Франк Трентманн - Эволюция потребления. Как спрос формирует предложение с XV века до наших дней

• Название: Эволюция потребления. Как спрос формирует предложение с XV века до наших дней
• Автор: Франк Трентманн
• Жанр: Экономика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-088674-6

Почему мы потребляем так много? Какие исторические процессы сформировали наш материальный образ жизни? Трентманн анализирует рост массового потребления на мировой арене в контексте истории, экономики, социологии и политики. Вы узнаете, как желания и характер потребителей меняли развитие общества, влияли на науки, направляли политику и экономику.

---

Мир товаров

Одним из достижений трех столетий между 1500 и 1800 годами стало то, что к миру товаров приобщились далекие континенты. Конечно, межрегиональная торговля процветала и в более ранние периоды: Великий шелковый путь соединял Азию со Средиземноморьем начиная с 200 г. до н. э; к 800 г. н. э. страны Индийского океана представляли собой динамичную, развитую зону торговли. Этот ранний период очень часто ассоциируется у историков с перцем и пряностями, изысканным шелком и другими дорогими товарами. Сейчас понятно, что уже тогда сахар, финики, ткань и различные оптовые товары, такие как древесина, составляли значительную часть торгового оборота. К началу XII века гладкоокрашенным и набивным ситцем из Индии торговали уже в Каире и Восточной Африке[31]. Венеция, Флоренция и Генуя служили мостиками между Европой и миром Востока – именно в эти города восточные торговцы привозили шелк и турецкие ковры, а увозили из них европейские металлы и меха. Главное изменение, произошедшее после 1500 года, заключалось не только в том, что были открыты Северная и Южная Америки, но и в том, что все эти торговые зоны были объединены в по-настоящему глобальную сеть. Бо́льшая часть торговли осуществлялась по-прежнему на региональных рынках, однако теперь она получала «инъекции» товаров из других уголков мира. Чай, фарфор и даже сахар отправлялись из Китая в Европу, Америку и Японию[32]. Американский табак, индейка, кукуруза и батат отправлялись в Китай, а хлопчатобумажный текстиль из Гуджарата и с Коромандельского берега находил своих покупателей не только на привычных рынках в Японии и Восточной Азии, но и в Европе, а также в ее колониях за Атлантическим океаном.

Торговля и потребление – это, конечно, не одно и то же. Торговля представляет собой обмен товарами. Потребление является приобретением людьми товаров и последующее их использование. И все же первое является главным двигателем второго, а поэтому и важным аспектом нашего исследования. В течение трех столетий – с 1500 по 1800 год – международная торговля росла с беспрецедентной скоростью, в среднем на 1 % в год[33]. В 1800 году по мировому океану транспортировали в 23 раза больше товаров, чем три столетия назад. Эти параметры роста особенно впечатляют, если задуматься о том, что они были характерны для периода, предшествующего Промышленной революции, для мира, который еще не знал о крупном, устойчивом экономическом росте. По некоторым оценкам, в течение этих трех столетий ВВП и Европы, и Китая рос не более чем на 0,4 % в год, да и рост этот был обусловлен прежде всего увеличением численности населения. Если пересчитать ВВП на одного человека, то в Европе этот показатель упадет до 0,1 %, а в Китае до 0 % в год[34]. При таких низких значениях ВВП рост торговли действительно мог привести к колоссальным изменениям. Появился более широкий ассортимент товаров, кроме того, люди увидели товары, о которых ранее не имели никакого представления, например, набивной ситец из Индии и какао из Нового Света. Расширялись торговые связи, что, в свою очередь, способствовало развитию специализации и разделения труда. Вместо того чтобы есть фрукты и овощи, выращенные собственными силами – как большинство крестьян в период Средневековья, – все больше и больше людей продавали и покупали продукты на рынке. Однако рост торговли не привел к полной трансформации. Даже в передовых европейских странах многие домохозяйки продолжали шить и вязать по крайней мере некоторую одежду для членов семьи, а передавали ее из поколения в поколение вплоть до начала XX века. Кое-где некоторые крестьяне все так же питались продуктами, выращенными в собственном огороде. Однако увеличение числа торговых связей все-таки привело к изменению баланса потребления, его ориентированности и объема. Выбор и покупка товаров на рынке становились нормой, а домашнее производство и дары постепенно уходили в прошлое. В этом смысле торговля и потребление шли рука об руку.

В XVI и XVII веках торговый поток двигался главным образом с Востока на Запад. В отличие от Испании и Англии, империя Мин не являлась мировой державой. Запрет морской торговли действовал на протяжении почти всего времени правления этой династии. Официальный «морской запрет» был введен в 1371 году с целью борьбы с пиратством и контрабандой, а отменен лишь в 1567 году. Семь крупномасштабных морских экспедиций под предводительством евнуха Чжэн Хэ в 1405–1433 годах, учрежденных императором Чжу Ди, были скорее исключением, нежели правилом, и последующие императоры отказались от проведения активной политики расширения торговых связей с соседними регионами. Тем не менее купцы продолжали находить неофициальные и нелегальные пути для торговли. Так как иностранные торговцы официально могли попасть на территорию империи только в качестве членов дипломатической миссии, очень часто, прикрываясь подношением даров китайскому двору, подобные представительства эффективно выступали в качестве торговых делегаций. Что касается контрабанды, то тут все происходило в куда больших масштабах. В середине XVI века пират Ванг Жи имел в своем распоряжении несколько сотен кораблей и 100 000 человек[35]. Многие китайские купцы обходили «морской запрет», просто селясь на островах у южно-восточного побережья Китая. Торговля текстилем осуществлялась главным образом через государство Рюкю (сегодня это префектура Окинава). Первыми европейскими купцами, основавшими торговое поселение, были португальцы: в 1557 году они высадились именно на южном побережье в Макао. Спустя несколько лет, в 1573 году, испанские галеоны начали прибывать в Манилу на Филиппинских островах. В 1609 году Антонио де Морга, президент аудиенции Кастильской Короны в Восточной Индии, составил список китайских товаров, которые были доставлены туда на джонках для торговли с испанцами. Некоторые являлись настоящими предметами роскоши – изделия из слоновой кости, бархат, расшитый золотом, жемчуга и рубины, перец и пряности. На продажу были, однако, выставлены и товары рангом чуть ниже:

«белая хлопчатобумажная ткань разного вида и качества для различных целей… много изголовий для кровати, занавесок, одеял, бархатные гобелены; …скатерти, подушки, ковры… медные котлы… маленькие шкатулки и несессеры для письменных принадлежностей; кровати, столы, стулья, позолоченные скамьи с разными узорами и рисунками; …бесчисленные безделушки и недорогие украшения, которые так любит испанский народ; а также все виды посуды; …всевозможные бусы… и другие диковины, каждую из которых я не берусь перечислять в отдельности, ибо, решив сделать так, я бы никогда не закончил писать этот список, да и бумаги бы мне не хватило»[36].

Международный рынок наполнялся все бо́льшим и бо́льшим количеством вещей. Все же до середины XVIII столетия сделки были неравноценными. Европейцы платили Китаю не товарами, а главным образом серебром, которое добывали в Новом Свете. Именно серебро можно считать ключевым двигателем роста рынков, ведь оно «смазывало» механизм торговли и монетизировало общество, предоставляя ему больше возможностей для покупки и продажи товаров. Китай крайне нуждался в серебре. Серебряных рудников в империи насчитывалось немного, в то время как запросы императорского двора, для которого серебро являлось главным источником жизненной силы, казались безграничными. Китайские купцы с жадностью набрасывались на серебро, которое иноземные торговцы привозили им в обмен на китайский фарфор и текстиль. До 1520-х годов бо́льшая часть серебра поставлялась из рудников в Центральной Европе и Японии. В следующем столетии источником драгоценных слитков стала Новая Испания. Испанские чиновники того времени настолько погрязли в коррупции, что сейчас не представляется возможным узнать, насколько истинное количество вывезенного серебра отличается от официальной цифры, зафиксированной в документах. Тем не менее неоспоримым фактом является то, что галеоны ломились от тяжести, отправляясь из Акапулько в Новом Свете в Севилью в Старом, а далее в Амстердам и Лондон, где Голландская и Британская Ост-Индские компании грузили прибывший товар на свои корабли, чтобы заплатить им в Азии за пряности, фарфор, шелк и ситец. В начале XVII века по меньшей мере 60 000 кг испанского серебра привозилось в Китай ежегодно. В 1602 году один из чиновников в Акапулько официально сообщил испанскому императору, что в Манилу за все время было отправлено 345 000 кг серебра[37]. И все же даже тогда Китай не был полностью закрытой страной. В классическом романе китайской литературы «Сон в красном тереме» (1791) встречаются и европейские часы, и ткани, а также вина и собаки породы далматин, привезенные из западных стран[38].

Тем не менее история международной торговли – вовсе не простая история успеха. Торговые войны, пираты, коварные океаны мешали передвижению товаров. В 1498 году первый корабль Васко де Гамы бросил якорь в Кожикоде, на Малаборском побережье юго-западной части Индии. Спустя два столетия одна из крупнейших европейских торговых компаний в Ост-Индии – Голландская Ост-Индская компания (нидерл. Verenigde Oostindische Compagnie, сокр. VOC) – имела лишь две сотни кораблей. Вплоть до 1700 года все европейские корабли вместе взятые ежегодно привозили из Азии до 23 000 тонн товаров в год – сегодня такое количество уместилось бы на двух контейнерных суднах. В начале XVIII века VOC отправляла в Азию не более 30–40 кораблей в год. Однако корабли становились все больше и возвращались все с бо́льшим грузом. Скажем, в 1680-е годы корабли компании в среднем привозили из Азии в Европу 9800 тонн товаров в год, а уже в 1700-е количество привезенных товаров увеличилось более чем в два раза (22 000 тонн)[39]. Все больше кораблей бороздили Балтийское и Средиземное моря, и о важности этого факта нельзя забывать. В XVII веке голландцы контролировали торговлю сельдью: бо́льшую часть рыбы ловили в Северном море и затем экспортировали, предварительно засолив, в земли Балтики и Германии. Проводить прямые сравнения между торговлей внутри Европы и торговлей между Европой и Азией опасно, ведь сами перевозки, груз, ценность и качество товаров радикально отличались друг от друга. Чтобы доплыть из Амстердама до Голландской Ост-Индии, надо было преодолеть 13 500 морских миль, в то время как от Амстердама до Копенгагена путь составлял 641 морскую милю. Прибыль с тонны перца или фарфора в разы превышала прибыль с тонны сельди. При этом внешняя торговля значительно проигрывала внутренней по показателям веса и объема: доля Голландской Ост-Индской компании от общего количества торговых операций Голландии никогда не превышала одной четвертой. Тем не менее высокая цена товаров придавала торговле с Азией существенную значимость. По некоторым оценкам, к середине XVIII века годовой доход компании составлял 20 млн гульденов – это больше, чем любой доход голландцев от торговли с Балтикой[40].