Франц Меринг - История войн и военного искусства

• Название: История войн и военного искусства
• Автор: Франц Меринг
• Жанр: История

---

При мобилизации 1805 г. выяснилось самым очевидным об­разом, как сильно обременял войско такой обоз, и некоторые из способных еще на кое-какое соображение юнкеров пыта­лись уменьшить до известных границ это зло, не нарушая, од­нако, фридриховского великолепия. Но это им удалось очень плохо. Высшая военная коллегия насмешливо ответила им,

Королева Луиза, Прусская. Портрет кисти Каннегисера

что для кавалерии признано необходимым даже увеличение удобств и что «лучше маршировать с большими трудностями, чтобы с большей уверенностью победить врага, чем идти налегке и затем обратиться в бегство». Предложение лишить низшее офи­церство верховых и вьючных лошадей было отклонено, как дерз­кое покушение: «Прусский дворянин не ходит пешком», — твер­дил Рюхель, а берлинский губернатор граф Шуленбург-Кенерт заявил с истинно патриотическим возмущением, что многочис­ленное дворянство, служащее в рядах низшего офицерства и пред­ставляющее, по признанию всей Европы, красу и силу армии, ни в коем случае нельзя оскорблять и унижать, низводя его на поло­жение рядовых армии. Нельзя было доказать с большей очевид­ностью невозможность реформирования этого пропитанного юнкерским духом государства даже в мелочах.

Как вооружение и организация войска, так и его стратегия и тактика стояли совершенно на фридриховской ноге. С суе­верным упорством держались той же линейной тактики и того же магазинного снабжения, как они сложились во времена наемного войска, приноравливаясь к его потребностям. Кро­ме Шарнгорста не было, вероятно, ни одного офицера в вой­ске, который имел хотя бы маленькое подозрение в том, что идут навстречу новому военному искусству, имеющему го­раздо большие возможности благодаря своему стрелковому огню и реквизиционной системе. Наоборот, в полном почете находилось строевое учение на плац-парадах, которое выс­меивал даже старый Фриц как военное искусство «формалис­тов», сводившееся к передвижению линий батальонов туда и сюда. Главной заботой военного командования была забота об одинаковой длине кос. Случалось, что на больших пара­дах даже сам фельдмаршал вынимал из кармана нормальную мерку для кос и измерял их. Если коса какого-нибудь рекрута не соответствовала мерке, это означало 20 ударов деревенс­кому болвану; еще в день битвы при Заальфельде вышел при­каз делать ровнее букли.

Уже по этому можно приблизительно судить о том, что про­исходило в генеральном штабе. Лучшими его работниками были ученые «талмудисты» из-за границы, которые ничего не знали о моральном элементе современного ведения войны и важнейшие моменты видели в местных и пространственных отношениях, в горных кряжах и водных течениях, в стычках передовых отря­дов и кордонов, делая из совершенно произвольных предпосы­лок столь же ученые, сколько бессмысленные выводы. Они це­ликом погрузились в стратегические и тактические представле­ния, являвшие собой лишь пережитки давно исчезнувшей дей­ствительности. Единственным исключением был Шарнгорст, но так как он не был ост-эльбским дворянином, то его влияние не распространялось далеко, но и он, конечно, также не был сво­боден от многочисленных бессознательных заблуждений; как он, так и Штейн нуждались еще в суровой школе, чтобы достиг­нуть полной ясности в своих взглядах.

Во главе войска наряду с Брауншвейгским герцогом, Мюллендорфом и Рюхелем стояли князь Гогенлоэ, княжество кото­рого по заключении Рейнского союза было ликвидировано, но который в качестве бывшего суверенного властителя являлся как бы соперником главнокомандующего, и генерал Калькрейт, бывший в Семилетнюю войну адъютантом принца Генриха и долго живший затем при его полном интриг дворе. В военном отношении оба были такими же нулями, как и все остальные.

Во всяком случае, у герцога Брауншвейгского и здесь так же, как и в революционных войнах, иногда бывали светлые мо­менты. Едва эта бесформенная военная машина пришла в дви­жение, как она начала трещать по всем швам и выяснилась пол­ная невозможность ее исправления. Герцог жаловался, что не может он победить Наполеона с такими людьми, как Гогенлоэ, Мюллендорф, Рюхель и Калькрейт. Он называл Гогенлоэ тщес­лавным и слабым человеком, Рюхеля — фанфароном, Мюллендорфа — выжившим из ума стариком, Калькрейта — хитрым интриганом. Генералов же 2-го ранга — бездарными рутинера­ми. Это все было очень метко, но медаль имела и свою оборот­ную сторону. За три дня до Йенской битвы к Калькрейту яви­лась депутация от офицеров, требовавшая, чтобы он принял от герцога главное командование, так как последний не знал не только, что он делает и что хочет делать, но и того, куда он идет, где стоит, и в довершение всего поссорился с начальником сво­его штаба генералом Шарнгорстом.

При этих условиях произошла 14 октября «двойная» битва, уничтожившая старопрусское королевство.

3. ДВЕ БИТВЫ

Смешная надежда на то, что Наполеон сложит по требова­нию прусского ультиматума оружие, заставила прусское войс­ко, стоявшее в Тюрингии в полной готовности с начала сентяб­ря, потерять много драгоценного времени. Единственная воз­можность достигнуть успеха сильным и быстрым продвижением

во Франконию и нападением на начавшие лишь концентриро­ваться войска противника была упущена.

Правда, не следует смотреть на вещи так, что продвижение было бы действительно выполнено, если бы не предавались этому бессмысленному ожиданию. Был бы найден другой пред­лог к бездействию, так же как находились предлоги к этому и после начала настоящего боя. Та незначительная доля реши­тельности, которой обладал герцог Брауншвейгский и кото­рую, возможно, несколько поддерживали благоразумные со­веты Шарнгорста, в высшей степени ослаблялась присутстви­ем в главной квартире короля. Герцог имел удобную возможность свалить всю ответственность на этого, по суще­ству, настоящего державного вождя армии, а так как этот по­следний был совершенно неспособен к ведению войны, то не­избежным следствием явились непрерывные заседания воен­ного совета, что, еще по выражению старого Фрица, было вернейшим средством проигрывать кампании и битвы.

К этому еще присоединились постоянные трения между глав­ной квартирой герцога Брауншвейгского и главной квартирой Гогенлоэ, которая возглавлялась тщеславным и вздорным Массенбахом. Невозможно, да и не представляет никакого инте­реса в настоящее время описывать все взаимные перебранки или вытекающие из этого постоянные перекрещивающиеся дви­жения войск. Тем более что исторически это приводит к таким же ложным взглядам, к каким можно прийти, рассматривая пос­ледние предсмертные прыжки давно уже обреченной на смерть жертвы, как единственные причины ее смерти. Если бы Брауншвейг, Гогенлоэ и Массенбах были трижды более гениальны, чем старый Фриц, и действовали в полной гармонии друг с другом, и то результаты были бы те же самые. Истинной при­чиной поражения было не то, что эти бедняги стояли во главе войска, — истинной причиной поражения было то, что такие люди могли стоять во главе войска.

Если по ничтожным причинам они могли отказаться от напа­дения, это означает, что эти формалисты совершенно не пони­мали, что энергичное сосредоточение всех военных сил было неизбежной необходимостью, если только они не хотели со­знательно обречь себя на гибель. 9 августа была мобилизована впервые большая часть войск; войска восточной части страны были оставлены в их гарнизонах, очевидно, потому, что име­лись основания опасаться восстания в Польше; приказ об их мобилизации последовал лишь 30 сентября. В Тюрингии сто­яло против 200 000 привыкших к победам наполеоновских сол­дат лишь 150 000 человек, включая и саксонцев, да и те были невероятнейшим образом раздроблены.

9 октября, когда должна была наконец начаться битва, они были разбросаны на пространстве 120 километров. Рюхель со своими войсками стоял при Крейцбурге и Эйзенахе; главные силы под командой герцога Брауншвейгского — под Готой; его авангард — целая дивизия под командой герцога Веймарс­кого (игра в солдатики, которую так зло высмеял Гете, сделала герцога виновником гибели прусского войска) — блуждал в Тюрингенском лесу с целью якобы нападения на сообщения противника. Дальше на восток, на левом берегу Заалы, находи­лась группа войск Гогенлоэ, продвинувшего свой авангард под командой принца Людвига-Фердинанда к югу до Заальфельда. На правом берегу Заалы, при Роде, стояли саксонские войска, которые должны были соединиться с Гогенлоэ, а при Хофе сто­яла одна слабая дивизия, которая так же, как и авангард Гогенлоэ, включала в себя в значительной степени саксонские войска. Этой дивизией командовал генерал Тауенцин, придворный, совсем не способный к военным делам. Наконец, под Галле был собран еще один прусский резервный корпус под командой недалекого герцога Вюртембергского.