Леонид Борисов - Жюль Верн

• Название: Жюль Верн
• Автор: Леонид Борисов
• Жанр: История

---

А это что за письмо в синем конверте? Неровный почерк без нажима - так пишут врачи, прописывая лекарство. Жюль Верн наблюдательно следил за своими пальцами, за тем, как они взяли конверт, надорвали уголок, указательный вошел в щелку и рывком потянул вниз, позвал на помощь соседа и вместе с ним вытянул из конверта вдвое сложенную, мелко исписанную страничку. Затем пальцы легли на колени. Жюль Верн увидел нежное имя: Жанна... Тысячами глаз внутреннего зрения увидел он Жанну своей юности, ощутил запахи и краски, вот даже и сейчас, по прошествии полувека, теснит дыхание и хочется говорить о себе в третьем лице.

О чем пишет Жанна?

Она пишет, что сейчас ей никак невозможно повидаться с Жюлем, но месяца через два-три она возвратится из Лондона, чтобы прижать к своему сердцу третьего внука, и тогда, наверное, ей удастся побывать в Амьене и...

Следует пять точек. Обычно их бывает три.

Жюль Верн взял свою массивную, толстую палку, шляпу, надел тонкие светлые перчатки. Разворковались голуби, удушливо благоухают цветы в саду, звон в ушах, двадцать лет на сердце. Небо морщит свой ослепительно голубой шелк. До чего все хорошо, волшебно!

- Идем со мной, - позвал он своего Паспарту. Старый пес повилял хвостом, молча извинился и положил голову на вытянутые лапы.

- Идем с мной, - повторил Жюль Верн. - Не хочешь? "Жарко", - всем своим видом сказал Паспарту и с глухим урчанием, неясным повизгиванием, не спуская взгляда с хозяина, произнес: "Гуляйте один, вам надо кое о чем подумать. .."

Да, надо кое о чем подумать. Жюль Верн думал о Жанне. Жанны далекой юности нет. Есть женщина семидесяти лет. Страшно подумать: Жанне семьдесят лет... Дряблая кожа, седые волосы, частая, семенящая походка. Лучше не думать.

- Завтра моя лекция в Промышленном обществе, - вслух говорит Жюль Верн. - Во вторник заседание в городском музее. В среду я должен ехать в Париж к Пиррону, - мой глаз беспокоит меня... В четверг или пятницу приезжает Онорина... Здравствуйте, мадам Легар! - здоровается он с учительницей школы. - Мое здоровье? Благодарю вас, я чувствую себя превосходно! Путешествия? О нет, - я расстался с моим "Сен-Мишелем", я продал его. Конечно, жаль, привычка...

- Вы давно не были у меня на уроках, - робко произносит учительница. Дети вспоминают вас, месье.

- Если позволите, если это удобно, я зайду сейчас, - говорит Жюль Верн. - Вы проходите Африку? О, я кое-что расскажу вашим ученикам!..

Глава шестая

ЖИВЕТ ТОТ, КТО ТРУДИТСЯ

Жюль Верн подошел к своему большому глобусу в библиотеке и стал рассматривать на нем очертания России. Какая в самом деле огромная страна!.. Он циркулем смерил Англию и поставил его ножки так, что одно острие коснулось приблизительно того места, где Одесса, а другое, перешагнув Крым и Кавказ, близко подошло к Каспийскому морю. Жюль Верн сравнил свою Францию с величиной России, - его родина легко поместилась на всем том пространстве, которое носило официальное название Малороссии. Он отыскал на глобусе Сибирь. Игра с отмериванием и сравнением увлекла его. Он захватил ножками циркуля от Бреста до Винницы включительно и отложил это расстояние на пространстве Сибири от Омска.

- Экая необъятность! - восхищенно произнес Жюль Верн. - И вот эта необъятность приглашает меня в гости! Корманвиль пишет мне из Приамурья...

Он отошел от глобуса. Правый глаз, утомленный пристальным разглядыванием, обильно слезился. Левым он несколько секунд ничего не видел, а когда коснулся его платком, острая боль ветвистой молнией пробежала по мозгу и сухим фейерверком рассыпалась по всему телу. Жюль Верн поспешил к дивану, на ходу тряхнув звонок и громко крикнув: "Онорина!" Вошла жена. Она спросила:

- Что случилось?

Ее муж молчал, лицо он закрыл широкой ладонью. Онорина в испуге опустилась на колени перед мужем, охватила его голову руками, приподняла ее. Онорине казалось, что ее старый Жюль умирает. Он и сам догадался, о чем подумала его подруга, и, желая утешить ее, понимая в то же время, что обязан сказать правду, спокойно произнес:

- Жив, старушка, но мой левый глаз вдруг выкинул нехорошую шутку!..

- Я позову врача, - Онорина поднялась с пола и шагнула к двери. - Я пошлю в Париж...

- Не надо, - сказал Жюль Верн. - Просто - маленькое переутомление, перерасход, - пошутил он. - А врачи... вряд ли они увидят больше моего. И что могут врачи? Я счастлив, дорогая моя старушка, - он сел на диван и притянул к себе Онорину. - Я неправдоподобно счастлив! Меня знают и любят. У меня есть ты. На конторке лежит рукопись нового романа. Я его напишу. О, я напишу еще много романов! Меня зовут в Россию. Как фамилия этого человека, мне не выговорить, - ну вспомни! Помоги!

- Какого человека? - спросила Онорина. Ей показалось, что ее муж бредит.

-Того, который прислал мне приглашение от русского журнала. Такая странная фамилия. Бо... Бо... Сейчас вспомню, я уже зацепился за корешок. Бо...

- Боборыкин, - сказала Онорина.

- Странные эти русские, - придумать такую фамилию, длинную и трудную!

- Но ведь у тебя есть Бомбарнак!

- И будет еще великое множество самых невероятных имен и фамилий, сказал Жюль Верн. - Не выпить ли нам по рюмочке вина?

Онорина всплеснула руками:

- Вина! Ты хочешь себя убить!

- Все вредно для того, кто ничего не делает, - сказал Жюль Верн. Ничто не вредно для того, кто трудится. А кто трудится, тот живет.

Онорина пригласила местного окулиста Курси. Он осмотрел глаз здоровый и глаз больной, сказал что-то похвальное по адресу здорового глаза и побранил глаз больной, потом прописал какие-то капли и запретил Жюлю Верну читать книги и писать романы.

- А если я буду писать книги и читать романы? - посмеиваясь в бороду, спросил Жюль Верн.

Курси ответил, что и этого нельзя.

- Как жаль, - вздохнул Жюль Верн. - А я начал писать специально для ваших внуков. Слушайте, дорогой Курси: воды Средиземного моря заливают пески Сахары и орошают пустыню. Аппарат тяжелее воздуха поднимается под облака. ..

- Говорите тише, не волнуйтесь, - заметил Курси. - Вам нельзя волноваться. Вам надо лежать с закрытыми глазами и...

- И думать? - смеясь спросил Жюль Верн. - Благодарю вас, от всего сердца благодарю вас! Я буду лежать и сочинять новые романы!

В истории болезни, заведенной Курси для потомства, сказано было: "Диабет косвенно повлиял на зрение. И августа 1896 года Жюль Верн ослеп на левый глаз. На восемь десятых потеряно зрение правым глазом. Больной чувствует себя превосходно. Аппетит хороший. Работоспособность изумительная: каждое утро десять - двенадцать страниц. Строка чуть кривит, но это вполне естественно и понятно..."

... Дама в темно-лиловом платье приехала в открытой коляске рано утром. Жюль Верн еще спал. На вопрос слуги, что угодно мадам, приехавшая опустила частую, темную вуаль и ответила, что ей ничего не угодно до тех пор, пока месье Верн не пожелает видеть ее, а кто она такая, это никого не должно интересовать.

- Пройдите в гостиную, мадам, - сказал слуга. Дама взяла его под руку. Мелкими шажками, спотыкаясь о неровности дорожки перед домом, левой рукой приподнимая шумящую шелковую юбку, дама поднялась по ступенькам парадного входа, вошла в вестибюль, остановилась и, тяжело дыша, произнесла:

- Я так устала! ..

- Гостиная рядом, мадам, - поклонился слуга и открыл дверь в маленькое, все в зеркалах и красном бархате, зальце. Дама переступила порог и сразу же опустилась в глубокое кресло.

- Как прикажете доложить о вас?

- Скажите, что месье Верна хочет видеть приезжая из-за границы дама. Если Жюль спросит... если месье будет настаивать, - поправилась дама, чтобы вы узнали мое имя, скажите в таком случае, что... Ничего не говорите! Надеюсь, что меня примут ради простого любопытства.

Слуга поклонился и не торопясь стал подниматься по деревянной лестнице. Едва он скрылся за поворотом, как дама быстрым и ловким движением подняла вуаль, из бисерной сумочки вынула зеркальце и поднесла его к лицу. Она не охорашивалась, не пудрилась, - она только гляделась в зеркальце, поворачивая голову то влево, то вправо. На немилосердно тайные вопросы ее зеркальце отвечало коротко и строго: "Ты стара, но не безобразна, когда-то ты была хороша, даже красива, об этом подумает каждый, взглянув на тебя. Поменьше, милый друг, мимики, - старым людям мимика во вред. Поменьше жестикулируй, умный мужчина ценит в женщине ровность движений и спокойствие, скупость каждого жеста. Сделай несколько глубоких вдохов и выдохов, выпрямись и помни, что тот, к кому ты пришла, моложе тебя только на год или на два..."

Онорина еще спала, и слуга не решился будить ее ради неизвестной, странной посетительницы. К тому же, она хочет видеть только Жюля Верна. Кто не хочет видеть его!.. Слуга поднялся еще на несколько ступенек и остановился перед дверью с круглой медной ручкой. Слуга постучал. Молчание. Слуга постучал еще раз. Никакого ответа. Слуга понимающе улыбнулся и, открыв дверь, вошел в кабинет. Окна открыты, узкая железная кровать прибрана. Слуга выглянул в окно, выходившее в сад: месье Верн сидит на скамье подле клумбы с белыми розами и концом трости что-то чертит на песке. Пожарная лестница приставлена к окну. От земли до окна ровно шесть метров.