Уилбур Смит - Божество реки

• Название: Божество реки
• Автор: Уилбур Смит
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-7027-0123-2

В основу увлекательного романа легла подлинная история пылкой и преданной любви, изложенная на папирусах, обнаруженных в гробнице неизвестной древнеегипетской царицы.

Это рассказ раба-евнуха по имени Таита — врача, философа, поэта, инженера и астронома, ментора царицы с младенчества и до её смерти.

---

— Убирайся отсюда, старый дурень, — хрипел мне Тан в ухо. — Брось меня, беги!

Слон поднял голову и замотал ею, как собаки вытряхивают воду из ушей, выбравшись на берег. Огромные уши громко хлопали по его плечам, а размозженная туша Клинка соскользнула с бивня и отлетела в сторону, как будто была не тяжелее дохлого зайца. Сила старого слона казалась просто невероятной. Если он так легко подбрасывает лошадь и колесницу, что может сотворить с моим собственным хрупким телом?

— Беги, ради любви Гора, беги, дурак! — пробормотал Тан и попытался оттолкнуть меня, но из какого-то странного упрямства я продолжал цепляться за его плечи. Как бы мне ни было страшно, я не мог покинуть друга.

Слон услышал голос Тана и развернулся в нашу сторону, расставив уши, широкие, как главный парус ладьи. Он смотрел прямо на нас с расстояния не более пятидесяти шагов.

Тогда я еще не знал, что зрение у слонов очень слабое и они почти слепы. Слон почти полностью полагается на слух и чутье. Только движение может привлечь его, и, если бы мы стояли неподвижно, он бы нас не увидел.

— Он нас заметил, — выдохнул я и потащил Тана за собой, заставляя прыгать на одной ноге. Самец обнаружил движение и заревел. Я никогда не смогу забыть этот звук. Он оглушил и ошеломил меня, мы зашатались и чуть не упали.

Потом слон помчался прямо на нас.

Он бежал вперед длинными шагами, уши хлопали вокруг головы. Стрелы, как щетина, торчали из морщинистого лба, кровь текла по морде, как слезы. Каждый раз, когда он ревел, облачко легочной крови вырывалось из хобота. Он мчался на нас высокий, как скала, и черный, как смерть. Я мог разглядеть каждую складочку кожи и морщинку вокруг глаз. Ресницы его были густы, как у красивой девушки, а зрачки излучали такую ярость, что сердце тяжелым камнем замирало у меня в груди, а ноги прирастали к земле.

Течение времени замедлилось, и меня вдруг охватило чувство нереальности происходящего, словно я видел все это во сне. Я стоял и смотрел, как смерть несется на меня, медленно и величественно, и не мог двинуться с места.

— Тата! — детский голос раздался в моей голове, и я понял, что ужас обманывает мое сознание. — Тата, я иду!

Не веря своим ушам, я оторвал взгляд от приближающейся ко мне смерти. По ровной прогалине между акациями к нам на полном галопе неслась колесница. Лошади стелились по земле, головы их поднимались и опускались, как молот кузнеца на наковальню. Уши были прижаты, а ноздри раздувались, розовые и влажные. Я не видел возницы, который держал вожжи.

— Приготовься, Тата! — только после этого я заметил маленькую головку, едва возвышавшуюся над передком. Два кулачка, побелев от напряжения, сжимали вожжи.

— Мем, — закричал я, — назад! Поворачивай назад! Ветер раздувал волосы, и они облаком развевались за его головой; солнечный свет высекал рыжие искорки из черных кудрей. Он мчался к нам, не задерживаясь ни на мгновение.

— Выпорю негодника за непослушание, — прорычал Тан, шатаясь»на одной ноге. Мы оба забыли об опасности.

— Тпру! — закричал Мемнон и остановил упряжку на полном галопе. Он так круто сманеврировал, что внутреннее колесо развернулось на ободе. Экипаж на мгновение замер прямо перед нами, загородив от слона. Справился парень великолепно.

Я подхватил Тана под руку и втолкнул в колесницу. В следующее мгновение прыгнул сверху сам. Как только я приземлился на него, Мемнон отпустил вожжи, и лошади рванули вперед так резко, что меня бы выбросило назад, не схватись я за борт.

— Давай, Мемнон! — крикнул я. — Покажи, на что ты способен!

— Но! — заорал царевич. — Ого-го!

Колесница помчалась вперед, так как перепуганные лошади неслись изо всех сил под разъяренный рев слона за нашими спинами.

Мы все втроем оглянулись назад. Голова слона нависала над экипажем и, казалось, закрывала весь горизонт. Хобот тянулся к нам и был настолько близко, что облако кровавых брызг летело на нас с каждым выдохом и ложилось красными пятнышками на лица, как будто их поразила чудовищная болезнь.

Мы не могли оторваться от слона, а он был не в силах догнать нас. Мы мчались по прогалине, пригнувшись к колеснице, а окровавленная голова нависала над нами. Достаточно было вознице ошибиться один раз, наши колеса разбились бы на ухабе или о ствол поваленного дерева, и слон настиг бы нас в тот же момент. Однако царевич правил, как опытный возница, и хладнокровным, наметанным глазом выбирал дорогу. На поворотах колесница неслась на одном колесе на волосок от гибели, но ему удавалось уворачиваться от разъяренного слона. Он не ошибся ни разу, а потом вдруг все кончилось.

Одна из стрел в груди слона прошла глубже от тряски и пронзила сердце. Он широко раскрыл пасть, поток яркокрасной крови хлынул из горла, и великан повалился замертво. Ноги подогнулись, и бежавшее тело рухнуло с такой силой, что земля задрожала. Слон лежал на боку, задрав к небу огромный изогнутый бивень, словно последний раз бросал вызов этому миру.

Мемнон остановил лошадей, мы с Таном выкарабкались из колесницы и встали рядом, глядя на гороподобную тушу. Тан оперся на борт колесницы, чтобы снять вес с поврежденной ноги, и медленно повернулся к мальчику.

— Клянусь Гором, я знавал храбрецов, но никто из них не превзошел тебя, парень, — просто сказал он, а потом поднял Мемнона и прижал к своей груди.

Я не могу подробно описать, что произошло дальше, потому что привычные слезы залили мне глаза. Сколько я ни называл себя сентиментальным дураком, не мог остановить их. Мне так давно хотелось увидеть, как отец обнимет своего сына.

Я сумел взять себя в руки и справиться с чувствами, когда услышал далекие крики приветствий. Мы не отдавали себе отчета в том, что охота разворачивалась на виду у всей флотилии. «Дыхание Гора» стояла у берега Нила, и я заметил на кормовой надстройке стройную фигуру царицы. Даже с такого расстояния можно было разглядеть, как побледнело и окаменело ее лицо.

«ЗОЛОТО ДОБЛЕСТИ» — награда воина, и ценится она выше, чем «Золото похвалы». Она присуждается только героям.

Мы собрались на палубе ладьи. Там присутствовали приближенные царицы и командиры всех отрядов ее войска. У мачты стояли бивни слонов, выставленные напоказ как военные трофеи, все воины надели торжественные наряды своих отрядов. Знаменосцы вытянулись по стойке смирно позади трона, а трубачи торжественно трубили, когда царевич преклонил колено перед царицей.

— Возлюбленные подданные! — четко произнесла Лостра. — Благородные командиры войска, мои советники и воины отрядов, я представляю вам царевича Мемнона, наследника короны Египта, который на моих глазах и на глазах у всех вас завоевал мою благосклонность, — она улыбнулась сверху вниз одиннадцатилетнему мальчику, с которым обращались так, как будто он был военачальником, одержавшим большую победу. — За храбрость на охоте я повелеваю ввести его в состав отряда стражи Синего Крокодила в ранге воина и награждаю «Золотом доблести», дабы награда эта гордо сияла у него на груди в знак заслуг.

Золотую цепь специально для этой цели изготовили царские златокузнецы, и теперь она точно легла на шею одиннадцатилетнего воина. Однако на цепочке висела маленькая золотая фигурка слона, которую я вырезал своей рукой. Эта статуэтка была совершенством во всех отношениях, вместо глаз сияли осколки граната, а бивни были сделаны из настоящей слоновой кости. Она так красиво смотрелась на безупречной коже царевича.

Я почувствовал, что глаза мои снова наполняются слезами, когда услышал приветственные крики, которыми воины встречали царевича, но я проглотил их, сделав над собой усилие. Не я один купался в слезах, как бородавочник в грязи, даже Крат, Ремрем и Аст — эти суровые, испытанные воины, которые всегда держались с наигранной грубостью, — стояли с глупыми улыбками на лицах, и, могу поклясться, у многих воинов на глазах блестели слезы. Так же, как и его родители, мальчик умел пробуждать любовь и верность в окружающих. Под конец каждый командир отряда синих подошел к царевичу и торжественно обнял как нового товарища по оружию.

В тот вечер, когда на закате солнца мы с царевичем катились на колеснице по берегу Нила, Мемнон внезапно остановил лошадей и повернулся ко мне.

— Меня призвали в отряд. Я наконец стал воином, и теперь, Тата, ты должен сделать мне новый лук.

— Я сделаю тебе самый хороший лук, какой только приходилось натягивать лучнику, — пообещал я.

Некоторое время он серьезно смотрел на меня, а потом вздохнул.

— Спасибо, Тата. По-моему, сегодня — счастливейший день в моей жизни, — в свои одиннадцать лет мальчик произнес эти слова, как убеленный сединами старец.

На следующий день, когда флотилия встала на якорь на ночь, я отправился на поиски царевича и обнаружил его в одиночестве на берегу в таком месте, где он был укрыт от посторонних взглядов. Мемнон не заметил меня, и я мог понаблюдать за ним.