Георг Гегель - Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика

• Название: Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика
• Автор: Георг Гегель
• Жанр: Философия
• Год: 1929

Собрание сочинений в 14 томах. Издательство социально-экономической литературы (Соцэкгиз)

Год: 1929-1959

---

При таком словоупотреблении созерцание, вера, разумеется, отличны

от мышления, и это различие в общих чертах понятно. Но здесь ведь

мы должны брать веру и созерцание в высшем смысле, как веру в бога,

как интеллектуальное созерцание бога, т. е. мы должны как раз

отвлечься от того, что составляет отличие созерцания, веры от

мышления. Невозможно объяснить ни того, каким образом вера и созерцание

переместились в эту высшую область, ни того, чем они отличаются от

мышления. Применяющие такие, ставшие бессодержательными,

различия полагают, что они высказывают и утверждают нечто очень важное,

а на самом деле они возражают против определений, которые

тожественны с определениями, отстаиваемыми ими. Выражение вера имеет,

однако, для употребляющих его ту особенную выгоду, что оно

напоминает о христианско–религиозной вере и создает иллюзию, что это

выражение включает последнюю в себя или даже тожественно с нею,

так что подобное верующее философствование выглядит благочестивым,

христиански–благочестивым, и на основании этого благочестия оно

тем более позволяет себе претенциозно и авторитетно высказывать

свои произвольные уверения. Не надо, однако, давать себя

обманывать этой видимостью, здесь только слова тожественны, а по существу

различие очень велико. Христианская вера включает в себя авторитет

церкви, вера же этой философствующей точки зрения есть авторитет

лишь собственного субъективого откровения. Христианская вера,

далее, представляет собой объективное, богатое содержание, систему

догматов и познания; содержание же этой веры так неопределенно

в себе, что оно, правда, допускает также и содержание христианской

веры, но в такой же мере допускает также веру, что далай–лама, бык,

обезьяна и т. д. являются богом, само же по себе оно довольствуется

богом вообще, высшим существом. Сама вера в этом якобы философ-

ком смысле представляет собою не что иное, как сухую абстракцию

непосредственного знания, совершенно формальное определение

которого не нужно смешивать с духовной полнотой христианской веры

ни со стороны сердечной веры и обитающего в сердце святого духа, ни

со стороны содержательности учения.

118

Впрочем, то, что здесь получает название веры,

непосредственного знания, есть совершенно то же самое, что называлось у других

вдохновением, откровением сердца, истиной, вложенной в человека

природой и, в особенности, тем, что называлось здравым смыслом,

common sense. Все эти формы равным образом делают своим принципом

непосредственность, содержание, каким оно фактически дано

в сознании.

§ 64.

Что же это непосредственное знание знает — так это то, что

бесконечное, вечное, бог, находящийся в нашем представлении, также

и существует, — что в сознании непосредственно и неразрывно с этим

представлением связана достоверность его бытия.

Примечание. Философии меньше всего может притти на ум

противоречить этим положениям непосредственного знания; она

скорее могла бы поздравить себя с тем, что эти старые ее положения,

которые, можно даже сказать, выражают все ее всеобщее

содержание, здесь сделались до некоторой степени как бы всеобщим

убеждением нашего времени; философия, разумеется, может этому

только радоваться, хотя эти старые ее положения выражаются

здесь так нефилософски. Скорее можно удивляться лишь тому, что

кто–нибудь мог предполагать, что эти положения противоположны

философии, — удивляться тому, что предполагаются

противоположными философии положения, гласящие, что признаваемое

истинным имманентно духу (§ 63) и истина существует для духа (там же).

В формальном отношении интересно, в особенности,

высказываемое учением о непосредственном знании положение, что с мыслью

о боге непосредственно и неразрывно связано его бытие, что с

субъективностью, которая ближайшим образом присуща непосредственно

и неразрывно мысли, связана и объективность. Философия

непосредственного знания заходит в своей абстракции даже так далеко, что

согласно ей не только с идеей бога, но также в созерцании с

представлением о моем теле и внешних вещах также неразрывно связано

определение их существования. Если философское учение стремится доказать

такое единство, т. е. стремится показать, что по самой своей природе мысль,

или субъективность, неразрывно связана с бытием, или объективностью,

то, как бы ни относились к этим доказательствам, философия, во

всяком случае, должна быть очень довольна тем, что утверждают и

показывают, что ее положения суть также факты сознания и, следователь-

ТРЕТЬЕ отношение мысли К ОБЪЕКТИВНОСТИ 119

но, согласуются с опытом. Различие между утверждением

непосредственного знания и философией сводится только к тому, что

непосредственное знание приписывает себе исключительное положение, сводится

к тому, что оно противопоставляет себя философствованию. Но и в

форме непосредственности то его утверждение, вокруг которого, можно

сказать, вращается весь интерес новой философии, было высказано еще

родоначальником новой философии: cogito, ergo sum (мыслю,

следовательно существую.) Однако, лишь ничего другого не зная о природе

умозаключения, кроме того, что во всяком умозаключении имеется

ergo, можно считать указанное декартовское положение

умозаключением. Где тут medius terminus (средний термин)? А ведь последний

является более существенной частью умозаключения, чем словечко

«ergo». Если же, лишь для того, чтобы оправдать название, назовут

это соединение понятий у Декарта непосредственным

умозаключением, то эта излишняя форма будет обозначать не что иное, как

соединение ничем не опосредствованных различных определений.

Но, в таком случае, и соединение, единство бытия с нашими

представлениями, утверждаемое непосредственным знанием, есть не более,

не менее, как такое же умозаключение. Из диссертации г. Гото о

картезианской философии, вышедшей в свет в 1826 году, я заимствую

цитаты, в которых и сам Декарт определенно говорит, что положение:

cogito, ergo sum, не есть умозаключение. Эти высказывания Декарта

мы находим в Respons. ad II Object. De Methode IV. Ер. 1.118. Из

первого места я приведу следующие слова: «Декарт говорит, что то, что

мы представляем собою мыслящие существа, есть prima quaedam

notio quae ex nullo syllogismo concluditur (как бы первоначальное

понятие, которое не выводится путем какого–либо силлогизма), и

затем продолжает: neque cum quis dicit: ego cogito, ergo sum sive existo,

exisientiam ex cogitalione per syllogismum deducit (и точно так же,

когда говорят: мыслю, следовательно существую, существование

не выводится путем силлогизма из мысли). Так как Декарт знает,

что требуется для умозаключения, то он прибавляет, что если бы он

хотел дать в этом положении дедукцию посредством силлогизма, то

он должен был бы дать большую посылку: illud omne, quod cogitat,

est sive existit (все, что мыслит, существует). Но это последнее

положение является скорее выводом из вышеуказанного первого положения.

Положения Декарта о неотделимости «я», как мыслящего, от

бытия, положения о том, что эта связь содержится и обнаруживается в

простом созерцании сознания, что эта связь есть, безусловно, первое, прин-

120

цип, самое достоверное и очевидное, так что нельзя себе представить

какого бы то ни было, хотя бы и самого чудовищного, скептицизма,

который не признавал бы этого, — все эти положения так ясны и

определенны, что новейшие положения Якоби и других об этой

непосредственной связи могут быть признаны только излишними

повторениями.

§ 65.

Точка зрения непосредственного знания не довольствуется

указанием на то, что опосредствованное знание, взятое изолированно, не

может нам давать истины. Своеобразие этой точки зрения состоит в

утверждении, что непосредственное знание, только изолированно,

взятое с исключением опосредствования, имеет своим содержанием

истину. Исключением опосредствования эта точка зрения сразу

обнаруживает, что она снова впадает в метафизическое рассудочное

понимание, в рассудочное или—или, и, следовательно, на деле — в

отношение внешнего опосредствования, цепляющегося за конечное, т. е. за

те же самые односторонние определения, относительно которых это