Владимир Колычев - Уголовных дел мастер

• Название: Уголовных дел мастер
• Автор: Владимир Колычев
• Жанр: Русское современное

На следователя прокуратуры Ворсина, неторопливого увальня, начальство смотрит косо – неуправляем. Но все запутанные уголовные дела навешивает на него: въедлив, как майский клещ, копает глубоко и вдумчиво. В быту Ворсин неумеха, да и жена его ни в грош не ставит. Гораздо хуже то, что он, всю жизнь изобличающий убийц, на основании ложных показаний сам оказался на скамье подсудимых.

---

– Дима позавчера из дома вернулся, вот и решил это дело отметить. Что тут плохого?

– Худо то, что комендант этот факт непременно зафиксирует, как только явится на работу. Можете не сомневаться, полный список всех участников вашей тайной вечери уже составлен.

– Детский сад, – пожал плечами Ворсин.

– Если вы это своему начальству скажете, оно вас наверняка не поймет. Осипов мужчина строгий, но отходчивый. Вы, главное, не перечьте.

Анна как в воду глядела. Когда Сергей вошел в отделение, дежурный радостно известил, что его просил зайти Андрей Владимирович.

Кабинет заместителя начальника РОВД по оперативной работе находился на втором этаже. Начальства Сергей не боялся, впрочем, частенько ловил себя на мысли, что в присутствии высокого должностного лица чувствует себя неуютно. Причину робости Ворсин не понимал, поскольку ясно представлял, что любой начальник, какое бы сановное положение в обществе ни занимал, в конце концов, самый обычный человек со свойственными ему достоинствами и недостатками. В детстве любой столоначальник пачкал пеленки и ревел по ночам, требуя молока и материнской ласки, а в дошкольном возрасте шалил и дергал девчонок за косички.

Сергей Антонович еще в институте заметил одну особенность: если у человека несомненный талант, то чем выше он поднимается по иерархической лестнице, тем скромнее и проще становится. А тот, кто пробивает дорогу локтями, окаянством и угодничеством, оказавшись наверху, превращается в самодура.

Например, кафедрой криминалистки в юридическом институте заведовал профессор Альберт Петрович, шестидесятилетний симпатичный старичок, лысый, забавно выговаривающий «л» вместо «р». Однажды на практических занятиях студентка пятого курса Марьяна Нечипай, пригожая своенравная девица, потратившая четыре года на поиски подходящего жениха, но так и не сумевшая подыскать достойную кандидатуру, попросилась в его группу, чтобы подготовить реферат. Альберт Петрович рассеянно взглянул на сексапильную студентку, снял очки, протирая их носовым платком, с сомнением произнес: «Прямо не знаю, брать или не брать?». Аудитория мгновенно ожила, загомонила, сидящий рядом с Марьяной староста группы Яша громко выпалил, четко выговаривая букву «р»: «Да брать, Альберт Петрович, брать», за что тут же схлопотал от обидевшейся девушки звонкую затрещину. К студентам профессор относился с глубочайшим уважением, а когда студиозус не оправдывал надежд, укоризненно говорил: «Милейший, если вы не любите юриспруденцию, давайте договоримся: я ставлю вам на экзаменах тройку, а вы до конца семестра избавляете нас от своего присутствия». Охотников прогуливать занятия не находилось. Альберт Петрович написал кучу учебников и монографий, которыми пользовались все юридические вузы страны, его приглашали на различные международные семинары, а подписанное им экспертное заключение носило силу закона. Несмотря на это, любой первокурсник мог запросто заглянуть в его кабинет за советом.

А вот доцент той же кафедры Борис Семенович, сорокалетний худосочный горбонос с кривыми лошадиными зубами, в противоположность профессору, со студентами разговаривал неохотно, бросал фразы сквозь зубы, презрительно морщась и публично страдая от вынужденного общения со столь убогой, по его убеждению, публикой. Борис Семенович написал всего лишь один научный труд в пятьдесят страниц, который издал в институтской типографии, и требовал от студентов скрупулезно изучать сие творение. Кто-то из студентов назвал брошюру правоведческой диареей, но это совершенно не смущало Бориса Семеновича, полагающего, что молодые люди в силу своего скудоумия не способны по достоинству оценить его талант. Борис Семенович был в меру хитер, льстив, подобострастен и на партийных собраниях обильно уснащал свои речи цитатами из работ Ленина и Брежнева. Это, вероятно, сыграло определяющую роль в его судьбе.

Когда Ворсин окончил четвертый курс, Борис Семенович переместился в кресло заместителя ректора по административной части, с его подачи воссоздали мужские и женские общежития, хотя раньше студентов селили по факультетам, невзирая на пол. Комендантам общежитий незамедлительно выдали журналы, в которые вносились все прегрешения студентов, а также велась своеобразная история морали жильцов: с кем встречаются, кто и когда к ним приходит в гости, поддерживают ли подозрительные контакты. Двери ровно в двадцать три часа закрывались, никакие уговоры опоздавших не смягчали сердца дежурных, опасавшихся потерять работу. Из наиболее активных комсомольцев создали «летучие бригады», которые после отбоя ходили по комнатам, проверяя наличие обитателей. Бутылка водки расценивалась как злостное игнорирование здорового образа жизни и каралась незамедлительным выселением из общежития. Семейным студентам, дабы не искушали холостяков, предложили снимать жилье в городе.

На этом Борис Семенович не успокоился, вскоре во всех пяти институтских общежитиях появились специальные ящики с ячейками для хранения студенческих билетов, как на заводских проходных. Жильцы сдавали их при входе и получали на руки, когда выходили на улицу. Таким образом, проректор мог точно определить, кто именно не ночует в комнате и потребовать их выселения. Войдя в административный раж, он запретил юношам приходить на занятия в джинсах, а девушкам в юбках выше колен. После того, как барышни завалили партийные органы жалобами и анонимками, условие смягчили – им разрешили демонстрировать колени, но не выше пяти сантиметров. После этого любимым тостом студентов стал следующий. «Одесса, море, солнце. На берегу белый домик. Абрам сидит во дворе, а Сара в доме стирает белье. Вдруг раздается выстрел из пушки. Сара высовывается в окно и спрашивает: «Корабль пришел, мясо привезли?» – «Да нет. Начальство приехало». Вдруг снова выстрел из пушки. Сара высовывается в окно и спрашивает: «Абрам, мясо привезли?» – «Да нет же, начальство приехало» – «А что, в первый раз не попали?». Далее автор здравицы предлагал выпить за то, чтобы в начальство попадали с первого раза. Застольная речь пользовалась неизменным успехом у студентов, особенно у женатиков. Видимо, она докатилась до руководящих вершин института, ректор своим приказом отменил обязательную сдачу студенческих билетов в общежитиях, сохранив это правило только для гостей.

Большинство новаций истового проректора прямого отношения к Ворсину не имели, он жил дома, но с утренними прогулами пришлось завязать. И все же в конце пятого курса он таки попал в черные списки. На государственном экзамене по научному коммунизму ему достался вопрос о превращении социализма в мировую систему. Отметив, что победа Великой Октябрьской социалистической революции в России, безусловно, явилась важнейшим историческим событием на пути воплощения теории научного коммунизма в жизнь, он заявил, что появление послевоенного социалистического содружества стран Восточной Европы было обусловлено не только внутренними причинами, такими, например, как активность пролетариата или компартий, а также победой Красной Армии над фашизмом.

– Мне кажется, что та же Германия, если бы ее гражданам предоставили право самостоятельно определять свою судьбу, вряд ли бы разделилась на ФРГ и ГДР. Социализм восторжествовал только там, где остановилась Красная Армия, а это означает, что дальнейшее развитие научного коммунизма возможно только в случае его силового экспорта, – отметил Сергей.

– Что вы хотите этим сказать? – удивленно воззрился на него входящий в комиссию Борис Семенович. – Неужели отрицаете ленинское положение о разнообразии форм перехода различных стран от капитализма к социализму?

– Я считаю, что капитализм свои позиции сдавать не собирается, – пожал плечами Ворсин. – На той же Кубе социализм восторжествовал лишь благодаря помощи СССР. Отсюда следует вывод: для того, чтобы социализм победил во всем мире, он должен быть с кулаками. Известно, что в африканских странах промышленность плохо развита, о какой диктатуре пролетариата там может идти речь?

Члены комиссии вопросительно переглянулись.

– Я полагаю, в данном случае победил не диалектический материализм, а пещерная диалектика, – натянуто улыбнулась доцент кафедры философии Светлана Евгеньевна, сорокалетняя женщина, усердно ухаживающая за своим лицом, на котором не было ни одной морщины. – Воинствующий социализм, молодой человек, достоин всяческого осуждения, ваше стремление к самостоятельному мышлению можно только приветствовать. Думаю, что твердую четверку поставить можно, – сухо произнесла она и вопросительно посмотрела на коллег.

– У него каша в голове, а вы его поощряете, – недовольно проворчал Борис Семенович, но развивать тему не стал.