Герман САДУЛАЕВ - Учение Дона Ахмеда

• Название: Учение Дона Ахмеда
• Автор: Герман САДУЛАЕВ
• Жанр: Современная проза

Ремейк «Сказок тысячи и одной ночи». Остроумная, ироническая, но одновременно серьезная книга, созданная убедить читателя, что «сказки про злых и беспричинно жестоких чеченцев, которые век от века ползут на берег и точат свой кинжал, чтобы отрезать кому-нибудь голову» – выдумки. Вместо этого кровавого стереотипа автор предлагает другие, может быть, не менее стереотипические, но зато совершенно безобидные утверждения – об уважении старших, о гостеприимстве, о почитании родственников. Сюжет таков. Писателя Зелима однажды вечером похищают представители чеченской мафии. И везут к «крестному отцу» – всемогущему Дону Ахмеду. Ахмед – это одновременно мафиози Дон Корлеоне и благородный рыцарь Дон Кихот. Правда, методы, направленные «на благо людей во всем мире», – неординарные: так, например, его синдикат печатает фальшивые доллары для подрыва «финансового могущества американского империализма и мультинациональных корпораций». Есть у Дона идея глобальнее – собственная концепция истории государства Российского, где чеченцам отводится особая роль. Как всякий «дон», Ахмед понимает, что жизнь его может оборваться неожиданно, поэтому спешит поделиться с писателем Зелимом накопленной мудростью и знаниями, чтобы тот запечатлел услышанное в книге.

---

— Извини, мне сейчас лучше отдохнуть…

— Да, конечно, Дон. Я все сделаю, как Вы сказали, Дон. Выздоравливайте!

Саид, как всегда, довез меня до Литейного. Ввалившись к себе в мансарду, я выхватил пачку из внутреннего кармана и с удовольствием пересчитал. В пачке было двадцать купюр по сто долларов. Две тысячи долларов. Две тысячи долларов!

Жизнь налаживалась.

Может, вас это и не впечатлит. Может, вы успешный бизнесмен или топ-менеджер, может, для вас две тысячи — обычные карманные деньги. Тем более в книгах принято писать о миллионе долларов в черном чемодане. Я бы тоже мог написать про миллион. Жалко, что ли? Такое же ровно усилие пальцев, бегающих по клавиатуре, и вместо двух тысяч долларов получаем миллион. Или два. Но я очень правдивый писатель. Зачем я буду выдумывать, что Дон дал мне два миллиона долларов, когда он дал мне всего две тысячи?

И потом, будь у меня два миллиона долларов, или хотя бы один, стал бы я писать эту книгу?

Дон Ахмед был тонким психологом. Он понимал, сколько нужно писателю дать денег. Говорят, что талант должен быть голодным, но это неправда. Если у человека сводит желудок, в крови не хватает алкоголя и не с кем переспать, то ему не до книжек. Он будет в апатии, депрессии и мысли его будут только о том, где бы взять чуть-чуть бабла. С другой стороны, если у человека денег очень много, то писать ему недосуг. Или начнет впаривать какую-нибудь хуйню. Как Бегбедер или граф Толстой. А ты дай писателю денег, но в меру, писатель — он знает, на что деньги употребить. Настоящий писатель всегда вкладывает деньги в сюжеты своих будущих произведений. Получив финансовую поддержку, писатель сразу заведет себе несколько новых подружек и постарается со всеми переспать, по очереди, а если получится — то и одновременно. Налакается синьки до белой горячки. Вставится всем кайфом, который только сможет найти. Будет шляться по гламурным заведениям и дешевым притонам, обязательно подерется. В общем, в самый короткий срок наберется новых впечатлений на целую трилогию. И обязательно ее напишет потом. Когда деньги кончатся. Если в процессе поиска новых персонажей и сюжетов не отдаст концы. И такое бывает. Писательство — занятие вредное для здоровья и опасное для жизни.

Поэтому Дон Ахмед правильно не дал мне миллиона долларов. Хотя, честно говоря, я думаю, мог бы дать не две тысячи, а, например, двадцать. Пожадничал. Ладно, мог бы ведь и вообще ничего не давать, а дал целых две тысячи. Не надо гневить Аллаха, спасибо и на этом.

Просто в следующий раз, если вы, например, криминальный авторитет, министр, депутат, бизнесмен или просто так богатый человек и захотите, чтобы я написал в своей книге о ваших бредовых идеях, вы дайте мне сумму поощутимее. Тысяч тридцать или пятьдесят. Все же я рискую своим литературным именем, ставя свою подпись под вашей галиматьей. А меня знают читатели. Человек десять, а может даже и больше! Да в одном только питерском УФСБ каждого моего нового произведения с нетерпением ждут двое внимательных и благодарных поклонников моего творчества. Так что, человек двенадцать, никак не меньше!

Ладно, хватит об этом. Разошелся… Просто я очень люблю деньги. Эка невидаль, скажете вы, кто же их не любит? Нет, дорогой мой читатель, я люблю деньги по- особенному. Эстетически люблю, даже духовно. Деньги — они такие красивые. Такие приятные на ощупь. Так вкусно пахнут. Не только зеленые доллары, любые деньги мне нравятся. И арабские дирхемы, и японские иены, и русские рубли, и индийские рупии, которые бесчеловечно скалывают в пачки — представляете! — канцелярским степлером.

О, как прекрасна жизнь! Как ярко светит солнце, как голубеет высокое небо! Не голубеет? И пусть. Какой мягкий и пушистый снег укрывает крыши и тротуары, какой романтичный дождь освежает свежевыбритые газоны, какой приятный ветер несет аллергический тополиный пух. Какие чудесные, милые люди окружают тебя на улице, в ресторане, на танцполе, в квартире, заполненной сладким дымом конопли, на постели с изысканно смятыми простынями. Сколько возможностей, сколько светлых путей и широких дверей открывается каждую минуту! Как хорошо жить!

Когда у тебя в кармане две тысячи долларов.

Эпитафия

Следующая неделя прошла для меня без особых происшествий. Саид появился у моего офиса, кажется, в среду. Я собрался ехать к Дону, но парень покачал головой и заплакал.

Я понял, что Дона Ахмеда больше нет в живых. Спросил: умер от язвы?

Оказалось, что нет. Больной Дон не хотел умирать в постели; для того чтобы ему открылись врата Валгаллы, он должен был погибнуть как воин, с оружием в руках. И Дон поехал на стрелу с китайцами. Теми самыми, которые купили оптом всю городскую администрацию, включая губернатора города, и теперь собирались строить в Питере китайский квартал. Дон всегда выступал против китайского проекта. Он предвидел, что вслед за китайскими инвестициями, о которых так много говорили чиновники, неизбежно начнется и массовое переселение в Питер самих китайцев. И процесс этот будет уже не остановить. А вместе с китайцами в город прибудут усиленные коллективы триад, и очень скоро весь Петербург перейдет под полный контроль китайской мафии.

Дон объявил китайцам войну и “пошел на вы” с маленькой дружиной верных боевиков. Саида Дон не взял, наказав ему позаботиться о своей семье. Вся дружина погибла. Китайцы даже не выдали тела Дона Ахмеда. Говорят, их босс сделал из черепа убитого врага чайник. Саид остался опекать семью Дона Ахмеда, а бизнес возглавил хохол.

Саид рассказал, что поражение было предопределено, Дон шел на верную смерть, исчерпав возможности сопротивления. Ведь он пытался созвать представителей всех криминальных сообществ: и тамбовского, и казанского, и новгородского, и МВД, и даже цыган! Все вместе они могли бы защитить Русь от нашествия. Но ни князья, ни бароны, ни офицеры не согласились выступить против китайцев. Кому-то перепало от китайских взяток, с кем-то триады уже провели переговоры и обольстили ложными посулами, а кто понадеялся, что его хата с краю, до него не доберутся. “Не полезут китайцы на нас. У нас крепкие стены и крыша не протекает, — говорили

они. — Авось, договоримся. А не договоримся — так откупимся!”.

“Не откупитесь. Их целая орда. Уже набираются бригады, целые поезда китайцев готовятся к отправке в Россию. Их не устроит доля. Им нужно все. Вы еще вспомните мои слова…” — такую последнюю речь произнес Дон на сходке.

И сразу со сходки отправился на смертный бой. Поддерживаемый охранниками, Дон оседлал боевой “Hammer”, вслед за ним выступили тяжелый “Helendevagen” и два легких джипа “Honda”. В машинах, сжимая снаряженное оружие — пистолеты “Beretta”, автоматы АКМ, гранаты РГД-15, — сидели лучшие воины сборного отряда выходцев из республик бывшего СССР. По городу потом ходили слухи, что они устроили жаркую вечеринку китайцам. Трупы узкоглазых ночью вывозили на трех крытых брезентом грузовиках. Но для китайцев эти потери были не критическими; они быстро восполнили убыль в своих рядах.

Из дружины Дона Ахмеда никто не вернулся из боя.

Они погибли, как спартанцы при Фермопилах, защищавшие античный мир от нашествия персов. Они смыли своей кровью все грехи, вольные и невольные, совершенные ими в своей неоднозначной жизни, и заслужили свой рай, свою Валгаллу.

Я предлагаю почтить их память вставанием и минутой молчания… Спасибо, можете сесть.

Примечания

1

Воинам сражавшейся в составе царской армии Дикой дивизии, сформированной из выходцев с Северного Кавказа, в знак уважения к их национальным традициям, было разрешено отправлять тела погибших товарищей в закрытых гробах домой, для погребения в родной земле; пользуясь этим, многие чеченцы отправляли родственникам в гробах вместо тел трофейное оружие.

2

Баранина с галушками и чесночным соусом, блюдо чеченской национальной кухни.

3

“Как дела?” (англ.)

4

Прекрасно” (англ.)

5

Буквально “цепной курильшик” — заядлый курильщик, который курит сигареты одну за другой, без перерыва.

6

Лепешки из пресного теста с творожной начинкой, блюдо чеченской национальной кухни.

7

2 “Фатерлянд” по-чеченски, т. е. “земля отцов”, историческая родина — Чечня.

8

Каков отец, таков и сын (англ.).

9

“Гхылк” (транслитерация условная) — сложная и разносторонняя система национального этикета чеченцев, регулирующая практически все аспекты жизни и общения.

10