Ланьлиньский насмешник - Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

• Название: Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй
• Автор: Ланьлиньский насмешник
• Жанр: Древневосточная литература

Самый загадочный и скандально знаменитый из великих романов средневекового Китая, был написан в XVII веке.

Имя автора не сохранилось, известен только псевдоним — Ланьлинский Насмешник. Это первый китайский роман реалистического свойства, считавшийся настолько неприличным, что полная публикация его запрещена в Китае до сих пор.

В отличие от традиционных романов, где описывались мифологические или исторические события, «Цзинь, Пин, Мэй» рассказывается веселой жизни пройдохи-нувориша в окружении его четырех жен и многочисленных наложниц.

---

Симэнь встал рано, позавтракал и, нарядившись в парадное платье, с золотым веером в руке верхом отбыл не в управу, а на пир к смотрителю гончарен Лю, который жил в поместье в тридцати ли от города. Хозяина сопровождали Шутун и Дайань, но не о том пойдет речь.

Воспользовавшись отсутствием Симэня, Цзиньлянь договорилась с Пинъэр, чтобы та добавила к трем цяням, полученным от Цзинцзи, своих семь цяней. Они велели Лайсину купить жареную утку, пару кур, на один цянь закусок, а также жбан цзиньхуаского вина, кувшин белого вина, на один цянь пирожков с фруктовой начинкой и сладостей, а его жене приказали готовить стол.

— Сестрица! — обратилась Цзиньлянь к Юэнян. — Тут как-то падчерица выиграла у зятя три цяня. Сестрица Ли семь добавила. Вот мы и решили угощение устроить. Сестрица, приглашаем тебя в сад.

Сначала Юэнян, Юйлоу, Цзяоэр, Сюээ, падчерица и Гуйцзе пировали в крытой галерее. Потом вино и закуски перенесли в самую высокую в саду беседку Спящих облаков, где одни играли в шашки, другие метали стрелы в вазу. Юйлоу с Цзяоэр, падчерицей и Сюээ поднялись в терем Любования цветами и, опершись на перила, смотрели вниз. Их взору предстали цветник из пионов, клумбы гортензий, яблоневая веранда, беседка алых роз, беседка вьющихся роз и розарий. Словом, тут всегда благоухали цветы, круглый год ликовала весна.

Когда они вышли из терема, в беседке Спящих облаков Сяоюй с Инчунь продолжали угощать Юэнян.

— Что ж мы зятюшку-то не позвали? — вдруг вспомнила она.

— Его батюшка за город отправил, — пояснила падчерица. — К Сюю за деньгами поехал. Скоро, наверно, воротится.

Немного погодя появился Чэнь Цзинцзи. Одет он был в легкий халат из темного шелка, обут в прохладные туфли, над которыми виднелись светлые чулки, на голове красовались четырехугольная шапка с кистью и золотая шпилька. Поклонившись Юэнян и остальным хозяйкам, он сел рядом с женой.

— Я от Сюя серебро привез, — докладывал он хозяйке. — Две с половиной сотни лянов в пяти слитках. Юйсяо убрала.

Налили чарки. Вино обошло несколько кругов. Царило веселое настроение. Юэнян с Цзяоэр и Гуйцзе сели за шашки. Юйлоу, Пинъэр, Сюээ и Цзинцзи с женой пошли полюбоваться цветами. Лишь Цзиньлянь, укрывшись за горкой в банановой чаще, с белым круглым веером развлекалась ловлей бабочек. Неожиданно сзади нее очутился Цзинцзи.

— Вы ловить не умеете, матушка, — вдруг сказал он. — Давайте я вам поймаю. У бабочек ведь тот же нрав, что и у вас. Тоже мечутся вверх-вниз, покоя не знают.

Цзиньлянь обернулась и косо поглядела на Цзинцзи.

— Ах ты, разбойник! — в шутку заругалась она. — Что тебе, жить надоело? Кто тебя просит учить? А кто увидит, что тогда будешь делать? Знаю, тебе сейчас и смерть нипочем. Напился, вот и храбришься. Ну, платки купил?

Цзинцзи засмеялся.

— Вот тут твои платки, матушка, — говорил он, шаря в рукаве. — Как благодарить меня будешь, а?

Он прильнул лицом к Цзиньлянь, но она его отпихнула. Тут из сосновой аллеи показалась Пинъэр с Гуаньгэ на руках. За ней следовала кормилица Жуи. Пинъэр заметила Цзиньлянь, когда та взмахнула белым веером. Она и не подозревала, что рядом с ней был и Цзинцзи.

— А, тут мама бабочек ловит, — говорила Пинъэр. — Поймай для Гуаньгэ, а!

Цзинцзи, опустив глаза, бросился за горку.

— Тебе зятюшка отдал платки? — нарочно спросила Цзиньлянь, думая, что Пинъэр заметила и его.

— Нет еще, — отвечала Пинъэр.

— Он их с собой принес, — говорила Цзиньлянь. — Только при жене давать не хотел. Мне незаметно сунул.

Они сели на террасу среди цветов и разделили меж собою обновки. Гуаньгэ лакомился сливой. На нем красовался белый с бахромою платок.

— Это твой? — спросила Цзиньлянь.

— Да, ему матушка Старшая повязала, — пояснила Пинъэр. — Чтобы он соком не закапался.

От солнца их укрывали банановые листья.

— Как тут прохладно! — заметила Пинъэр. — Давай посидим, а? — Она позвала Жуи: — Ступай, скажи Инчунь, пусть принесет детскую подушку с тюфячком да нам домино незаметно захватит. Мы тут с матушкой поиграем, ты дома оставайся.

Жуи ушла. Немного погодя Инчунь принесла все, что просили. Пинъэр уложила Гуаньгэ на тюфячок с подушкой, а сама пристроилась с Цзиньлянь рядом и стала играть в домино. Инчунь пошла заваривать чай.

Тут из терема Спящих облаков вышла Юйлоу и поманила Пинъэр рукой.

— Тебя матушка Старшая зовет, — крикнула Юйлоу.

— Я сейчас приду, — сказала Пинъэр и попросила Цзиньлянь поглядеть за ребенком.

Но Цзиньлянь было не до Гуаньгэ. Цзинцзи скрылся в гроте, и она бросилась туда же.

— Выходи! — крикнула она. — Все ушли.

— Иди сюда! — позвал ее Цзинцзи. — Полюбуйся, какой тут огромный гриб вырос.

Обманутая Цзиньлянь вошла в грот. Цзинцзи встал перед ней на колени и умолял позволить насладиться ее прелестями. Они слились в поцелуе, и само Небо, казалось, покровительствовало им.

Пинъэр поднялась в терем.

— Сестрица Мэн проиграла Гуйцзе, — обратилась к ней Юэнян. — А ну-ка, ты попробуй метни стрелу в вазу.

— У меня ребенок без присмотра остался, — заметила Пинъэр.

— Ничего страшного не случится! — заверяла ее Юйлоу. — Сестрица Пань поглядит.

— Сестрица Мэн, ступай, пригляди пока за ребенком, — посоветовала Юэнян.

— Принеси его сюда, будь добра, если не трудно, — попросила ее Пинъэр и обернулась к Сяоюй: — А ты забери тюфячок с подушкой.

Сяоюй с Юйлоу пошли под тенистый банан. Гуаньгэ корчился на тюфячке и сильно плакал. Цзиньлянь рядом не было. Невдалеке стоял огромный черный кот. Заметив приближающихся, он бросился прочь.

— А где же сестрица Пань? — удивилась Юйлоу. — Ой-ой-ой! Бросила ребенка, а его кот напугал.

Из грота выбежала Цзиньлянь.

— Как бросила?! — говорила она. — Я все время тут была. Только руки обмыть ходила. Какой еще кот напугал? Что вы глаза-то вытаращили?

Юйлоу взяла Гуаньгэ на руки и успокаивала, как могла. Они понесли его в терем Спящих облаков. Сяоюй шла сзади с тюфячком и подушкой. Опасаясь разговоров, Цзиньлянь тоже последовала в терем.

— Что случилось? — спросила Юэнян. — Почему ребенок так плачет?

— Его большой черный кот напугал, — объясняла Юйлоу. — Подхожу я, гляжу: сидит прямо рядом с Гуаньгэ.

— Так я и знала! — воскликнула хозяйка.

— За ребенком ведь сестрица Пань присматривала, — вставила Пинъэр.

— Сестрица в грот помыть руки отошла, — пояснила Юйлоу.

— Чего ты болтаешь, Юйлоу! — выступив вперед, заговорила Цзиньлянь. — Причем тут кот? Проголодался ребенок, вот и плачет. Нечего на других сваливать.

Инчунь внесла чай, и Пинъэр послала ее за кормилицей Жуи.

— Ребенка покормить надо, — сказала она.

Цзинцзи, убедившись, что никого нет, вынырнул из грота и, осторожно пробираясь вдоль сосновой аллеи, обогнул крытую галерею и поспешно вышел из сада через калитку.

Да,

Меж жизнью и смертью запутав следы,
Он все-таки вышел сухим из воды.

Ребенок плакал и не брал грудь.

— Унеси его домой, — посоветовала Юэнян. — Уложи и пусть поспит как следует.

Пир на том и кончился. Все разошлись.

Цзинцзи так и не пришлось разделить утехи с Цзиньлянь. Они пощебетали, как иволги. Мотылек едва лишь коснулся цветка. Удрученный неудачей, Цзинцзи направился к себе во флигель.

Да,

Хоть ночь сплела любви покров,
Закрылись чашечки цветков.
Хоть страсть обещана тебе,
Но ласточка, увы, в гнезде.

Тому свидетельством романс на мотив «Срываю ветку корицы»:

Пышных волос ароматы,
Нежный, чувствительный взгляд,
Сочные губы, помады
Ярче любой во сто крат.
Вроде любила меня ты,
Только не видно любви.
Встречи желала когда-то,
Но без тебя мчатся дни.
Вроде мене отвергала,
Но не отвергла совсем, —
Так без конца, без начала
Кружим в шальном колесе.
Плачешь одна ты под вечер,
Я же страдаю при встрече.

Хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.

Глава пятьдесят третья

У Юэнян удостаивается радости обретения потомства. Ли Пинъэр дает обет жертвоприношения для спасенье сына

Кто сыновей взрастил — доволен тот,
А у бездетных прахом все пойдет.
Есть ладный конь, так уж за ним смотри.
Ждешь толку от детей — добро твори.
Молись, чтобы бесплодье отвести,
Лечись, чтобы во чреве понести.
Отец и мать потомство сотворят,
А счастье — Небеса определят.

Так вот, посуетилась У Юэнян с Ли Цзяоэр, Гуйцзе, Мэн Юйлоу, Ли Пинъэр, Сунь Сюээ, Пань Цзиньлянь и падчерицей и, как разбитая, легла у себя в спальне. Она проснулась, когда уже начали отбивать ночные стражи, и решила послать Сяоюй к Ли Пинъэр.