Виталий Вээм - Медаль за отвагу. Том первый. В тени сомнения

• Название: Медаль за отвагу. Том первый. В тени сомнения
• Автор: Виталий Вээм
• Жанр: Прочая документальная литература

Летом 1944 года англичанка Мария Лайтоллер служит в пожарной части, а по вечерам проводит время в баре в компании своего начальника. В один из таких вечеров к их столику подходит незнакомец, представляется военным детективом и сообщает Марии о том, что отец её серьезно ранен, находится в другой стране и нуждается в помощи дочери. В ответ на это Мария, не раздумывая, соглашается на перелёт…

---

– Постой… Ты напивалась одна?

– Да-а, – Мария, призналась, немного смутилась и, чтобы не выдать этого, поиграла волосами.

– Ну ты даешь. Иногда я так тоже делаю.

– У меня был стресс, и это первое, что пришло мне на ум – напиться. Кстати, это происходило здесь же, в этом же баре. Одно из моих любимых мест, я часто захожу сюда. Раньше здесь стоял рояль, но сейчас его нет, и это досадно. Похоже, его продали или расколошматили. На нем каждый вечер играл пожилой джентльмен. Делал он это за выпивку, так как денег у него не водилось, а выпить хотелось. И в ту ночь он играл, в усладу моей души, раненой и подавленной. Хорошо исполненная, нежная мелодия способна лечить нервы. И так, сидя одна, через какое-то время я увидела как по залу к стойке, прошел… как ты думаешь кто? Финли Аддингтон – Брандмейстер. Я осела на стуле, мне хотелось, чтобы он меня не видел. Да и я не хотела его видеть и думала прятаться под стол или покинуть бар. Но он меня не заметил. Он встал у стойки, о чем-то говоря с барменом, затем взял в руки заказ и направился прямо ко мне. Прятаться было уже поздно. На самом деле, он приметил меня, как только вошел. Финли, не спрашивая разрешения, сел на стул, критично меня оглядывая. Затем он объяснил, что знает что произошло, и выразил соболезнования. Его машины приехали на пожар, и вот он решил, что я наверняка здесь, раз дома у меня теперь нет. И как только он сказал об этом, словно напомнив снова, я чуть снова не заплакала, еле сдержала слезы. Я вообще не люблю плакать, тем более, на публике. К тому же я думала, что Финли начнет читать мне мораль или осуждать, что я сижу и выпиваю в одиночку или что-то подобное, но ничего такого не было. Похоже, он и вправду мне сопереживал. Я смотрела на него как на злобного начальника, который уволил меня со службы, и нехотя отвечала, почти не держа беседу. Я только кивала или что-то отрицала и даже не смотрела на него. Внезапно он спросил, хочу ли я остаться на службе. Подумав, я ответила, что если это делается из жалости, то лучше не стоит. Но он сказал, что ничего не далает только из жалости к человеку и что готов оставить меня в подчинении, но есть одно условие.

«Да? И какое же?»

«Ты перестанешь бояться высоты.»

«Да? Это не просто.»

«Тогда ты забудешь все невзгоды на остаток этой ночи, и мы вместе напьемся» – сказал он, нисколько не шутя.

«Таково твое условие?» – осторожно спросила я, теряясь в догадках.

«Да-а, таково мое условие. Пари. Ты не настолько плоха в деле, Лайтоллер, насколько я говорю тебе об этом».

«Странное, однако, пари, – подумала я, – чудаковатое»

Я согласилась, но тогда еще не знала, что Финли быстро пьянеет и что победить его в таком споре проще простого. Мы взяли сразу бутылку – Финли сказал, что угощает. Но веселый настрой ко мне не приходил, и тогда он принялся рассказывать неприличные анекдоты, которые меня сначала ввели в ступор, затем раздражали, но какой-то из них оказался и вправду смешным, и я стала смеяться, а затем уже невольно в полный голос. Настрой мой пошел на поправку. К нам начали подсаживаться другие посетители, запас анекдотов Брандмейстера казался… неисчерпаемым. Вскоре вокруг нашего стола собралась компания с десяток человек. Все смеялись и весело проводили время. В какой-то момент Финли объявил, что я хорошо пою, и все начали наперебой горланить, что хотят в этом убедиться. У меня не было настроя петь песни, но, чувствуя, что уже не отвертеться, я согласилась. У молодого человека приятной внешности было с собой банджо, и он искусно им владел. После того, как я спела песню своего сочинения, все принялись меня хвалить, и кто-то даже крикнул, что голос у меня красивее, чем у Веры Линн [британская певица имевшая большую популярность]. Но лично я так не считаю, и попыталась это опровергнуть, на что он заявил: «Ничего ты в себе не понимаешь!» Затем молодой человек под банджо, принялся петь сам – на радость себе и публике, да таким медовым голоском, что певица позавидует. Он вроде и меня затмил талантом.

«Черт побери, этот парень поет слаще, чем девка!» – снова крикнул тот самый кто-то. А Финли тем временем уже напился так, что говорил с трудом, а ему подливали и подливали. Он беспомощно понимал, что проигрывает. Я же не знаю отчего, не пьянела. Близилось утро, а Финли уже спал за столом на локтях. Все ушли, и я снова осталась одна. Думала над тем, что теперь делать со спящим начальником – тащить его до дома или здесь оставить. Поспать мне снова не удалось. Вскоре Финли сам проснулся и как рассказывал позже, открыв глаза, увидел перед собой две меня – две Марии Лайтоллер, с настолько искренней, завораживающей, открытой и сияющей улыбкой, что не сдержался и тоже стал улыбаться. Он так говорил мне после, что этот момент, пожалуй, и стал переломным в наших отношениях. После него мы стали друзьями. Больше, чем начальник и подчиненный, между нами стало развиваться панибратство. Хотя и далее Брандмейстер так же, как и всех остальных, мучил меня муштрой, будто мы не сидели с ним, выпивая на брудершафт. Но после той ночи, утром, я предпочла еще один день побыть уволенной, а Финли с невыспанным, помятым видом отправился на работу. Как говорили ребята, он испускал словесную желчь на все вокруг, был остервенело зол и только к обеду стал более сдержан и спокоен, напевая одну и ту же строчку вновь и вновь по кругу: «Гуляю в скверном настроении по скверу в среду…» Налетов в тот день не случилось. Ему стало скучно. Финли подзывал к себе пожарных и просил наизусть рассказать инструкции, а сам, скорее всего, думал, в какой бар пойдет вечером. Когда пожарный заканчивал говорить, он нарочно сообщал тому, что не все было рассказано верно. Вводя в заблуждение, Финли требовал начать заново. Пожарный обескураженно гадал, что же процитировал неправильно, уверенный в том, что хорошо помнит каждый пункт и абзац. Но ответа не находил. Так потешался Брандмейстер в тот день, пока всем стало ясно, что он попросту глумится над ними. Где-то под вечер он позвонил мне и предложил реванш, уверяя, что на этот раз продержится дольше меня и не опьянеет. Но он вновь проиграл, сильно удивляясь моей стойкости, но я и сама не знаю, отчего так. Вроде все дело в наследии или в чем-то подобном, и что попросту мне нужна большая доза алкоголя, чем ему. Он не хотел мириться с поражением, и мы повторяли этот процесс раз за разом, и каждый такой раз Брандмейстер оказывался чертовски пьяным, в то время как я могла еще внятно говорить и ходить ровно. В итоге совместные походы по барам стали традицией, Финли стал полон симпатии ко мне, и я безоговорочно осталась на службе, просто не делая того, что связано с высотой. Но отголоски тех времен до сих пор дают о себе знать: сейчас Финли не гонит меня со службы, но постоянно советует, чтобы я сменила должность. Сейчас он учит меня водить машину и хочет сделать меня водителем. Я не против.

Закончив рассказ, Мария улыбнулась и отодвинула пустой бокал.

– Улыбка у тебя правда роскошная.

– Спасибо!

– Получается, что потеря дома в какой-то степени помогла тебе остаться на службе?

– Похоже на то. Если бы Финли в ту ночь не пришел в бар, навряд ли бы я пошла в часть просить о том, чтобы он оставил меня на службе.

– Где же ты ночевала? Прости за вопрос…

– Где-то месяц я спала в части, а затем мать жениха, уезжая, отдала мне ключи, чтобы я жила в их квартире и заодно присмотрела за ней.

Мария плавно озираясь по сторонам, спросила:

– Который час?

Парень взглянул на часы.

– Одиннадцать сорок семь… Может, еще по одной?

– О, нет, не сегодня. Хочется выспаться – завтра на дежурство. И мне кажется, – девушка стала говорить театральным шепотом, приставив сложенные пальцы ко рту, – кто-то покинул свой пост, и ему пора вернуться.

– Эх, да… Совсем забыл. Неудивительно почему.

Пит взглянул на Марию, давая понять, что она и есть виновница забывчивости, но девушка в этот момент отвлеклась, поправляя ворот пиджака, и не заметила намека.

– Тогда я провожу тебя домой.

– Хорошо, Пит, идем.

Глава 3

На следующий день был вторник. Время перешло за полдень, когда Мария заглянула к диспетчерам в дежурную. Обе девушки пили чай, сидя за одним столом, обсуждали житейские коллизии и заполняли бланки после сводки материальной части с центральной. Мария вошла, поприветствовала их и спросила, как служба.

– Своим чередом, – не отрываясь от бумаг, дружелюбно отозвалась диспетчер, что сидела лицом ко входной двери. Вторая же девушка обернулась, чтобы видеть Марию.

– Утром заходил мужчина, тебя искал.

– Мужчина? Может быть, парень?

Диспетчер, женщина с короткими волосами, завитыми кудрями, слегка поджала губу, поняв, что Мария думает о ком-то определенном, но не угадывает.

– Парнем я бы не стала его называть. Мужчина лет тридцати пяти, – диспетчер замолчала, делая глоток чая, а Мария не стала ждать.