Константин Радов - Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные.

• Название: Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные.
• Автор: Константин Радов
• Жанр: Научная Фантастика

АИ-мемуары. Может ли обыкновенный человек изменить мир, даже если найдет точку опоры?

---

Казак впереди пронзает шестом воду. Флотские бросали бы лот, но у здешних жителей своя традиция. Видимо, берущая начало в крайней мелководности их рек и морей. Наконец, вместо надоевшего 'одиннадцать' слышится - 'семь'. Мы на месте.

Подводное продолжение узкой песчаной косы служит ориентиром, который не проскочишь. Отдаю команду 'стой', потом - 'поворот направо все вдруг, мины снарядить'. Столь многословная тирада зашифрована очень простым сигналом из чередующихся длинного и короткого миганий. В хвосте каравана, версты за полторы, зажигается еще один огонек. Он тускл и еле виден. Теперь все струги должны держаться на линии меж двух фонарей, пока не узрят пред собою противника.

Время на изготовку отсчитываю строго по часам. Пятнадцать минут. На Дону успевали за десять, но в настоящем бою надо прибавить - на дрожь в руках. С тревогой оглядываюсь на восток, не светлеет ли небо.

- К движению! Весла на воду!

Лейтенант отсигналивает три коротких. Гребцы налегают. Струг движется вперед, вместе с нами трогается вся линия. Мы заметно быстрее, ибо ничто не тормозит. Нынешние мины - не чета изящным творениям петербургской мастерской Никонова. Простые бочонки с порохом, густо просмоленные и стянутые дополнительными обручами. Памятуя гренгамскую осечку, я снабдил каждого минера дополнительным зарядом, иной конструкции. Не на шесте, а на четырехаршинной веревке, привязанной к гарпуну. У бочонка - двойное дно, надо зажечь фитиль в негорючей оболочке, уложенный спиралью, заткнуть пробку, вонзить гарпун в неприятельский борт и грести прочь. Мина сама утонет, чтобы взорваться примерно через минуту. Конечно, опасность, что смельчаков перестреляют, пока минер возится внизу, сравнительно увеличивается - но что же делать?! Минная атака в любом случае означает отчаянный риск, а обмен струга с дюжиной гребцов на линейный корабль - чрезвычайно выгодная махинация.

Окружающий мрак незаметно утратил угольную черноту и непроглядность, чуть посинел... Рассвет совсем скоро. Впереди, чуть вправо, проступают какие-то пятна... Вот они!

Дальнейшее от меня мало зависит.

У подводного взрыва совершенно особый звук. Словно морское чудище, рядом с которым кит - мелюзга, вроде пескарика, сыто рыгнуло. Есть добыча!

Прошла бесконечно долгая минута, прежде чем раздался второй.

И только после этого кристальную свежесть истаявшей ночи осквернили отдаленные крики и беспорядочная пальба.

Всего лишь пистолетные выстрелы. Даже не мушкетные! И уж конечно, пушки никто не держал заряженными и выдвинутыми. Зачем это в порту, защищенном сильной крепостью? Мои нелепые страхи рассеялись в мгновение ока. Какая, к чертовой матери, засада?!

Кто успел первыми - поразили своих врагов без сопротивления. Дальше кровавая цена успеха возрастала с каждой минутой.

Начав движение в вечерних сумерках, мы преодолели за ночь больше тридцати верст и безошибочно вышли к неприятельскому флоту; но в темноте выстроиться параллельно вражеской линии - выше человеческих сил. Когда правый фланг взорвал первую мину, левый находился в полуверсте от ближайших кораблей.

Наверно, разглядев почти неразличимые в плотных сумерках лодки, турки приняли нас за идущих на абордаж казаков и приготовились биться холодным оружием. Во всяком случае, еще на нескольких судах команды почти не отстреливались.

Потом те, кто ждал своей очереди, поняли, что дело нечисто. Встретили бешеным ружейным огнем и суматошными, вразнобой, пушечными выстрелами. Появились потери. Но было несколько стругов на каждый корабль, и гибель одного или двух его судьбу не меняла.

Когда же мачты первых жертв опрокинулись, наискось перечеркнув разгорающуюся зарю, вторая линия встретила нас уже по-настоящему. Только клочья полетели!

Командовать стругами были назначены у меня минеры, с указом любой ценою использовать свое оружие. Затем отходить к востоку. Но теперь у тех, кто все еще пытался добраться до неприятеля, шансов не осталось. Больше десяти лодок разлетелись под ядрами в щепки. Кто выжил, саженками бултыхали по кровавому месиву навстречу отставшим. Другие, не имея решимости ни вперед идти, ни обратиться вспять у меня на глазах, таранили уже тонущие корабли, освобождаясь от мины и от обязанности продолжать бой.

- Лейтенант, фейерверком - общий отход!

Сигнальная ракета конструкции Корчмина - невероятная вещь. Видно ее замечательно: выше версты взлетает! Но даже пустив их три, не заставил ретироваться всех. Несколько стругов упорно держались шагах в пятистах от плюющихся огнем турок, сразу за пределом действия дальнобойной картечи. Ждали уцелевших с разбитых судов. Сосчитав, что десяти минут пловцам достаточно, чтобы преодолеть нужное расстояние, велел присоединиться к этой группе, подобрав, кого сможем. Выждав время, взял рупор и уже голосом погнал прочь, ибо дожидаться держащихся за обломки раненых означало бы погубить всех.

Совсем рассвело. Керченская бухта превратилась в растревоженный муравейник. Очнувшиеся турки поспешно выбирали якорные канаты, ставили паруса. Мы тоже поставили, но утренний бриз с крымской стороны больше благоприятствовал врагам. Они были у нас на ветре и двигались быстрее.

Теперь главными сделались рулевые: ход судна - их забота. Иные попытались, подобно древним норманнам, употребить парус и весла вместе, однако пользы от этого заметно не было. Дать гребцам небольшую передышку - пожалуй, расчетливее. Впрочем, я не теребил сигнальный фал, предоставив моряцкие дела усмотрению подчиненных. Близкий взрыв действует не только на вражескую обшивку: в подзорную трубу видно было, как мелькают черпаки над бортами. Вот на 'Слове' запасный парус завели под днище; 'Ферту' еще хуже: другой струг подошел и снимает команду.

Цепочка растянулась на несколько верст. Может, хотя бы первые проскочат? Нет! Вон два треугольника у самого Еникальского мыса. С обманчивой неспешностью движутся вправо. Шебека опередит всех и расстреляет из пушек, не давши приблизиться.

- Доставай флаги. Дай сигнал сбора в условленном месте.

Грек исполняет приказ без малейшей задержки. Или не грек? По-русски его фамилия звучала бы как Чужаков или Чуженинов: вероятно, предок лейтенанта принадлежал к иному народу. Впрочем, сейчас неважно.

Условленное место - в версте от окончания косы, вдоль которой мы сюда пробирались. Из этого пункта можно восприять прежний путь, а можно - другой. Моим помощникам это известно.

Сигнал заметили. Екимов дублирует. Вся толпа (ордером баталии сие скопище назвать грешно) смещается правее, замедляя движение. Я с арьергардом быстро догоняю. Кто вырвался вперед - возвращается. Самый дальний струг не успеет, его отрежут и прижмут к косе. Поднимаю флаги, предписывающие двигаться за мною в кильватер и поворачиваю на четыре румба к зюйду. Минут через пять под килем шуршат ракушки.

- Все в воду!

Прыгаю сам. Здесь по пояс. Облегченное суденышко заметно всплывает. Гребцы ведут его, как коня в поводу. Шаг за шагом. Глубины еле хватает, кто набрал воды - не пройдет. Надо распорядиться бросить текущие лодки, а людей пересадить.

- Лейтенант, станет по грудь - остановись и жди меня.

- Будет исполнено, Ваше Превосходительство!

Хорошо, когда тебя понимают. Крича и размахивая руками, в пять минут превращаю толпу в правильную колонну. За вычетом брошенных, стругов осталась дюжина. Но команды заметно увеличились: людей уцелела половина, если не больше. Гораздо лучше, чем я ожидал! Вражеский урон стократ окупает сии потери: тоже половина - только линейной эскадры!

У преследователей отыграли почти час. Все, чья осадка глубже трех футов, огибают отмель за шесть верст. Начало пути - в крутой бейдевинд! Большинству не обойтись без лавирования. Впрочем, только что вышедшие из бухты их явно опередят. Пусть гонятся: чем больше увяжется следом, тем лучше. Лишь бы думать не начали.

- Господин генерал, наши!

Слева и впереди в прогалине камышовых зарослей - действительно, наши! Ушли от турок по суше, через косу. Кто там полегче? Хватаю рупор, посылаю две лодки. Люди идут им наперерез по мелководью. Из-за камыша слышны выстрелы: враги близко, и кто-то их сдерживает. Замедляю ход каравана, пока на борт примут всех. Теперь - ходу! Паруса вижу за кормою в большом числе. Дистанция две-три версты, постепенно нагоняют. Не опасно: скоро отстанут. Шест лотового уходит в воду всё меньше. Шесть футов, пять, четыре... Вот уж море, так море! До берегов - вёрсты, а впору пешком ходить. Только под парусом - быстрее. А время - очень текучая субстанция... Между прочим, погоня третий час длится! Если нас что-то спасет, то это горячий нрав неприятелей. Англичане или шведы хладнокровно рассчитали бы, где мы выйдем, и встретили там превосходящей силой.

Внезапно ощущаю, как пересохло в горле. Я сегодня вообще пил? Не есть - в порядке вещей, вчерашний ужин был плотным; но забыть о жажде - сие говорит о слишком сильном внутреннем напряжении.