Сюгоро Ямамото - Красная Борода

• Название: Красная Борода
• Автор: Сюгоро Ямамото
• Издательство: Радуга
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1990
• ISBN: 5-05-002532-Х

В сборних известного японского писателя Сюгоро Ямамото (1903—1967) включены роман «Красная Борода», повесть «Девушка по имени О-Сэн» и рассказы. Через судьбы героев романа и повести — людей отверженных и беззащитных — автор рисует яркую картину быта и нравов Японии в период позднего феодализма. В рассказах С. Ямамото, согретых теплым юмором, раскрывается духовный мир простых людей современной Японии.

---

На следующий день Гэнроку пришел в сознание. Он даже заговорил, но язык плохо подчинялся ему, и слова трудно было разобрать. Из глаз беспрерывно текли слезы, так что вскоре намокла подушка. Приходивший проведать его доктор повторял, что все будет в порядке, однако вся левая половина тела по-преж­нему не слушалась Гэнроку, да и соображал он плохо. Види­мо, слезливость возникла у него из-за болезни. Но не только поэтому. Стоило Гэнроку поглядеть на О-Сэн, как слезы лились в три ручья. Заплетающимся языком он все время пытался что-то сказать. Вначале О-Сэн ничего не могла понять, но однажды, внимательно прислушавшись, разобрала.

—  Бедняжка О-Сэн, бедняжка О-Сэн, — шептал он.

—  Вы не волнуйтесь, дедушка, со мной все в порядке, — улыбаясь, сказала она. — А вы скоро поправитесь — так говорит доктор. Вы, наверное, слышали? Просто вы переутомились от работы, а теперь вам надо хорошенько отдох­нуть и ни о чем не думать.

—  Знаю, зна-аю, — запинаясь, пробормотал Гэнро­ку. — Я ведь все вижу... Вот и говорю... Б-бедная О-Сэн. Б-бедная О-Сэн.

—  Не говорите так, дедушка, не надо! — О-Сэн готова была обнять его и зарыдать в голос. Если бы она расплака­лась, слезы облегчили бы ей душу, но она понимала: рас­страивать Гэнроку нельзя, это лишь ухудшит его состоя­ние — и старалась весело улыбаться, только бы не подать виду, как ей тяжело.

С каждым днем все меньше людей приходило навестить Гэнроку, справиться о его здоровье. Перестали наведы­ваться и соседи, за исключением О-Раку из рыбной лавки. Как-то вечером она заглянула и сообщила, что в бане можно принять ванну с настоем из листьев персика. Из-за болезни Гэнроку О-Сэн давно уже по-настоящему не мылась. В следующую субботу она попросила О-Раку подежурить у постели деда и отправилась в баню. Чтобы при­нять персиковую ванну, как и ирисовую, от простуды, или апельсиновую, которую готовят в день зимнего солнцесто­яния, надо выстоять очередь. Поэтому О-Сэн лишь смыла пот, приняла ванну, а голову мыть не стала, чтобы не задер­живать других.

Вернулась она домой в приподнятом настроении — будто освободилась от тяжкого груза.

—  Вот и я, спасибо вам, О-Раку! — воскликнула она, войдя в дом через кухонную дверь.

Удивившись, что никто ей не ответил, она оставила бан­ные принадлежности на кухне и заглянула в комнату, где лежал Гэнроку.

О-Раку там не было, а у изголовья сидел Кота. Девушка испуганно остановилась в дверях.

—  Твою соседку позвали домой. Она ушла раньше, попросив меня подежурить, — пояснил он, обернувшись к О-Сэн.

—  Благодарю вас.

—  Я, как узнал, сразу же хотел проведать дедушку Гэн­року, но была срочная работа... Досталось же вам, О-Сэн.

—  Да, это случилось так неожиданно.

—  Ну, дедушка, я думаю, скоро выздоровеет. За него можно не беспокоиться. А вот как быть с тобой? Так ведь ты долго не продержишься. Но ничего — что-нибудь приду­маем.

—  Не извольте беспокоиться, я постараюсь как-нибудь справиться, — холодно ответила О-Сэн, взбалтывая мик­стуру для Гэнроку. — Дедушка особых хлопот мне не доставляет. Кроме того, мне помогают соседи. Так что не все так ужасно, как вам представляется.

—  Может быть, ты права, но хорошо, если это про­длится дней десять, ну двадцать, а если... — Кота хотел что-то добавить, но, заметив решительный взгляд девушки, осекся и, оставив для больного сверток, поспешно простил­ся.

С того дня он снова стал часто наведываться — то прине­сет лекарство, мол, «оно очень помогает при параличе», то что-нибудь вкусное — «пусть съест хоть немного». Иногда он засиживался, поил Гэнроку лекарствами, менял на лбу полотенца и даже растирал ноги.

—  Если будете в чем-нибудь нуждаться, предупредите меня — постараюсь сделать все, что в моих силах. И пожа­луйста, не стесняйтесь, — всякий раз говорил он перед ухо­дом.

—  Благодарю вас, — отвечала О-Сэн, отводя глаза в сторону и всем своим видом давая понять, что ей неприятны хлопоты Коты. Она слушала Коту и вспоминала предупре­ждение Сёкити: «Когда я уеду, к тебе непременно начнет подкатываться Кота. Он тоже имеет на тебя виды». Должно быть, Сёкити прав. Если человек по-прежнему приходит и навязчиво предлагает свои услуги, хотя ему отказано в женитьбе и запрещено появляться в их доме, это нечто боль­шее, чем обычное сочувствие. С этим еще можно было бы смириться, если бы в жизни все шло гладко, но теперь, когда на О-Сэн обрушилась беда, настырность Коты наво­дила на мысль, будто он намерен воспользоваться момен­том и втереться в доверие. Женский инстинкт О-Сэн, не собиравшейся изменять данному Сёкити обещанию, подска­зывал ей: надо быть начеку!

Да и вообще следует всегда рассчитывать только на свои силы и не пользоваться услугами других.

Чтобы свести концы с концами, можно брать у соседей вещи в стирку или наняться посыльной. Заработка ей с дедом хватит, чтобы не умереть с голоду. Дело обычное — и никого это не удивит. Так решила О-Сэн, и у нее сразу полегчало на душе.

Когда на следующий день появился Кота, она потребова­ла, чтобы он больше не приходил. Вечер был дождливый. Приятный, освежающий ветер весело позванивал в висев­ший на дверях колокольчик, шевелил бамбуковую штору над входом, выдувал из комнаты застоявшийся воздух.

—  Неужели ты так меня ненавидишь? — после долгого молчания спросил Кота, вызывающе глядя на О-Сэн. — Чем я тебе не угодил? Я ведь помогаю вам не из одолжения, не из притворной любезности. С детских лет я привык к Гэнроку, к тебе, особенно к тебе. И я не считаю тебя чужой. Но даже если бы мы не были давно знакомы, разве обыкновенные человеческие чувства не обязывают нас помогать друг другу? Почему же ты считаешь, что я не дол­жен этого делать? Объясни, О-Сэн.

—  Я понимаю тебя, Кота, но позволь напомнить тебе один случай — может быть, ты позабыл. В новогодние праздники, когда ты возвращался от нас домой, тебя встре­тил Гондзиро из конторы Ямадзаки...

—  Гондзиро? Может быть, но в точности я не помню.

—  Зато я запомнила это на всю жизнь, — звенящим голосом произнесла О-Сэн, не в силах подавить вспыхнув­ший гнев. — В тот вечер Гондзиро, завидев тебя, сказал: «Никак молодой хозяин мастерской? Похоже, в приятном настроении изволите возвращаться от своей любовницы?»

—  Какая ерунда! Да можно ли принимать всерьез бол­товню этого пропойцы?

—  А ты послушай, что говорят соседи. Они распростра­няют и более ужасные слухи. Ты — мужчина, для тебя они, может быть, предмет гордости, а для меня, женщины, это как позорное клеймо на всю жизнь.

—  Поверь, я ничего об этом не знал. — Кота опустил голову и надолго замолчал, потом упавшим голосом про­шептал, заикаясь на каждом слове: — Клянусь, мне ничего не известно об этих слухах. Неужели они так тебя расстрои­ли?

—  Мне и прежде было противно о них слышать, а теперь, когда у меня на руках больной дедушка, я должна особенно строго блюсти себя. Иначе бог знает что еще ста­нут болтать, если ты по-прежнему будешь сюда приходить.

—  Но ведь можно разом покончить со слухами, О-Сэн! Все зависит только от тебя.

—  Мне кажется, я уже дала ясный ответ.

—  Ну а если я сам сделаю тебе предложение? Неужели ты откажешь? — В глазах Коты вспыхнул огонек. — Я не очень красиво умею говорить, но предлагаю вполне серьез­но: если ты согласна...

—  Прошу тебя, не продолжай! Мне это неприятно. Пусть я глупая, несчастная девушка, но...

—  Ты несчастная?! — Кота побледнел, потом пронзи­тельно поглядел на нее. — Скажи, О-Сэн, у тебя уже кто-то есть? Ах, какой же я глупец! Мне бы следовало сразу дога­даться.

О-Сэн молча кивнула в ответ. Она спокойно, нет, даже горделиво кивнула, сама удивляясь своей храбрости, потом достала из комода два свертка и положила их перед Котой.

В свертках были деньги, которые принесли О-Тё и Кота, когда приходили проведать Гэнроку. Деньгами О-Сэн постеснялась воспользоваться и положила их в комод.

—  Спасибо за сласти и лекарства, но деньги я принять не могу. Передай их О-Тё — и пусть она не сердится.

—  Прощай, О-Сэн, — грустно сказал Кота и, захватив свертки, ушел.

На следующее утро О-Сэн пригласила О-Раку посовето­ваться насчет работы.

—  Зачем это тебе? — рассмеялась О-Раку. — Ведь семейство Сугиты собирается с вами породниться, а за ними как за каменной стеной. Стоит ли беспокоиться, искать работу?

О-Раку вовсе не хотелось обидеть девушку — просто она считала дело решенным. Пришлось О-Сэн рассказать ей, что ни о каком замужестве не может быть и речи.

—  Вот оно что? — удивилась О-Раку. — А я-то думала, что Сугита вам во всем поможет. Ну не расстраивайся — что-нибудь придумаем.

—  Я уже не ребенок — мне семнадцать лет, и я готова наняться на любую работу, — сказала О-Сэн.

— Понимаю. Если человек решится, он способен сде­лать даже то, что свыше его сил. Но смотри не ошибись. Наймешься к кому-нибудь, а потом окажется, что работа тебе не по вкусу. Хуже нет — попасть впросак. Я сначала хорошенько подумаю, а потом загляну снова. Не беспокой­ся, ты ведь живешь не в пустыне, и соседи тебе всегда помо­гут.