Иван Африн - Мужской архетип в безсознательном пространстве России

• Название: Мужской архетип в безсознательном пространстве России
• Автор: Иван Африн
• Жанр: Культурология
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-88230-307-4

Несмотря на все многообразие современной психологической литературы среди ее множества очень трудно найти книгу, которая давала бы описание особенностей функционирования коллективной Российской психики/культуры. Причина в данном случае очевидна. Большинство современных школ психологии зародились в Европе, США. Соответственно наблюдая психологию человека собственной культуры, они ее и описывали. Но ведь факт в том, что большинство культур отличаются друг от друга. Данная работа пытается описать именно что особенность Российской коллективной психики, сравнивая ее особенности с Европейской коллективной психикой. За основу анализа взяты произведения Русской литературной классики, что также может быть очень интересно читателю, так как архетипическое наполнение произведений Русской классики всегда вызывало интерес со стороны общественности.

---

Итак, символически здесь изображено то, что сознательное Эго освобождается от той внутренней фигуры, которая и заражала Эго материнским комплексом, возможно, это внутренний ребенок. Теперь же эта фигура отдана земле, она уходит в недра коллективного безсознательного и освобожденное от чар Эго может двигаться дальше. Опять-таки важно подчеркнуть, что на этих похоронах Гарри (Эго) является лишь наблюдателем, то есть со сверхконтролирующей функцией Эго покончено, ритуальное самоубийство, о котором мы говорили выше, произошло и в процесс индивидуации включаются всё новые безсознательные силы, которые ранее подавлялись и не допускались в сознание Гарри (автора).

Таким образом, тормозящая процесс индивидуации фигура умерла и похоронена, но кто же теперь подскажет Гарри, куда двигаться дальше? Подсказка приходит очень быстро, в одном из участников процессии, который закапывал умершего (очищал сознание от вредоносной фигуры внутреннего ребёнка), Гарри узнаёт человека, который нёс плакат с приглашением посетить магический театр, причём театр этот не для всех, а лишь для сумасшедших. Также этот незнакомец дал главному герою брошюру, в которой был описан жизненный случай Гарри.

А началась вся эта занимательная история с того момента, когда Гарри, ещё до похорон, прогуливаясь уже в темное время в одиночестве разглядывал старую стену (так символически изображается интроверсия и самосозерцание, через которое проходил автор в процессе анализа) и увидел вдруг воротца для входа в древний монастырский двор (символика Самости по Юнгу). Подобравшись же к нему, сквозь лужи и грязь, а в то время на улице шел дождь (здесь мы видим явное символическое пересечение с нигредо и влажным путем в алхимии – как мы помним, великое делание/нахождения в себе Самости начинается с погружения в тёмный мир Prima materia), далее Гарри пробраться во дворик не смог. И лишь прочитал на стене, что вход сюда доступен не для всех, а лишь для сумасшедших.

Но теперь мы с вами понимаем, что первое соприкосновение с магическим театром (temenos) произошла до смерти и похорон. То есть проникнуть в театр (столкнуться с Самостью, разрешающую конфликт противоположностей по Юнгу) Гарри мешал похороненный, заражающий Эго комплекс, мешавший тем, что не пропускал в сознательную личность энергии Самости – Внутреннего Бога по Юнгу, перерождающего человека.

Ну а сама надпись «вход не для всех, а лишь для сумасшедших», представляла сразу определённые требования для посетителя – показавшаяся на горизонте Самость сразу предложила Эго вариант развития, в результате которого они смогут соприкоснуться. Сумасшествие, с одной стороны, это другая форма психической реальности, с другой стороны в самой этой фразе есть предостережение. Теневым эффектом постижения Самости, как мы с вами знаем, и как часто об этом писал Юнг, является сумасшествие.

Гарри в своем прежнем положении, как мы понимаем, к входу в театр, был не готов, в частности, его Эго было не готово, нужно было освободиться от зараженной, напрасно оценивающей и дискредитирующей всё незнакомое ей сознательной оболочки, пленённой внутренним ребёнком.

Не найдя входа в театр Гарри (Самость), начал отдаляться от этой важной задачи, занявшись знакомым и привычным для него самоистязанием.

И как раз в этот момент появился незнакомец. Своим шествием он заставил Гарри вспомнить о театре (поиске Самости). Далее незнакомец вручил брошюру, после прочтения, которой главный герой решил безвозвратно совершить самоубийство, то есть получается, что именно незнакомец зародил процесс ритуального, внутреннего самоубийства Гарри (Эго автора). И именно он же венчал этот процесс погребением, умершей внутренней уничтожавшей личность фигуры. Конечно, незнакомец является фигурой из области безсознательного. Сам термин НЕзнакомец наводит на идею о непричастности к сознанию, он некий сторонний двигатель процесса индивидуации. Движение это достигается через внутреннее самоубийство и самовозрождение, что опять же сталкивает нас с алхимическими мотивами, а в частности, со знаменитым уроборосом. Итак, неприметный незнакомец, дающий и отнимающий жизнь, сделал своё дело и снова исчезает, дав направление пути главному герою.

Как мы с вами помним из законов аналитической психологии, для соприкосновения с Самостью, кроме изоляции оценивающего и критикующего Эго, для мужской психики необходимо активизация и появление во внутреннем пространстве Анимы, персонификацией которой, во внешнем мире, являются женские фигуры. И как мы с вами знаем, именно к встрече с Анимой – в ресторане, в лице Гермины, незнакомец и отправил Гарри. Ещё раз лишь остается восхититься той ценностью и неброскостью одновременно, которой обладает незнакомец для процесса индивидуации Гарри (Эго автора). Но перед тем как перейти к той самой важной, судьбоносной встрече с Анимой, нам стоит рассмотреть ещё один важнейший эпизод.

Это эпизод, когда Гарри против своей воли идёт в гости к профессору, но всё же под действием возникшего аффекта покидает хозяев, устраивая конфликтную ситуацию.

На языке аналитической психологии этот отрывок романа вероятнее всего описывает не что иное, как разложение ложной персоны (социальной оболочки человеческой психики). Опять же вполне логически мы можем привязать эту новую символическую смерть к предыдущей. Заражённое Эго формировало ложную персону, теперь, после очищения сознания, отмирает и ложная персона, отвечающая за социальное функционирование. Досточтимому гражданину – сыну досточтимых родителей, имеющему определенную позитивную репутацию, запрещено вступать конфликт, тем более с хозяевами, которые по «благородству и уважению» к герою пригласили его в гости. Но так как сын благородных родителей, не желающий их скомпрометировать, похоронен внутри себя, то и сознание постепенно освобождается от его чар. И теперь в дело вступает истинный Гарри, ещё конечно побаивающийся собственных решений, но это его первые сознательные шаги. Итак, Гарри скандалит с хозяевами дома, высказывая им, что он действительно о них думает, но при этом ссылается на собственное сумасшествие. В этом эпизоде мы видим, как хрупок ещё обновленный Гарри, как он нуждается в поддержке, в подбадривании (в насыщении позитивно-одобряющего родительского полюса, который заменит Анима и придаст личности далее новый импульс развития). Иначе, если подбадривания не будет, похороненное самоистязающее Эго может воскреснуть и вернуться в сознательную жизнь, свергнув обновленное здоровое Эго (наверняка здесь мы встречаем намёк на необходимость поддерживающей роли аналитика на данном отрезке аналитической работы).

Но перед тем как перейти к следующему этапу индивидуации, мы всё-таки должны вернуться к мысли, что данный роман описывает аналитическую работу. И мы должны подвести первые итоги, те результаты, которые предшествуют встрече с Анимой, а как мы с вами знаем из трудов Юнга и из аналитической практики, активное изучение Анимы – это поворотный пункт в развитии мужской психики. Итак, мы видим, что на первых этапах анализа было покончено с главенствующей ролью зараженного Эго, видимо это значит, что аналитик сумел направить взор великого анализанта Гессе внутрь себя и придать ранее недооцениваемому внутреннему миру большую значимость. В результате этого процесса, обновленное Эго, насыщаемое внутренними личными безсознательными источниками, энергиями получило большую свободу в аффективном восприятии мира и в социальном функционировании.

В роли незнакомца, закапывающего зараженное Эго, мы конечно, кроме уробороса, должны усмотреть позитивную роль аналитика, который возможно к проявлениям в анализе зараженного Эго относился скептически, снижая тем самым его роль, вычеркивая его из аналитического пространства. И метафора «закапывание мертвеца» очень подходит для данной роли аналитика. Кроме того, если продолжать идею о том, что незнакомец символизирует фигуру аналитика то мы вспоминаем о брошюре, выданной незнакомцем (аналитиком), после которой и началось разложение ложного Эго. То есть зараженное Эго начало разлагаться, погибать, получив о себе новую (возможно критического толка) информацию (брошюру). Возможно, что ранее такой информации, исследуемая аналитиком-незнакомцем личность не получала. А если и получала, то, видимо, к такой информации просто не возникало доверия. Конечно же, здесь речь идет о доверии между аналитиком и анализантом, которое и послужило причиной принятия критической информации извне.

Слова на плакате: вход не для всех, а лишь для сумасшедших, наверняка означают, что незнакомец (аналитик) постоянно транслировал анализанту (автору произведения), идею о том, что в театр (в пространство теменоса, Самости) можно проникнуть, лишь отбросив решающую роль ложного Эго. С другой стороны, как мы говорили ранее проблема сумасшествия (теневой эффект Самости, при соприкосновении с ней неподготовленной психикой) тоже входила в аналитическое пространство. Так же наверняка незнакомец (аналитик) всячески поддерживал проявление обновленного, но хрупкого Эго, так как, судя по безсознательному материалу, приведённому в произведении, психика автора, как и любого другого анализанта на начальных этапах аналитической работы нуждалось в мощной поддержке.