Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

• Название: Золотые миры.Избранное
• Автор: Ирина Кнорринг
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 5-86020-054-14

---

7/ III, 1925

«Опять дожди. Болит колено…»

Опять дожди. Болит колено
И ноет левая рука.
Опять привычно, неизменно
Ползёт бессильная тоска.

Опять темно, мертво, уныло,
И жизнь пуста, и больше нет
Того, что мне давало силы,
Что в душу проливало свет.

И больше нет желанья жизни
В тумане жутком и пустом,
Как будто бы, смеясь капризно,
Я сердце потопила в нём.

7/ III, 1925

«Я книгу раскрыла. В ней — белые дюны…»

Я книгу раскрыла. В ней — белые дюны,
Бесшумно-глухие шаги верблюда.
В ней — синие блёстки сверканий лунных,
Большие, далёкие, дикие чуда.

Я в сердце скрываю одну обиду —
Сплетенье нарочно-запутанных линий…
Наташа, как хочется в Атлантиду,
К миражам пустыни!

Но бросим романтику, это — вздор.
Кругом всё реальней и ближе.
Там, в диких долинах и в складках гор —
Картинки из детских книжек.

Там город, весь белый, как летний туман,
Холодный под солнцем пламенным…
Наташа, как хочется в Керуан,
В белокаменный!

22/ III, 1925

«Я теперь не гляжу на зарю…»

Я теперь не гляжу на зарю
Напряжённо, упрямо и строго.
Я теперь спокойно люблю
Мой отточенный розовый ноготь.

Я проворно верчу иглой,
Я опять подружилась с ракетой,
Я вошла в тревожный покой,
Непонятный и невоспетый.

Я теперь ни о чём не грущу,
И печали моей не вижу.
И ещё — стихов не пишу
И не думаю о Париже.

22/ III, 1925

«Всё бледней изломы линий…»

Всё бледней изломы линий
Мутно-синих гор.
Над Сфаятом вечер синий
Крылья распростёр.

Что-то слышно в звонком споре
Шатких черепиц.
А над морем блещет горе
Крыльями зарниц.

Бьются вещие зарницы —
Стрелы и мечи.
На столе, в углу, змеится
Огонёк свечи.

В затаённом, тихом горе
Молча вянут дни.
И дрожат, дрожат над морем
Вещие огни.

25/ III, 1925

«Я люблю прошлогодние думы…»

Я люблю прошлогодние думы
И стихи прошлогодней весны,
И в печали, нелепо-угрюмой,
Навсегда отошедшие сны.

Небо было так солнечно-ярко,
Так красиво мимозы цвели,
И отравою пряной и жаркой
Пахли влажные глыбы земли.

И в кабинке, унылой и грязной,
У раскрытого настежь окна —
Праздник солнца, смеющийся праздник,
И большая, большая весна.

8/ IV, 1925

«Небо, небо, улыбнись…»

Небо, небо, улыбнись,
Расцвети весёлым солнцем!
Невозвратное — вернись!
Нет, теперь уж не вернётся.

Солнце, узел развяжи,
Тот, что злой зимой запутан!
Дай мне снова пережить
Солнцем полные минуты.

В прорезь тёмного окна
Загляни весёлой шуткой.
Зацвети в полях, весна,
Синеглазая малютка!

Ветер с запада — не дуй!
Что твои проклятья значат?
Небо, небо, не тоскуй,
Сероглазое, не плачь ты!

Сердце глупое — молись
В тучах спрятанному солнцу!
Злое, светлое — вернись!
Нет, теперь уж не вернётся…

14/ IV, 1925

«Сонно падают ресницы…»

Сонно падают ресницы
В жутком шорохе тоски.
Тихо вслед за плащаницей
Уплывают огоньки.

Как мигающие свечи,
Даль прозрачна и чиста
В этот тихий, звёздный вечер
Погребения Христа.

Нежный ветер треплет локон,
Тихо стонет и звенит.
И в разрезах чёрных окон
Отражаются огни.

И по стенам пляшут тени,
Ускользая в темноту,
Обещая воскресенье
Отошедшему Христу.

Лишь в душе, как буревестник,
Шевелится гнёт глухой:
«Не воскреснет, не воскреснет
Всё, убитое тоской».

И блестящей вереницей,
Трепеща, как мотыльки,
Тихо вслед за плащаницей
Уплывают огоньки.

17/ IV, 1925

Баллада о ликвидации

I. «1 мая. Сыграл горнист в последний раз отбой…»

Сыграл горнист в последний раз отбой
И замолчал.
Рванул по соснам ветер удалой
И закачал.

Звучит, звучит весёлое «ура»,
Поёт кларнет.
И раздаются за окном с утра
Шаги кадет.

Как саваном, закутал небосвод
Седой туман.
Что впереди? Какой зловещий сон?
Какой обман?

Те ждут и не дождутся перемен
Издалека.
Скользит тревожно вдоль холодных стен
Взгляд старика.

Глухой тоски больных и серых дней
Прошла пора.
В четвёртой роте громче и сильней
Звучит «ура».

В глухую даль, туда, в морскую муть
Ты не гляди.
Какой-то новый, длинный, трудный путь
Там — впереди.

II.«2 мая. Ползут по дороге тени…»

Ползут по дороге тени,
Сливаясь в ряд.
В периоде разрушенья
Лагерь Сфаят.

На сердце думы упали,
Будто свинец.
Всегда нестерпимо печален
Всякий конец.

Слышишь там грохот чёткий
И треск, и рёв?
Там рушат перегородки
Из топчанов.

Всё рушат теперь, послушай,
Всё валят вниз.
И звонко кричит Илюша,
И лает Бимс.

И в клубах мохнатой пыли
Кипит Сфаят.
Мы, кажется, позабыли,
Что это — ад.

Мне грустно, когда смеются
Теперь, сейчас…
— Сегодня всё соберутся
В последний раз.

III. «Наступают последние дни…»

Наступают последние дни
И последние ночи.
Ветер западный в соснах звенит
И пророчит.

Виснет в воздухе нервная жуть,
Вздох и трепет.
Впереди — неизвестный путь…
— Будем слепы.

Словно делают всюду гробы —
Щепки, стружки…
Всё равно — не уйдёшь от судьбы. —
И не слушай!

Мы хороним, хороним Сфаят.
Вянут влажные ночи,
Только вещие совы кричат
И пророчат.

Только толпы арабов босых,
Словно коршунов стая,
Жадно бродят вдоль окон пустых,
Озираясь.

Верно — чуют добычу они,
Чуют падаль!
…Догорают последние дни,
Как лампада.

IV.«5 мая. Как с похорон, вернулись с провод…»

Как с похорон, вернулись с провод.
Вставала круглая луна..
Звенел на небе тонкий провод
И поражала тишина.

Нас с визгом встретили собаки,
Сливаясь в тёплой, лунной мгле.
И стали страшными бараки,
Теперь похожие на склеп.

Мы молча шли. И в каждом шаге
Звучали вещие слова.
Слетела ночь на мёртвый лагерь
И громко плакала сова.

И где звенели звуки горна,
Где было шумно и светло,
Там, в чёрном мраке окон чёрных,
Казалось, что-то умерло.

Уже тревога сердце сжала
И небывалая тоска.
Те, кто остались, — как их мало —
Все собрались у гамака.

И ночь цвела. И колыхалась
На небе синяя звезда.
— Немного времени осталось,
И нас проводят навсегда.

V. «Всё в прошлом. Весёлые шумы…»