Виталий Дмитриевский - Шаляпин в Петербурге-Петрограде

• Название: Шаляпин в Петербурге-Петрограде
• Автор: Виталий Дмитриевский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1976

Книга посвящена жизни и творчеству в Петербурге великого русского певца Ф. И. Шаляпина. В ней прослеживается творческий путь артиста от первых шагов до вершин мировой славы. В книге рассказывается о многообразных связях артиста с представителями передовой демократической культуры Петербурга — В. В. Стасовым, Н. А. Римским-Корсаковым, А. М. Горьким и другими. Большое место уделяется рассказу о творческой и общественной деятельности Шаляпина после Великой Октябрьской социалистической революции, о всенародном признании певца. 

---

коренастого человека с какой-то особенно памятной монгольской головою, с

живыми глазами, энергичного в движениях». Таким было первое впечатление

Шаляпина от Саввы Ивановича Мамонтова. Шаляпин еще не знал тогда, что

встретил человека, который во многом определит его будущее, станет его

терпеливым и мудрым учителем...

Крупный промышленник С. И. Мамонтов был замечательным знатоком и

любителем русского искусства, меценатом. «Дело» — фабрики, железные

дороги, прииски — не могло заслонить его огромной тяги к искусству и,

конечно, таланта любить одаренных людей, отыскивать таких людей, помогать

им.

К. С. Станиславский одну из глав своей книги «Моя жизнь в искусстве»

посвятил Савве Ивановичу Мамонтову. Справедливо называя его замечательным

человеком, прославившимся как в искусстве, так и в общественной

деятельности, Станиславский пишет: «Это он, Мамонтов, провел железную

дорогу на север, в Архангельск и Мурман, для выхода к океану, и на юг, к

донецким угольным копям, для соединения их с угольным центром, хотя в то

время, когда он начинал это важное культурное дело, над ним смеялись и

называли его авантюристом и аферистом. И это он же, Мамонтов, меценатствуя

в области оперы и давая артистам ценные указания по вопросам грима, костюма,

даже пения, вообще по вопросам создания сценического образа, дал могучий

толчок культуре русского оперного дела: выдвинул Шаляпина, сделал при его

посредстве популярным Мусоргского, забракованного многими знатоками,

создал в своем театре огромный Успех опере Римского-Корсакова «Садко» и

содействовал этим пробуждению его творческой энергии и созданию

«Царскойневесты» и«Салтана», написанных для Мамонтовской оперы и

впервые здесь исполнявшихся.

Здесь же в его театре, где он показал нам ряд прекрасных оперных

постановок своей режиссерской работы, мы впервые увидели вместо прежних

ремесленных декораций ряд замечательных созданий кисти Васнецова,

Поленова, Серова, Коровина, которые вместе с Репиным, Антокольским и

другими лучшими художниками того времени почти выросли и, можно сказать,

прожили жизнь в доме и семье Мамонтова. Наконец, кто знает, быть может, без

него и великий Врубель не смог бы пробиться вверх — к славе. Ведь его

картины были забракованы на Нижегородской выставке, и энергичное

заступничество Мамонтова не склонило жюри к более сочувственной оценке.

Тогда Савва Иванович на собственные средства выстроил целый павильон для

Врубеля и выставил в нем его произведения. После этого художник обратил на

себя внимание, был многими признан и впоследствии стал знаменитым.

...Шаляпин был, конечно, самым большим увлечением Саввы Ивановича,

который сгруппировал вокруг любимца интересных людей. Он с восхищением

рассказывал мне во время одной из вагонных поездок о том, как Федор — так

звал он Шаляпина — «жрет» знания и всякие сведения, которые ему приносят

для его ролей и искусства. При этом, по своей актерской привычке, он показал,

как Федор Иванович жрет знания, сделав из обеих рук и пальцев подобие

челюсти, которая жует пищу».

Выступления Шаляпина на Нижегородской ярмарке (он пел Мефистофеля,

Сусанина и другие партии) имели большой успех. В театре Мамонтова певец

почувствовал себя в совершенно иной обстановке, чем в Мариинском театре: его

понимали, ему готовы были помочь.

Б Петербург Шаляпин вернулся возбужденным и растерянным, снова

возвращаться в Мариинский театр ему не хотелось. А кроме того, в Нижнем

Новгороде произошло важное событие в его личной жизни: он влюбился в

солистку Мамонтовской оперы итальянскую балерину Иолу Торнаги.

* * *

...Августовским днем на углу Невского и Садовой встретились две

извозчичьи пролетки. Седоки обрадовались встрече — они не виделись с весны.

— Знаешь, я хочу уходить с императорской сцены, — крикнул Шаляпин

Юрьеву, воспользовавшись короткой остановкой, и в ответ на предостережение

Юрьева добавил: — Конечно, вопрос нелегкий... Но много есть обстоятельств.

Загляни сегодня вечером ко мне, поговорим!

Вечером друзья встретились. Юрьев понял: Шаляпин прав, лучших условий

для творчества, чем у Мамонтова, ему не найти, и не отговаривал певца.

— Помимо всего, я там, у Мамонтова, влюбился в балерину, — признался в

конце разговора Шаляпин. — Понимаешь?.. В итальянку. . Такую рыжую... Ну

посуди — она там будет, у Мамонтова, а я здесь!.. А?

Возразить на такие доводы Юрьеву и в самом деле было нечего. Впрочем, об

увлечении Шаляпина было уже известно. Широко распространился слух о

курьезе» случившемся в конце ярмарки в Нижнем Новгороде.

Театр Мамонтова подготовил «Евгения Онегина». Шаляпин исполнял

партию Гремина. Раньше арию Гремина исполнитель пел обычно сидя в кресле.

На одном из спектаклей Шаляпин неожиданно встал, взял под руку Онегина и,

прохаживаясь по бальной зале, как бы беседуя, спел:

Онегин,

я

клянусь

на

шпаге,

Безумно

я

люблю

Торнаги...

Публика в зале рассмеялась, все глаза устремились на прима-балерину —

она

сидела

в

ложе

рядом

с

Мамонтовым.

Тоскливо

жизнь

моя

текла,

Она

явилась

и

зажгла...

Мамонтов нагнулся к Торнаги и, улыбнувшись, шепнул:

— Ну, поздравляю, Иолочка! Ведь Феденька объяснился вам в любви.

Чувство Шаляпина к Торнаги оказалось весьма сильным, и Мамонтов,

который твердо решил переманить Шаляпина в свой театр, не преминул этим

воспользоваться. Шаляпин в Нижнем Новгороде как-то обмолвился, что если бы

знал итальянский язык, то женился бы на Торнаги. Вскоре певец узнал, что

Мамонтов продлил с Торнаги контракт. .

Когда Шаляпин, покинув Нижний Новгород и полюбившийся ему театр,

артистов, вернулся в осенний дождливый Петербург, город разочаровал его.

А в это время в Москве Мамонтов убеждал Торнаги: «Иолочка, вы одна

можете привезти нам Шаляпина» — и снаряжал ее в северную столицу.

«Серым туманным утром прибыла я в незнакомый мне величественный

город и долго разыскивала по указанному адресу Федора, — вспоминала

позднее Иола Торнаги. — Наконец очутилась я на какой-то черной лестнице,

которая привела меня в кухню квартиры, где жил Шаляпин. С трудом объяснила

я удивленной кухарке, что мне нужен Федор Иванович, на что она ответила, что

он еще «почивает».

Я попросила разбудить его и сказать, что к нему приехали из Москвы...

Наконец появился сам Федор. Он страшно удивился, увидев меня. Кое-как,

уже по-русски, объяснила я ему, что приехала по поручению Мамонтова, что

Савва Иванович приглашает его в труппу Частной оперы и советует оставить

Мариинский театр, где ему не дадут надлежащим образом проявить свой

талант».

Петербург, казенная атмосфера императорской сцены показались Шаляпину

невыносимыми после ощущения истинно творческой свободы, которую он

пережил в Мамонтовской опере. Его угнетала атмосфера равнодушия и

чинопочитания. Певец не раз с отвращением вспоминал строгое замечание,

полученное зимой за то, что своевременно не расписался под рождество в книге

визитов дирекции императорских театров. У него были и другие «проступки». И