Тантум Коллинс - Жесткий лидер. Правила менеджмента от генерала Афганской войны

• Название: Жесткий лидер. Правила менеджмента от генерала Афганской войны
• Автор: Тантум Коллинс
• Издательство: Литагент 5 редакция «БОМБОРА»
• Жанр: Управление, подбор персонала
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-699-98189-2

Что, если бы вы могли сочетать гибкость, адаптивность и сплоченность небольшой команды с властью и ресурсами гигантской организации? Не секрет, что в любой области небольшие команды имеют много преимуществ: они могут быстро реагировать и принимать решения без бюрократии и волокиты. Но при этом компании, занимающиеся большими делами, не могут помещаться в маленькой комнате, им нужны методы управления, которые можно масштабировать на тысячи людей. Один из самых авторитетных военных в мире – генерал Стэнли МакКристал – рассказывает, как сочетание принципов управления мощной военной машиной с гибкостью небольших организаций может применяться и в гражданских организациях.

---

Вторжение США в Ирак было для Заркави осуществившейся мечтой: наконец-то у него появился шанс показать свое мужество. ТВД разместилась в авангарде сопротивления, хитро играя на страхе и отчаянии суннитского меньшинства Ирака, внезапно лишенного политической силы с падением режима Саддама Хусейна. В 2003 г. Заркави разработал успешную подрывную кампанию, которая унесла жизни сотен людей, и сделал пародией попытку оккупационной коалиции защитить Багдад. Огромный грузовик со взрывчаткой в штаб-квартире ООН в отеле «Канал» унес жизни 22 человек, включая Серджио Виейру ди Меллу, специального представителя ООН в Ираке. Два месяца спустя в потоке координированных подрывов, которые унесли жизни 35 человек и ранили более 200, для атаки на штаб-квартиру Международного Красного Креста был применен набитый взрывчаткой автомобиль скорой помощи.

Хоть атака на водоочистительную станцию и была ужасной, это не было чем-то необычным для Ирака образца 2004 г. К декабрю число террористических атак только в Ираке стало больше, чем во всем мире в 2003 г. В 2005 г. террористические атаки в Ираке унесли жизни 8300 человек, что сравнимо с тремя терактами 11 сентября 2001 г., и это в стране с десятой долей населения Соединенных Штатов. На Ирак, население которого едва ли составляет 1 % от мирового, приходилась треть всех террористических атак в мире и смертей от них в 2005 г. И все только ухудшалось: весной 2006 г. более тысячи жителей Ирака умирали на улицах ежедневно. Для семей, у которых когда-то был дом, как у той семьи из Эль Амеля, взрывы происходили с частотой сбора мусора в американских пригородах.

Саддама свергли и осудили, но вместо того, чтобы на иракские улицы пришли демократия и порядок, отрезок с 2003 по 2005 г. показал ужасающее снижение уровня жизни: магазины закрыты, дороги разбиты, все меньше и меньше людей гуляет по улицам, постоянные оранжевые вспышки от взрывов. В 2003 г. богатая за счет нефти иракская экономика упала более чем на 20 %, что стало причиной падения ВВП на душу населения до уровня в 449 долларов США, а это является значением, которое менее 2 % от ВВП на душу населения в Соединенных Штатах. Телевизионные новости сообщали, что заключение Программы развития ООН относительно условий жизни звучало как «бедственные».

Жители Ирака смотрели на это не через экран телевизора. Для них это был собственный опыт. Когда рухнуло слабое правительство Саддама, в Багдаде начался дефицит электричества, что привело к отсутствию освещения, невозможности хранения продуктов в холодильниках и кондиционирования воздуха. Это плохие новости для города, в котором в летние дни температура поднимается до 125° по Фаренгейту, и если прикоснуться оголенной кожей к нагретому солнцем металлу, можно получить серьезный ожог. Обработка воды и очистка стоков перестала работать, и человеческие отходы сбрасывались прямо на улицы, что привело к появлению вездесущего, вызывающего тошноту смрада.

Место с такой же великой историей, как и любое другое на Земле (когда-то оно было «колыбелью цивилизации»), стало настоящим адом[2].

Жестокость и беспредел здесь были стратегией. Целью Заркави стала сектантская гражданская война суннитов Ирака с шиитами. Он думал, что, уничтожив друг друга, они уничтожат и остатки настоящего государства, что даст призрачную возможность создания исламского халифата, о котором он всегда мечтал. Направив свою стратегию против шиитов Ирака, Заркави поджег фитиль на местной культурной пороховой бочке, и Ирак захлестнула сектантская кровавая баня. Он мудро спланировал свои действия: каждый хорошо организованный удар АКИ увеличивал число погибших благодаря серии ответных действий, которые он повлек за собой. Жертвы подрывников добавлялись к тем, которые встретили свою судьбу в лапах сектантских боевиков по обе стороны иракских религиозных баррикад: они били людей током и расчленяли тела в пыточных камерах, устроенных в подвалах, либо выкидывали на заполненные мусором улицы с пластиковыми пакетами на головах, которыми они душили своих жертв.

Даже Аль-Каида чувствовала себя некомфортно по отношению к тому уровню экстремизма, который исповедовал Заркави. Однако лидеры организации не могли отрицать абсолютную военную мощь организации, которую создал иорданец. Если они хотели влияния в Ираке, то им было необходимо работать с ним. В октябре 2004 г. Заркави приносит Байа (клятву верности) Усаме бен Ладену, и за это самый известный террорист на планете формально взял под свое крыло того, кто когда-то был Ахмадом, бездельником из Зарка. Так появилась АКИ.

Письменные доски

Как члены организации, традиционно сконцентрированной на преследовании лидеров террористических движений, мы в Оперативном подразделении склонялись к тому, чтобы уступить «теории великого человека» и приписать успех АКИ Заркави. Он действительно был ярким и талантливым. Его стратегия столкновения суннитов с шиитами была порождением злого гения. Однако идеи – это лишь слова, поскольку множество паркетных генералов делали предположения относительно того, как выиграть ту или иную войну, а успеха в конечном итоге добивались лишь те, кто действительно мог придать форму и управлять подразделением, которое способно было выполнять задачи. АКИ Заркави, конечно же, выигрывала за счет страха суннитов, возмущения иракцев по поводу присутствия в стране американских оккупантов, религиозного фанатизма, а также общего безумия, которое следует за неистовым хаосом, однако скорость и размах их подъема поражали воображение. Тот факт, что Заркави был способен преобразовать небольшую группу преданных ему людей в сплоченную террористическую организацию, не удивлял, однако то, что он оказал такое влияние на эту маленькую группу, предлагая ей до тошноты нигилистическую концепцию, что она выросла до широко известной и стратегически эффективной группировки, требует отдельного разъяснения. Мы проверили огромный перечень возможных переменных (историю региона, силу действия идеологии АКИ, а также беспощадную тактику, которая была применена), однако ничего из этого не могло адекватно объяснить нам то, что мы видели.

Когда мы только открыли штаб-квартиру нашего Оперативного подразделения в Баладе, то практически на каждую стену повесили карты. Карты для солдата священны. В военной штаб-квартире карты вешают и обращаются с ними почти с религиозным почитанием. Хорошо промаркированная карта может моментально дать понять, где находятся друзья и враги, а также помочь разработать планы будущих операций. Приказы можно отдавать, лишь используя карту и пару коротких слов. Это как те истории о ремонтах в офисах Пентагона, при которых сносят стену только для того, чтобы найти за ней другую стену с картами с предыдущего конфликта. На протяжении почти всей истории войны велись ради территории, ее удержания, ради географических целей, а карта была самым необходимым инструментом для того, чтобы увидеть проблему и разработать ее решение.

Однако карты в Баладе не могли указать на поле боя, откуда враг мог загрузить видео, чтобы его потом посмотрели миллионы человек в любом из домов в любом из кварталов либо в любой машине на улице, в которой можно было перевозить бомбу. Вместо карт в нашей штаб-квартире начали появляться доски для письма. Вскоре они появились повсюду. Стоя вокруг них с маркерами в руках, мы громко обсуждали то, что нам было известно, наши подозрения и то, что нам не было известно. Мы покрывали ярко-белые поверхности разно-цветными словами, стирали, а затем писали снова. Мы не рисовали статические географические изображения, мы рисовали изменчивые отношения: связи между вещами, но не сами вещи.

Так же, как когда мы с моими братьями в долгих поездках играли в игру, где было необходимо искать знакомые объекты, спрятанные на большой картинке, в Оперативном подразделении мы пытались определить местоположение знакомых структур и очертаний в хаотичной мозаике, которой являлся Ирак. И хоть мы их и не видели, но были убеждены в том, что они должны там быть. Когда мы собирали данные разведки, то могли составить схему отношений между членами организации. Однако вместо прямых линий и острых углов военного командования нам приходилось рисовать запутанные сети, не похожие ни на одну из организационных структур, которые когда-либо нам приходилось видеть. Незнакомые схемы, словно цветки, распускавшиеся на наших досках, казались нам хаотичными и слишком противоречивыми: воспринять их было так же сложно, как прочитать и понять технический текст на иностранном языке.

То, для чего было создано наше подразделение

То, с чем мы столкнулись

Действия, которые мы увидели на поле боя, более точно относились к этим нестабильным связям, нежели к более знакомой нам иерархической структуре, которую мы были приучены выслеживать. Мы начали рассматривать возможность того, что тех самых знакомых схем, которые мы искали, может здесь не быть вовсе, поскольку АКИ была чем-то, что очень сильно отличается от всего того, что мы видели ранее.