Н. Стромилов - Впервые над полюсом

• Название: Впервые над полюсом
• Автор: Н. Стромилов
• Издательство: Гидрометеоиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1977

В 1977 г. исполняется 40 лет с момента высадки на дрейфующие льды советской научной станции «Северный полюс 1». Казалось бы, что нового можно сказать об этом выдающемся событии, которому посвящена обширнейшая литература?Оказывается, можно. Многие ли знают, что прежде чем в районе Северного полюса сели четыре тяжелые машины, над полюсом пролетал маленький самолет-разведчик? Бортрадистом этого первого советского самолета над полюсом и был автор предлагаемой книги. Он же был одним из создателей радиостанции «Дрейф», связывавшей папанинцев с миром. За участие в подготовке и обеспечении работы папанинской экспедиции Н. Н. Стромилов был награжден орденом Ленина.Книга рассчитана на самые широкие круги читателей, и прежде всего — на молодежь. 

---

Мы бродили с Кренкелем по улицам гостеприимной датской столицы, с почтением останавливаясь перед памятниками старины. Хорошо смотрелись городские скверы, где в небольших прудах, никем не тревожимые, спокойно плавали белоснежные лебеди. Впечатляли магазины: масса товаров и мало покупателей - видно, не всем сладко жилось в этом городе. Удивлялись: до чего же продавцы горячих сосисок похожи на наших мороженщиков и как же много тут велосипедистов. Искали и, представьте себе, нашли мягкие войлочные туфли, без которых, как считал Кренкель, отправляться в путешествие, подобное нашему, просто неприлично. Правда, странно как-то было расплачиваться валютой за этот неказистый ширпотреб.

Норвежские шхеры. Много раз описан путь по этому водному лабиринту, на берегах которого живут соотечественники мужественного Руала Амундсена. И все же каждого, впервые идущего этим путем, покоряет своеобразие сочетаний высоких серых скал и зеленых долин, голубого неба и воды - иногда черной, иногда зеленой, а чаще такой же голубой, как небо. Путь в шхерах привлекает частой, как в кино, сменой пейзажа и немного щекочет нервы: судно идет полным ходом прямо на скалы и, кажется, неминуемо должно в них врезаться. Но в последний момент открывается недоступный неопытному глазу издали поворот водного лабиринта, следует команда: «Право (или - лево) на борт!» - скала, угрожающе надвигавшаяся на пароход, остается в стороне, а перед глазами возникает уже совсем иной пейзаж, непохожий на тот, которым ты только что любовался. Иногда «Челюскин» выходит в открытое море, и тогда бывалые мореходы говорят, что ведет он себя на волне, как настоящий ледокол{2}.

А потом был деловитый, деревянный Мурманск, где ребятишки прямо с причалов порта на нехитрую снасть, состоящую из гвоздя с куском красной тряпки и веревки, ловили здоровенную треску. Непродолжительная стоянка. Бункеровка. Испытания и погрузка на корабль самолета-амфибии.

10 августа «Челюскин» выходит в Баренцево море и берет курс на Новую Землю: впервые в истории большой грузовой пароход начинает огромной протяженности и ответственности рейс по неосвоенному тогда еще Северному морскому пути с целью завершить его в одну навигацию. К сожалению, этот рейс вообще был первым для «Челюскина»: он только что сошел со стапелей и не был испытан хотя бы в малом ледовом плавании.

Баренцево море тоже было по-летнему приветливым - относительно спокойным. Около трех дней пути - и корабль вошел в пролив Маточкин Шар. Напоминал норвежские шхеры и, как они, был красив этот пролив, но другой, более суровой красотой - теряющиеся в облаках вершины покрытых льдом и снегом гор, контрастирующая с ними черная вода и почти полное безлюдье на берегах.

Но вот и Карское море. И первые льды - отдельные, небольшие поля молодого льда. Попытка форсировать этот лед и… лопается шпангоут, гнутся стрингеры, срезается несколько и ослабевает много заклепок, появляется течь в носовом отсеке. Выясняется, что в связи с перегрузкой - на борту значительное количество угля для ледокола «Красин» - усиленная ледовым поясом часть обшивки находится ниже ватерлинии и корабль встречает льды менее прочной частью. Нужно облегчить носовую часть судна, и тогда она поднимется. Объявляется аврал: уголь из первого трюма перегружается в бункер и на корму. Работа эта идет около двух суток. Через несколько часов после окончания аврала к «Челюскину» подходит «Красин» и начинает принимать уголь. Когда он заканчивает бункеровку, нос «Челюскина» значительно поднимается и поврежденная часть обшивки оказывается над водой. Теперь судно будет встречать лед, как и положено - ледовым поясом.

Строители, которых мы везем на остров Врангеля, ставят дополнительные деревянные крепления в носовом трюме. «Красин» выводит нас на чистую воду и направляется на Диксон за пароходами Ленской экспедиции, проводку которых должен обеспечивать. «Челюскин» берет курс на пролив Шокальского, но подступы к Северной Земле в этом районе оказываются забитыми мощными льдами.

* * *

Северная Земля. Она совсем «молода»-до 3 сентября 1913 года никто не знал, что она существует. В этот день ее открыла Русская гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана на ледокольных пароходах «Таймыр» и «Вайгач», возглавляемая Б. А. Вилькицким. В течение 1913-1914 годов участники экспедиции нанесли на карту очертания только южного и восточного берегов. Всестороннее, планомерное исследование Северной Земли было начато при Советской власти - в 1930 году на ближних подступах к ней, на острове Домашнем, открылась научная полярная станция.

На пустынном, заснеженном берегу небольшого островка были построены дом и склад, установлены ветряк и радиомачта. На зимовку остались четыре человека: три бывалых полярника - Г. Ушаков (начальник станции). Н. Урванцев и С. Журавлев - и новичок-радист В. Ходов.

Два долгих года они не видели людей - не приходили к ним суда и не прилетали самолеты. С внешним миром связывало североземельцев только радио. В труднейших условиях сумели они сохранить свойственную коллективу советских людей сплоченность. На борт пришедшего за ними судна они поднялись уставшие, но бодрые духом, счастливые сознанием того, что выполнили главную свою задачу - провели подробную и тщательную съемку Северной Земли, составили первую ее карту, получили представление о геологическом строении ее, климате, флоре и фауне. Не знали они тогда, наверное, что пройдут десятилетия и их работа будет отнесена к числу важнейших географических открытий века, свершенных советскими людьми.

Многое должен был знать и уметь радист этой зимовки. Отлично знать радиоаппаратуру и силовое оборудование, иначе первая же неисправность сорвет радиосвязь. Уметь посредством коротковолнового передатчика очень небольшой мощности (именно коротковолнового, потому что Ходов был радиолюбителем-коротковолновиком) обеспечить достаточно надежную радиосвязь.

В любом деле кто-то всегда бывает первым. Первым внедрять короткие волны в арктическую связь стал Кренкель. И вскоре по проложенному им пути пошли другие. Среди них - ленинградец Ходов. Оговоримся: не был этот путь первоклассной дорогой с асфальтовым покрытием. Это была ухабистая тропа со многими поворотами, и неожиданности могли поджидать человека за каждым из них. На этой тропе можно было столкнуться с неверием в короткие волны, косностью, равнодушием и даже неприязнью к «изобретателю».

В начале тридцатых годов изучение коротких волн только начиналось и не совсем было ясно - возможна ли вообще более или менее регулярная связь между Северной Землей и, скажем, Ленинградом и на каких волнах ее надо вести. Но Ходов настойчиво экспериментировал, подбирал наилучшее время и волны для связи с Ленинградом, где в помещении яхтклуба на Крестовском острове сигналы первой североземельской радиостанции, иногда еле слышные, затаив дыхание, принимали товарищи Ходова, радиолюбители-коротковолновики. И связь была. На коротких волнах, делающих первые шаги в Арктике.

Четверо североземельцев тяготы хозяйственных работ делили поровну: каждый дежурил по неделе в месяц. Нужно было убрать помещение и территорию. Заготовить топливо и воду. Приготовить пищу и испечь хлеб. Накормить товарищей и помыть посуду. Иными словами, делать всю ту не сверкающую разнообразием работу, которая была в те годы уделом всех полярников, зимовавших на небольших станциях. Вместе со своими товарищами выполнял ее и Ходов. Но пожалуй, самыми трудными для радиста были дни, когда трое его товарищей уходили в маршруты и он оставался один. Теперь дежурным по станции каждый день, каждую неделю был он. И делал метеонаблюдения и кормил больных собак - он. И связь держал - он. А когда приходили на станцию медведи, дело с ними тоже должен был иметь он. Заполнены были эти дни, которых в общей сложности за два года набралось около шестидесяти, беспокойством за ушедших в маршруты товарищей. Надо ли говорить, какое мужество требовалось в этих условиях от Ходова! Счастливы были ленинградские радиолюбители, когда узнали, что за работу на этой зимовке их товарищ «по оружию» комсомолец Василий Ходов награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Зимовка на Северной Земле была первой для Ходова. Пройдет время - и он станет одним из разработчиков генерального плана развития средств связи в Арктике, возглавит строительство первого полярного радиоцентра - на острове Диксон и третьего - на мысе Шмидта. Несколько лет он будет возглавлять крупные коллективы связистов в Арктике и на Большой Земле. А когда грянет война - снова станет радистом и будет выполнять задания командования в тылу врага. Тяжелая болезнь надолго лишит его возможности работать в Арктике и работать вообще, но он останется радиолюбителем и будет выходить в эфир на своей личной радиостанции - нечасто, когда позволит больное сердце,-и его позывной UW3CF по-прежнему будут записывать в свои аппаратные журналы советские коротковолновики и радиолюбители многих стран мира.