Геннадий Николаец - Сотник. Кузнечик

• Название: Сотник. Кузнечик
• Автор: Геннадий Николаец
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-17-121724-2

Чего Михаил Ратников никак не мог предвидеть, так это того, что перепуганный мальчонка-христианин из-за болота подложит ему такую свинью. Ну, или наоборот, окажется подарком судьбы – это уж как посмотреть. Впрочем, поначалу никому в крепости и в голову не могло прийти, что за «неведому зверушку» привезли разведчики из лесу. Промокший, голодный мелкий сирота – что в нём такого? И вообще, эка невидаль – бежавшие из языческих земель христиане, пусть и мастеровые из дальней слободы. Деда задрал кабан, его не расспросишь, мальчишка ещё и до подмастерья не дорос, да и знать ничего не знает – откуда? Ни опасности, ни пользы пока что. Не выгнали из жалости, и на том спасибо. Потому к Мишке на беседу Тимка так и не попал. Вначале бояричу было просто не до него, а потом – почти сразу – на Ратное напали ляхи, и пришлось Михаилу Ратникову уйти в поход, так и не узнав, что за мина замедленного действия из-за болота осталась у него в крепости. И как она «рванёт» без должного присмотра. А разгребать всё это досталось старосте Аристарху, что само по себе сулило бояричу дополнительную головную боль после возвращения – отвечать на непростые вопросы и расплетать заковыристые узлы, каковые при Тимкином активном участии непременно заплетутся и в мозгах, и судьбах обитателей крепости.

---

– Чего смотришь, ложки не видал? – подковырнул жизнерадостный Федька.

Тимка вздрогнул, ссутулился и положил ее обратно. Макар отвел от Тимки глаза. Да, с мальцом разговаривать будет трудно. Испуган, жмётся всё время. Но любопытен, вон как по сторонам поглядывает. Оно и понятно, всё ему в диковинку. Как забудется, так оживает, любопытствует, и видно же, что спросить хочет, но не решается. А заденешь его – сразу в себе закрылся. Но расспросить его надо, а ещё лучше, чтоб сам рассказал.

– А может, и не видал, такие, как у нас, мало где есть, – наставник глянул на Федора. – А ты бы языком не трепал, да сбегал бы в кузню и Кузьму Лавровича позвал. Пусть сюда подойдет, надобно глянуть кой на что.

Федька смутился и порысил к двери. Суров, видать, наставник Макар, раз отроки по его слову на бег срываются. В слободе своих подмастерьев так только старый Дамир гонял.

– А это ещё что за курёнок?

На стол с громким стуком встал здоровенный ставец, наполненный дымящейся кашей.

Тимка оторвал испуганные глаза от пустой миски. Прямо перед ним, по другую сторону стола, стояла здоровенная бабища и с весёлым любопытством в упор разглядывала примостившегося с краю Тимофея. Мальчик сжался и ничего не ответил.

– Так Тимка это, Кузнечик, тётка Вера, – просветил её Яшка. – Из-за болота к нам шёл.

Верка на мгновение пересеклась взглядом с мужем и разобралась с ходу: и упоминание про болото, и позднее возвращение дозора, и присутствие мужа в такое время за столом с отроками – всё увязалось вместе сразу же. Да и то, что чужой мальчишка вздрагивает и сжимается от каждого громкого слова, ей тоже о многом сказало. Она обвела отроков грозным взглядом.

– Из-за самого болота? А вы, небось, и таскали его цельный день за собой. Мало что умаяли мальчонку, так ещё и под дождём вымочили? – бабища, похоже, распалилась не на шутку, но гнев её был направлен мимо Тимки – на мальчишек.

– Тётка Вера, да мы ж… – попытался оправдаться опешивший Яшка. На Верку, пылающую самым что ни на есть праведным гневом, эта попытка впечатления не произвела.

– И покормить дитё ни разу не догадались, олухи. Так и таскали по лесу мокрого и голодного!

Обвинение было несправедливым, и совесть ощутимо потянула Тимофея за язык.

– Кормили они, – испуганно вступился Тимка за ставших уже близкими мальчишек. – И плащ свой Елисей дал. С капюшоном.

Тихий голос найдёныша неожиданно успокоил вошедшую в раж бабу. Она победно глянула на отроков и проворчала:

– Ну, хоть до чего-то сами додумались, – и строго, но совсем не страшно посмотрела на Тимку. – А ты их не выгораживай. Виноваты – и всё тут. И пусть не спорят.

Макар чуть заметно улыбнулся: его жена вместе с её заклятой соперницей Варварой верховодили у ратнинского колодца в добывании и обсуждении любых новостей, а уж разговорить сопляка…

Верка прицелилась на край лавки, аккурат против Тимки. Сидевший на этом месте отрок, подхватив свою миску, шуганулся на другой конец стола. Усевшись, та величественным взмахом половника наполнила кашей Тимкину миску, после чего небрежно подтолкнула ставец к мальчишкам. Те, слегка ошалев от напора и извива женской логики, осторожно начали разбирать кашу.

– Так вот из самого Киева, по болоту, пешком?

Яшка, услышав о предполагаемом маршруте, поперхнулся было, но, перехватив весёлый взгляд наставника Макара, уставился на Верку, потихоньку начиная постигать смысл устроенного бабой циркуса. Тимка, целиком сосредоточившись на вылизывании из непривычной ложки остатков каши, помотал головой.

– Не-а, мы из-под Крупницы шли. Из Мастеровой слободки.

– И что, вот так, из самой Крупницы и не емши? – не унималась дотошная Верка.

– Ну, репу ели. И ягоды в лесу были, с орехами.

– А репу, что ль, с собой из самой Крупницы несли? – удивился Макар.

– Не, – Тимка зачерпнул из миски очередную ложку каши. – Репу нам лешаки приносили. И мясо. А уже когда к болоту подходили, так рыбу давали. Копчёную.

Яшка невольно переглянулся с наставником.

– Точно лешаки? Не кикиморы? – совершенно серьёзно усомнилась Верка.

– Кикиморы только в сказках водятся. Для маленьких, – найдёныш попытался презрительно посмотреть на бабищу, но слегка скривился, пытаясь по-быстрому отогнать от себя некстати вспомнившиеся лесные страхи. – А лешаки – это такая лесная стража. Они ещё одёжу в пятнышку надевают и ветки цепляют, чтоб их в лесу не видно было. И рожу, бывает, размалёвывают. Как зыркнет на тебя из кустов – так чисто лешак. И забудешь, зачем туда хотел, – мальчонка снова увлёкся вылизыванием каши из ложки, слегка расслабился и осмелел. – Потому так и прозвали.

– Ничё себе, – вставил командир разведчиков, – это ж сколько надо было идти, поди, с самой Горки, небось?

Макар одобрительно посмотрел на Якова.

– Цельную неделю и шли, – Тимка отвлёкся от ложки, наблюдая, как тётка подкладывает в его миску каши. – Мы ж в селища не заходили, деда сказал – нельзя нам туда. Вот по лесу и шли, ну разве когда рыбаки на лодке подвозили.

– А из слободы чего ушли-то? Нешто голодно было? – продолжала гнуть свою линию Верка.

– Не-е, голодно у нас никогда не было. А чего ушли, не знаю. Деда в острог ездил, а потом стражники приходили. А ночью мы с дедом и ушли.

– А родители что, дома остались? – поинтересовался Макар.

Тимка неожиданно сник.

– Нету родителей. Мамка, как я ещё маленький был, умерла, а папка с боярином Журавлём ушёл и не вернулся больше, – мальчик так жалобно глянул на Верку, что у той сердце защемило и она чуть ли не впервые не нашлась, что сказать.

– Ты того, кашу-то доедай, – подвинула она к Тимке его миску. – Сейчас ещё мясо поспеет. А «папка» это кто?

Мальчишка без аппетита ковырнул ложкой в каше.

– Папка – это отец. Ну, говорят у нас так. А так… Одни мы с дедом были.

Недовольно скрипнув, хлопнула входная дверь. Все обернулись. Первым вошёл Федька и, повесив плащ на вбитый в стену колышек, устремился к миске с остывающей кашей. Второй, скорей всего, был подмастерьем в кузнице – крепкий, с широкими ладонями, перепачканный сажей. Третьей, к Тимкиному удивлению, оказалась девчонка, которая, вцепившись в плащ второго отрока, что-то ему на ходу втолковывала.

Макар кивнул вошедшим и снова обратился к Тимофею.

– А отец у тебя тоже мастеровой?

Тимофей с сомнением посмотрел на заботливо подложенный Веркой кусок мяса. Вообще-то он уже и кашей наелся, но истекающий соком ломоть заставил его проглотить слюну.

– Папка старший над мастерами был, – Тимка выудил откуда-то из-за голенища узкий нож и взялся за еду. – Меня тоже учил.

Макар весело, почти смеясь, посмотрел на Яшку, отчего тот густо покраснел. Ну да, и пленника взяли, и следы прочитали, и к болоту сходили, и даже сумки втихаря перетрясли, а обыскать самого Кузнечика не удосужились. Елисей, перехватив взгляд командира, только пожал плечами: так видно ж было, что не опасен, вот и не потрошили.

Мальчишка быстро, но без суеты разделался со своим куском и облизнулся, чем поверг Верку в состояние лёгкого остолбенения. Нет, оголодалых отроков она видела, и не раз, и прекрасно знала, что он сейчас съест не столько, сколько хочет, а сколько дадут. Но вот то, как он ел, её удивило. Подкинув в миску ещё один кусок, она посмотрела на мужа.

Тимка удовлетворенно вздохнул и уже не спеша принялся за новый кусок. Но хватать руками, как обычно и делали, он не стал. Придавив ложкой, он аккуратно пластал его на небольшие куски и, накалывая на острие, по-щенячьи сосредоточенно отправлял в рот.

Макар кивнул: парень хоть и мал, но не прост, сразу видно.

– Кузьма, тут вот какое дело…

Тимка от удивления даже жевать перестал. Кузьма? В смысле Кузьма Лаврович? Вот этот? Да в слободе он бы до Кузьки ещё не дорос!

Макар, прокашлявшись, продолжил:

– Стража наша на болоте двух человек нашла. К нам шли. Говорят, кузнецы. Деда вот только спасти не успели… А внука Тимофеем зовут. Кузнечик, значит. Только вот инструмент чудной у них. Издаля ведь несли, еды при себе никакой не было, а железки тянули. Не глянешь?

Кузька, навостривший уши при одном только упоминании про журавлёвских мастеров, потянулся было к сумкам, но остановился, вопросительно глянул на Тимку – можно ли?

– Это моя, – кивнул мальчик. – А вон та – дедова.

Кузьма поднялся, переставил сумки к себе, достал свёрток, аккуратно перевязанный шнурком, развернул его… И сел, забыв даже дышать. То, что покоилось в полотняных карманах укладки, являлось, без сомнения, инструментом, но вот что этим инструментом можно делать, Кузька не знал. Мог догадываться, мог приспособить к чему-нибудь, но для чего он был сделан изначально, не представлял. Иное хоть и выглядело знакомо, но уж больно чудное. Вот для чего кому-то понадобилось сделать клещи с круглыми губками? Да как сделать!

Кузьма осторожно, как древний свиток, о которых рассказывал отец Михаил, развернул ещё один свёрток. В нем тихо и спокойно, словно усталые отроки после отбоя, лежали две дюжины хитро заточенных ножей и стамесок, каждый в своём отдельном кармане. Там же была завернута и дощечка из твердого дерева, на которой этот инструмент пробовали после заточки.