Брайан Бойд - Владимир Набоков: американские годы

• Название: Владимир Набоков: американские годы
• Автор: Брайан Бойд
• Издательство: Симпозиум
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-89091-422-4

Биография Владимира Набокова, написанная Брайаном Бойдом, повсеместно признана самой полной и достоверной из всех существующих. Второй том охватывает период с 1940 по 1977-й — годы жизни в Америке и в Швейцарии, где и завершился жизненный путь писателя.

Перевод на русский язык осуществлялся в сотрудничестве с автором, по сравнению с англоязычным изданием в текст были внесены изменения и уточнения. В новое издание (2010) Биографии внесены уточнения и дополнения, которые отражают архивные находки и публикации, появившиеся за период после выхода в свет первого русского (2004) издания этой книги.

---

Джонсон, как редактор Шекспира, в чем-то близок к Набокову. Что касается их литературных принципов, они бесконечно далеки друг от друга. Джонсон предпочитает здравый смысл, рассудительность, широчайшие обобщения, каким только можно подвергнуть «общую» — что значит человеческую — «природу». Набоков превозносит сюрпризы личного восприятия, игру индивидуального воображения, бесценные детали, которые общий взгляд может просто не заметить, но не объяснить. Однако оба отличаются благородной независимостью ума и неиссякаемым могуществом слова. Обоих не страшит гениальность предметов их исследований, оба требуют от них самого лучшего в соответствии с собственными высокими стандартами: Джонсон жестоко критикует Шекспира за столь любимую Набоковым каламбурность, Набоков упрекает Пушкина в Джонсоновой афористичности. У подготовленного Джонсоном издания Шекспира имелись в свое время соперники; набоковский комментарий к «Евгению Онегину» таковых не имел. Но и того, и другого будут еще долго читать после того, как покроются слоем пыли работы более покладистые и уравновешенные.

Столь памятным Джонсонова Шекспира делает, как это ни парадоксально, исключительная изворотливость мысли, которую он привносит в обсуждение заурядного движения мысли — и характерной шекспировской фразы. Набоковский Пушкин, напротив, способен поначалу привести в полнейшее замешательство, поскольку он начинается на уровне скрупулезно-мелочной точности, которая может показаться бессмысленной и бессвязной и которая оставляет собственному его таланту куда меньше, чем обычно, возможности блеснуть стремительной фразой, дерзкой мыслью и многосторонними наблюдениями. Но мало-помалу мы понимаем, с какой надежностью скрупулезная, даже раздражающая точность перевода и дотошные детали комментария доносят до нас уникальность и неповторимость Пушкина — и тем самым служат на редкость последовательным выражением и философской позиции Набокова, и самой его личности. Все четыре тома его «Евгения Онегина» пронизывает потребность в конкретном и индивидуальном, предъявляемое читателю требование сделать над собою усилие, необходимое для восприятия и того, и другого. Верный в самых мельчайших нюансах пушкинскому гению, врожденной пушкинской ненатужной индивидуальности, Набоков неизбежно демонстрирует и собственную природную уникальность, в которой столь многое зиждется на его более осознанной, более глубокой, более бескомпромиссной тяге к конкретике.

ГЛАВА 16 «Лолита» взрывается: Корнель и после, 1957–1959

«Лолита» имеет невероятный успех — но это все должно было бы случиться тридцать лет тому назад.

Набоков Елене Сикорской, 19581

I

Набоков закончил «Евгения Онегина» в конце 1957 года, но вызванные им взрывы прогремели в литературном мире лишь в 1964-м, когда набоковский перевод был опубликован. Однако пока Набоков вносил последние изменения в типоскрипт «Евгения Онегина», земля под его ногами задрожала в преддверии извержения куда более мощного: американцы собирались издавать «Лолиту».

Публикации по-прежнему препятствовали две проблемы: опасность, что книгу могут запретить, и требования Мориса Жиродиа. Запрета не побоялись Джейсон Эпстайн из издательства «Даблдэй» и Иван Оболенский из «Макдауэл Оболенский», но оба отказались печатать книгу после того, как Жиродиа потребовал себе больше половины набоковского гонорара. Оставался последний вариант: Уолтер Минтон из издательства «Дж.П. Путнамз санз».

Похоже, так уж было «Лолите» суждено, чтобы каждый поворот ее судьбы был расцвечен яркими красками. Несмотря на всю шумиху вокруг романа, не прекращавшуюся с 1955 года, — хвалу Грэма Грина, нападки Джона Гордона, запрет французов, продажу на черном рынке, рекламу в «Анкор ревю», — Уолтер Минтон заинтересовался «Лолитой» лишь летом 1957 года. Судя по напечатанной в журнале «Тайм» за 1958 год статье, написанной женщиной, у которой был роман с Минтоном, «Лолиту» порекомендовала ему другая любовница, «когда-то выступавшая в ревю в Латинском квартале», Розмари Риджуэл, получившая за это солидное вознаграждение2.

Минтон обратился к Набокову в августе 1957 года, и Набоков был только рад предоставить ему самому договариваться с Жиродиа. В конце осени, видя упорство Минтона, Набоков спросил его, готов ли тот при необходимости защищать книгу в Верховном суде. Минтон ответил, что, конечно, стопроцентных гарантий не может дать ни один издатель, но «Путнам» постарается представить книгу таким образом, чтобы ее не запретили3. Набоков принял его доводы.

Оставалось разобраться с Жиродиа. Набоков совершенно ему не доверял и мучился мыслью, что и он сам, и его потомки на долгие годы — пока не истечет срок авторского права на «Лолиту» — попались Жиродиа в когти. Жиродиа не платил ему вовремя и не выполнял других условий договора — и Набоков объявил свой договор с «Олимпией» недействительным4. Жиродиа не обратил на это никакого внимания, и французский суд, судя по всему, поддержал его. Следовательно, чтобы опубликовать книгу в Америке, ничего не оставалось кроме как принять условия Жиродиа. Он требовал себе как минимум 50 процентов авторского гонорара — в отличие от положенных держателю прав 20 или 25. Минтон готов был предложить достаточно высокие отчисления, 15 процентов — 7,5 процентов Набокову и 7,5 процентов Жиродиа, — и убедил Набокова, что при нынешнем интересе к «Лолите» судебный процесс и связанные с ним отсрочки обойдутся дороже, даже если суд примет его сторону. Набоков нехотя согласился и 1 марта послал Минтону подписанный договор. «Лолита» была закончена более четырех лет назад, а Набоков только сейчас сумел найти американского издателя, не побоявшегося судебного разбирательства и рискнувшего донести книгу до американской публики.

Во Франции дела шли не слишком хорошо. Издание «Олимпии» на английском языке запретили еще в декабре 1956 года, и только в январе 1958 года Жиродиа выиграл судебный процесс против французского правительства и добился отмены этого запрета. Несмотря на запрет, издательство «Галлимар» не отказалось от своего плана напечатать «Лолиту» на французском языке, и в январе 1958 года Набоков с облегчением убедился, что в первой части французского перевода, выполненного братом Жиродиа Эриком Каханом, куда меньше ошибок и неточностей, чем он боялся5.

II

Дмитрий Набоков закончил службу в армии перед самым Рождеством 1957 года и вернулся домой с больным горлом — последствия подхваченной в казармах вирусной инфекции. Три месяца он выздоравливал дома в заснеженной Итаке под наблюдением родительского врача, потом вернулся в Нью-Йорк и возобновил занятия вокалом. Вместе с отцом он начал работать над огромным предметным указателем к «Евгению Онегину». Торопиться, впрочем, было некуда. «Боллинджен» не мог дать гарантии, что напечатает перевод в течение года, как хотел Набоков, и вернул рукопись в конце февраля. Набоков послал ее в «Кнопф»6.

В начале февраля, во время снежного бурана, Набоковы переехали из дома Шарпа в дом очередного преподавателя в Кейюга-Хайтс, номер 404 по Хайленд-роуд. Этот просторный дом из красного кирпича, куда холоднее, чем компактный, похожий на ранчо, домик Шарпа, стал их последним жилищем в Итаке. Второй раз они провели всю зиму в Кейюга-Хайтс, куда от Корнельского университета надо было ехать два с половиной километра по извилистой, занесенной снегом дороге. Вьюги не преминули напомнить о себе, и к середине марта ездить на машине стало невозможно, а ходить — трудно, и Дмитрию пришлось превратиться в Святого Бернара, надевать лыжи, брать рюкзак и катить в ближайший магазин, до которого было полтора километра, за провизией7.

Так называемый весенний семестр начался 10 февраля, и Набоков объявил, под дружные стоны студентов: «К понедельнику, 24 февраля, вы должны дочитать „Анну Каренину“, после чего у вас будет почти что месяц, чтобы дважды перечитать ее перед полусеместровым экзаменом». На экзамене 19 марта он задал студентам вопрос, которого они никогда не забудут, даже если забудут ответ: «Опишите обои в спальне Карениных»8. Ответ: часть 4, глава 17: Анна, умирающая от родильной горячки, с облегчением видит, как Каренин великодушно пожимает руку Вронскому, и, прежде чем снова заметаться в бреду, указывает на обои и восклицает: «Как эти цветы сделаны без вкуса, совсем не похоже на фиалку».

В марте Набоков встретился с Ч.П. Сноу на коктейле у Майзенеров («ужасно», записал он в дневнике) и с Лайонелом Триллингом в гостях у Абрамсов. М.Г. Абрамс вспоминает, как Набоков стоял в одном конце их длинной гостиной, окруженный группой гостей, а Лайонел Триллинг — в другом со всеми остальными гостями.