Максим Смоляров - Преступление и наказание в воззрениях отечественных исследователей в XVIII – начале XIX в.

• Название: Преступление и наказание в воззрениях отечественных исследователей в XVIII – начале XIX в.
• Автор: Максим Смоляров
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4365-0226-7

В работе анализируется уголовное законодательство Российской империи XVII и XVIII вв. (Соборное уложение 1649 г., Артикул воинский 1715 г.), практика назначения и исполнения наказания в соответствии с данными актами. Большое внимание автор уделяет идее наказания в проектах нормативных правовых актов, позиции гуманизации наказаний, разработанной Екатериной II на основе учений отечественных и зарубежных ученых во второй половине XVIII в. Идеи императрицы оказали существенное влияние на отечественную политико-правовую мысль. Ряд ее предложений был реализован на практике в конце XVIII – начале XIX в. (создание Общества попечительного о тюрьмах 1819 г.) Используя позитивный исторический опыт, автором предлагается ряд мер для совершенствования реформирования уголовно-исполнительной системы России в XXI в.

---

Особняком в полномочиях воевод стояла задача наблюдать и контролировать деятельность российских тюрем, и в частности, содержать осужденных в тюрьме. Просветитель вполне понимал, что в России, где властвует коррупция и произвол, деятельность воевод требуется поставить под жесткий контроль. Поэтому всякие правонарушения воевод должны были быть разобраны в губернских судах, где для таких дел создавались даже особые комиссии[149].

Заслуживает внимания идеи С.Е. Десницкого о наказании в уголовном праве. Сам просветитель отделяет достаточно четко два понятия – нравственно недопустимого от неправды уголовной, которая и ведет за собой соответствующее наказание: «…истины двоякое знаме-нование..: исполнительная истина велит делать все то, что только по строгости права требовано быть может от целого света; и в противном случае оная велит наказывать всякого без изъятия по строгости ж прав за преступление. Воздаятельная истина перед исполнительною ту имеет разность, что за неисполнение ее люди не подвергаются наказанию, хотя, впрочем, исполнением оной заслуживают себе и великую похвалу от Бога и от человека»[150].

В целом, оценивая учение о наказании С.Е. Десницкого, необходимо отметить несколько интересных моментов: во-первых, разница между сферой преступного и морально недопустимого в трактовке ученого крайне мала, передвижение между этими двумя областями может совершаться только «верховной властью» с «общим благоволением народа»; во-вторых, первоначальное наказание в человеческом обществе – это есть месть, а государство, возникшее позже человеческого общества, просто не может не считаться с внутренним стремлением человека («Бог. с природы влиял человеку мстительную склонность для защищения его здравья, имени, имения»[151]). Постепенно, укореняясь институтом мести в государственном устройстве, наказание становится своеобразной мерой необходимости, направленной для «удовлетворения обидимых», а также для морального перевоспитания преступника.

Что же касается вопроса о высшей мере наказания – смертной казни – то взгляды С.Е. Десницкого по этой проблеме достаточно размыты по всем работам. Ученый так и не пришел к единому выводу: нужна ли смертная казнь? Допустима ли она? С.Е. Десницкий уделяет большее внимание в своей работе вопросу изучения причин, приводящих к существованию смертной казни.

Важнейшее место среди русских прогрессивных мыслителей второй половины XVIII в. принадлежит и современнику С.Е. Десницкого Я.П. Козельскому, который свой главный труд – «Философские предложения» – приурочил к созыву Комиссии о сочинении проекта нового Уложения. В этом произведении и ряде других, среди прочих проблем, он касался и вопросов уголовного права.

В частности, рассуждая о причинах преступлений, он усматривал их не столько в характеристике свойств самой личности, сколько в ненадлежащем устройстве общества: «Как в механике малою силою можно подымать великую тяжесть, так и в управлении общества чрез уничтожение одного главного порока можно отвратить множество других, от него зависящих, как, например, чрез учреждение пропорционального каждого состоянию содержания можно отвратить воровство, плутовство и проч…»[152].

Главной целью наказания, по мысли Я.П. Козельского, является предотвращение преступлений. Однако предотвратить преступления, по мысли просветителя, можно не столько применением наказаний, сколько таким общественным устройством, которое исключало бы возможность совершения преступлений. На основании этого Я.П. Козельский делает, на наш взгляд, вполне обоснованный вывод: «…Что касается до таких людей, которые крадут, побуждаемы будучи крайностию нужды и другими нестройностьми, то в таком случае мало видно их винности…»[153].

Наказание, по мнению Я.П. Козельского, должно быть, с одной стороны, неотвратимым, с другой – соразмерным, «пропорциональным обиде». Оно может применяться лишь к лицам, действующим по своему разуму и воле». Однако, как и Ч. Беккария, российский просветитель решительно выступает против права помилования, полагая, что наблюдение правосудия – это «нужное и необходимое для монархов качество». Добродетельные мысли Я.П. Козельского, если они действительно добродетельны, не могут желать милости, а, напротив того, правосудия[154]. Обосновывал он это следующим образом: «Помилованный разбойник идет опять на разбой и, будучи виноват и прощен в своей вине, убивает опять неповинных людей; итак, второе убийство сего разбойника, прощенного за первое, кому приписать следует, как не милости, которая, прощая виноватых людей, приводит в несчастие безвинных. Правда, что она приводит в несчастие неповинных людей не прямо, но через посредство прощенных беззаконников. Но кто таков прост будет, чтоб не почел ее за источник зла и не увидел бы сокровенного яду в сладкой пище»[155].

Применение высшей меры наказания – смертной казни – Я.П. Козельский считает возможным лишь за убийство. Вопрос о допустимости пытки просветитель обходит молчанием. В целом, уголовноправовая теория Я.П. Козельского весьма близка к взглядам европейских просветителей XVIII в. – Монтескье, Ч. Беккариа, Гельвеция и др.

Продолжателем гуманистического направления, заданного С.Е. Десницким, стал А.Н. Радищев.

Следует отметить, что судьба А.Н. Радищева является наглядным примером фактического положения в государстве периода просвещенного абсолютизма: даже императрица Екатерина II, открыто высказывающая мысли о гуманизме в своем Наказе 1767 г. и Проекте Устава о тюрьмах 1787 г., запрещает деятельность А.Н. Радищева, а его самого ссылает в Илимский острог.

Стоит признать, что большинство идей А.Н. Радищева существенно опережали время: так, автор «Путешествия из Петербурга в Москву» планировал создать новый уголовный кодекс для страны. Основой нового уголовного кодекса должна была стать идея о равенстве всех перед законом и судом, отмена телесного наказания, в том числе и пыток. Ученый выступает за проведение широких реформ: введение гласного судопроизводства, суда присяжных, свобода печати, «устранение всего того, что стесняет свободу совести».

В уголовном законе А.Н. Радищев указывал на следующие основные особенности: во-первых, вменение уголовного деяния возможно только в виде умысла деятельности, т. е. убиение неумышленное не должно быть наказано. «Если от деяния какого-либо последует вред, но не обнаруживается притом… намерение… тогда деяние не может вмениться в преступление, и закон определит за оное удовлетворение, а не наказание, ниже пеню»[156].

А.Н. Радищев в области вины умышленной выделяет: простой умысел и злостный. Умышленные убийцы должны быть наказаны и удалены из общества.

Несоразмерность наказания сильно заботит ученого. Она, считает А.Н. Радищев, происходят от того, что осуждение проводится, а разбор причин не осуществляется. Причины деяний понимаются мыслителем в смысле мотивов посягательств. Соразмерное наказание – мера воздействия, гуманная по своей сути.

При этом слова и мысли не являются преступлением («слова не всегда суть деяния, размышления же – не преступления…»). Основными целями наказания у А.Н. Радищева представляются предупреждение преступлений и исправление преступников. В отношении к смертной казни он высказывался отрицательно, считая, что «… всякая жестокость и уродование не достигают в наказаниях своей цели»[157]. Вследствие этого А.Н. Радищев предлагал следующие наказания: 1) наказания, стремящиеся к исправлению преступника; 2) наказания, налагаемые для предупреждения преступлений. Исходя из этих двух групп, А.Н. Радищев предлагал следующие виды наказаний: тюремное заключение, содержание под стражей, исправительные работы, ссылка на время или навсегда, изгнание из пределов государства или отдельной местности на время или навсегда, телесное наказание (должно быть не иначе, «как в виде исправления, а потому всегда легко и с великою осторожностью»), «лишение выгод, прав и преимуществ своего сословия», «лишение доброго имени», денежный штраф, выговор и др. [158].

Тюрьма для А.Н. Радищева является временным местом заключения, где сам заключенный обязан работать, но только так работать, чтобы это соответствовало бы его состоянию и свойству, для того, чтобы «укротить страсть и неумеренность, и воздержанием преступившего исправить»[159].

В нашем исследовании мы считаем необходимым упомянуть и пенитенциарные воззрения Ф.В. Ушакова. Данные о жизни и творчестве Ф.В. Ушакова мы можем узнать только от А.Н. Радищева[160]. Необходимо отметить, что Ф.В. Ушаков высказал ряд интересных позиций по вопросам назначения и применения наказаний, которые дошли до нас в его программной книге «Размышления: о праве наказания и смертной казни». «Наказание» понимается ученым как «зло соделываемое начальником преступнику закона»[161]. Из этого определения Ф.В. Ушаков пытается вывести цели наказания, права наказания, содержание наказания из договорной теории, отмечает данный факт проф. Г.С. Фельдштейн. Государь, считает Ф.В. Ушаков, одарен «верховною властью для направления всех единственных воль и сил к общественному благу». Именно государь как носитель общей воли является «носителем права на наказание». Последнее объясняется тем, что «сохранность народа и содержание доброго порядка… без учреждения наказаний и награждений приобрести не можно»[162]. Само наказание, отмечает Ф.В. Ушаков, не может состоять в возмездии злом за зло (действия государства, считал ученый, должно стремиться к благосостоянию государства, «а награждать злом за зло есть то же, что невозвратное зло себе со-делать»). Против наказания, «стремящегося к отвращению от беззаконных и злых дел всех ведающих о болезнях злодеями претерпеваемых», Ф.В. Ушаков выставляет тот же довод. От возражений, отмечает проф. Г.С. Фельдштейн, свободно наказание, которое носит характер исправления[163]. Но возможно ли осуществить исправление преступника? Возможно, считает Ф. В. Ушаков. Ученый предлагает удостовериться в наступлении исправления в каждом конкретном случае (начинается исправление обычно с «раскаяния», преступник рассматривается себя, познает свое противоправное поведение, наступает «отвращение к действиям, приведшим в раскаяние»). В результате «несчастный… отвращается от злодейства, а впечатление сие, всегда и непрерывно пребывающее, столь привычно ему станет, что от единые мысли злодеяния вострепещет».