Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

• Название: Золотые миры.Избранное
• Автор: Ирина Кнорринг
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 5-86020-054-14

---

3/ XI, 1924

«Подняли неторопливо сходни…»

Подняли неторопливо сходни,
Отошёл тяжёлый пароход.
Стало как-то тише и свободней,
Разошёлся с пристани народ.

Ни по ком мне тосковать не нужно,
Никого отъехавших не жаль.
Отчего же так темно и скучно
И такая страшная печаль?

Словно там, на грязном пароходе,
Где огни вечерние зажгли,
Все надежды навсегда уходят
От забытой и чужой земли.

12/ XI, 1924

«Я их не повторю ни разу…»

Я их не повторю ни разу
И тихо в сердце сберегу,
Те, злобно брошенные фразы,
Тоскою сорванные с губ.

Но в диких бреднях своеволья
Встаёт всё тот же злой вопрос,
Не разрешённый терпкой болью
Жестоких и ревнивых слёз.

13/ XI, 1924

«Забывать нас стали там, в России…»

Забывать нас стали там, в России,
После стольких безрассудных лет,
Даже письма вовсе не такие,
Даже теплоты в них больше нет.

Скоро пятая весна настанет,
Вёсны здесь так бледны и мертвы…
Отчего ты мне не пишешь, Таня,
Из своей оснеженной Москвы?

И когда в ненастный день и ветер
Я вернусь к друзьям далёких дней, —
Ведь никто, никто меня не встретит
У закрытых наглухо дверей.

14/ XI, 1924

Вечер («— Давай, сыграем в кабалу?..»)

— Давай, сыграем в кабалу?
— Ты думаешь? Давай, сыграем.
Сажусь к широкому столу.
Молчу мучительно за чаем.

— Ну, отчего тоскуешь ты,
Томишься всё? Чего ты хочешь?
— О, лишь не этой пустоты,
Не этой страшной длинной ночи.

Придёт и прыгнет на диван,
Вертя хвостом, занятный Бибка,
И прозмеится сквозь туман
Над ним весёлая улыбка.

— Ну, потерпи же, подожди!
— Да я ведь жду! — И бьётся ветер.
И стонут серые дожди…
Что я могу ещё ответить?

18/ XI, 1924

«Капает дождь монотонный…»

Капает дождь монотонный.
Тучи, как змеи, ползут.
В церкви, пустой и холодной,
Всё панихиды поют.

Новым торжественным трупом,
Грязью, тоской, небытьём,
Новым предчувствием глупым
Сдавлено сердце моё.

Пусть будет ночью уныло,
Холодно, сыро, темно!
Только б собака не выла
Перед закрытым окном.

5/ XII, 1924

Золотому петушку («В лапотках, с весёлой пляской…»)

Был у царя Додона петушок,
Полон света, шума, звона, — золотой.

(Песни «Золотого Петушка»)

В лапотках, с весёлой пляской
В африканский городок
Залетел из русской сказки
Звонкий, русский петушок.

В мир усталых наших стонов,
В мир тоски, дождя и гроз
Петушок царя Додона
Искру яркую занёс.

Мы — устали. Мы — уснули
В жизни серой и пустой.
Дни ненужные тянулись
Утомительной тоской.

Но туман дождливой ночи
Светлым сделал петушок —
Показались нам короче
Ленты вьющихся дорог.

И с души спадала плесень,
И растаяла тоска
В сказках, шёпотах и песнях
Золотого Петушка.

18/ XII, 1924

«Я не скажу, чего хочу…»

Я не скажу, чего хочу,
Мне нечего желать.
Огонь вечерний засвечу,
Возьму мою тетрадь.

И расцветёт над белизной
Нетронутых страниц
И сердца равномерный бой,
И тихий взмах ресниц.

И снова станет жизнь ярка,
Красива и полна,
Пока лукавая тоска
Не затемнит окна.

Я только сухо улыбнусь
И подойду к окну,
В пустое небо загляжусь,
На круглую луну.

Я, как седой, больной старик,
Скажу, что жизнь пуста.
То, что цветёт в страницах книг —
Не будет никогда.

Что есть минуты, иногда
Длиннее длинных лет,
Что могут пролетать года,
В которых смысла нет.

Что мысли тяжелей свинца,
Что свет страшнее тьмы…
И только горю нет конца
И холоду зимы.

20/ XII, 1924

«Догорая, лампады меркли…»

Догорая, лампады меркли,
В темноте уставая мерцать.
Вы вошли в полутёмную церковь,
Чтобы шёлковым платьем шуршать.

Вы вздыхали, и губы шептали
У загадочных строгих икон,
Для того чтобы все увидали
Ваш красивый земной поклон.

И какая бездна проклятий,
Едкой злобы и гнусных фраз
В этом скромном опущенном взгляде
Ваших светлых мигающих глаз!

Не хочу с вами рядом стоять я.
Ваш изящный, покорный вид,
Ваше тёмно-шуршащее платье
Не по-Божьему говорит
Ваша свечка перед распятьем
Неправдивым огнём горит.

20/ XII, 1924

«Меня гнетут пустые дни…»

Меня гнетут пустые дни
Под серым дождевым навесом,
И тайно мысль меня манит
В туман таинственного леса,

Где блещет ярко, как свеча,
Сверкающей луны осколок,
Где чёрной бахромой торчат
Зубчатые верхушки ёлок,

Где златоглавый монастырь
Весь полон светлым перезвоном,
Туда, где стонет птица Вирь,
Сливаясь с ворохом зелёным,

Где в зачарованных снегах
Стоит изба на курьих ножках
И дремлет старая Яга
У освещённого окошка,

А на заборе черепа
Глядятся в ночь огнём палящим,
И чуть заметная тропа
Неотвратимо манит в чащу.

А дальше — тихие скиты
И перезвоны колоколен,
Где не боятся темноты,
Где день печален и безболен…

Там, не считая тихих дней,
Забыть себя, забыть о мире,
И слушать древний звон церквей,
И шум сосны, и песни Вири.

30/ XII, 1924

«Бери меня! Целуй! Замучай!..»

Бери меня! Целуй! Замучай!
Смотри в глаза, смотри смелей!
О, позабудь тот странный случай
Уже давно минувших дней.

Раздень меня! Что хочешь, делай.
Я для тебя добра и зла.
Я душу вырвала из тела,
Безумьем совесть залила.

Лишь полюби меня раздетой,
Униженной и смятой тут.
А после не глумись над этой,
Над самой лучшей из минут.

30/ XII, 1924

«С Новым Годом, дожди и туманы…»

С Новым Годом, дожди и туманы,
Опостылевший, мокрый Сфаят!
С Новым Годом, далёкие страны,
Где найду я потерянный клад.

Пусть и вся наша скучная повесть
Станет яркой, как день, с этих пор.
С Новым Годом, проклятая совесть,
Неотвязный педант-гувернёр!

1/ I, 1925

«За тяжёлой занавеской…»

За тяжёлой занавеской
Хорошо грустить.
Машинально арабески
На столе чертить.

Думать, что на вольной воле
Шумно и светло,
Что бушует ветер в поле
И стучит в стекло.

Тихий дождь тоску наводит
Скучен сон бытья…
Друг мой, в жизни всё проходит,
И любовь моя.

7/ I, 1925

Мамочке («Ты, как призрак, встала предо мной…»)

Ты, как призрак, встала предо мной,
Я сквозь сон тебя лишь угадала.
Белая, с мигающей свечой,
Надо мной ты, тихая, стояла.

Крепкий сон и крепкая тоска —
Всё слилось с твоей улыбкой милой.
Я спала. И бледная рука
Надо мной задумчиво крестила.

7/ I, 1925