссию Франсуа Ксавье неподалеку от Монреаля. Она прислушалась к его совету и, когда дядя уехал на переговоры с голландскими купцами, тайком отправилась в Монреаль.

В миссии Катери очень привязалась к двум другим молодым индейским новообращенным – овдовевшей Марии-Терезе Тегаигенте и Марии Скаричионс. Втроем они мечтали об открытии собственного женского монастыря, но после того, как глава миссии отговорил их от этой затеи, стали больше внимания уделять друг другу, стараясь подражать монашкам, ухаживавшим за Марией в больнице в Квебеке. Их очевидными идеалами были бедность, целомудрие и послушание учению Церкви, которому они так фанатично следовали. Под влиянием старших обращенных Катери также до одержимости прониклась христианским покаянием в его самых жестоких проявлениях.

Покаяние XVII в. и сопутствовавшие ему пост, трезвость, бичевание, самоистязание привлекали Катери постольку, поскольку она видела в нем средство испытать то, что чувствовал Христос, перенося мучения. Оно также напоминало ей о реальных событиях, происходивших с ее тезкой Екатериной Сиенской, о которой так часто говорили в проповедях иезуиты. По инициативе Катери три подруги возвели в лесу маленькую часовенку и ходили к ней на покаяние. В том тайном месте она бичевала подруг, а те бичевали ее. Она прижигала себе пятки ног тлеющими углями, как могавки мучили и метили своих пленников. Она ходила босая по льду и по снегу, три ночи спала на постели с шипами, а когда ела, примешивала к еде золу. Кроме того, Катери усердно постилась, притом что, как и остальным обитателям миссии, ей приходилось справляться со своей долей ежедневной работы. В конце концов, истязания плоти, которым подвергала себя Катери, стали настолько неумеренными, что Мария-Тереза начала опасаться за ее жизнь. Сильно озабоченная, она поведала обо всем иезуиту отцу Шоленеку. Ее поразительный рассказ удивил его, и он приказал женщинам умерить свой пыл.

У Катери были и другие проблемы, требовавшие ее решения, включая периодически встававший вопрос о замужестве. Жившая вместе с ней ее приемная сестра и Анастасия Тегонационго, ее духовная наставница, постоянно склоняли ее к замужеству. Катери, как и раньше, отказывалась. Но теперь ее отказ сопровождался убедительным доводом: она хотела посвятить свою девственность Христу.

Кого же избрать в супруги – Христа или могавка: даже отец Шоленек, пользовавшийся у духовных наставниц Катери большим авторитетом, полагал, что это нелегкий выбор. Жизнь в миссии была тяжелой, проходившей в постоянной борьбе за еду и выживание в условиях жестокого зимнего холода, болезней и нередких военных действий. Для индейской женщины, лишенной защиты семьи, оставшейся жить где-то за тридевять земель, муж из плоти и крови был совсем не лишним. Отец Шоленек советовал Катери хорошенько подумать перед тем, как принимать решение. «Я достаточно об этом размышляла, – ответила Катери. – Я всю свою жизнь посвятила Иисусу, сыну Марии, я избрала Его себе в мужья, и Он один возьмет меня в жены»[334]. Решимость и целеустремленность Катери убедили отца Шоленека и других священников миссии. В 1678 г. на праздник Благовещения они провели церемонию, в ходе которой Катери дала обет вечно хранить непорочность и отдать себя Христу в качестве супруги. После этого Римско-католическая церковь стала воспринимать Катери Текаквиту как первую ирокезскую священную девственницу.

В ирокезском обществе XVII в. такой обет пожизненного девственного целибата был ненормальным явлением. Девственность существовала как некое понятие, хоть и без того почтения, с каким относились к нему благочестивые католики. В ирокезских преданиях сохранялись легенды об обществе девственниц, однако существовало оно давным-давно, и во времена Катери никто не склонял индейских женщин подражать этому.

Целибат тоже считался почетной традицией, главным условием подготовки к успешной охоте или сражениям. Но он относился к мужчинам, а не к женщинам, носил исключительно стратегический характер и был непродолжительным. А в качестве постоянного состояния – например, в том виде, в котором он присутствовал в образе жизни иезуитов, – соблюдение целибата представлялось индейцам в высшей степени странным. Когда святые отцы пытались насаждать целибат среди индейцев, на землях, где они жили, реакция ирокезов варьировалась от озадаченного недоверия до насмешек и гнева.