Анатолий Вахов - Трагедия капитана Лигова

• Название: Трагедия капитана Лигова
• Автор: Анатолий Вахов
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1986

Анатолий Алексеевич Вахов — известный дальневосточный писатель, автор книг «Ураган идет с юга», «Вихрь на рассвете», «Пленники моря», многих повестей и рассказов. Дилогия «Трагедия капитана Лигова» повествует о некоторых драматических страницах начала русского китобойного промысла на Дальнем Востоке.

---

— Очень нехорошо с вашей стороны спаивать бедных туземцев, — притворно пожурил Ясинский.

— Так же, как с вашей — продавать китовый жир и ус американцам, — отрубил Тернов.

— О… — Ясинский от неожиданности не знал, что сказать. Он весь покрылся потом: — Как… что это значит?

Коммерсант попытался принять оскорбленный вид, но Тернов почти по-дружески сказал:

— Меня это не касается. Знаю только я один. Я хочу служить у вас. На вашем судне буду ходить вдоль побережья и продавать туземцам муку, порох, водку… — Он захохотал: — Тут уж Олег Николаевич нам не помешает получить пушнину за водку!

Если бы Олег Николаевич сейчас взглянул на Тернова, он бы не узнал своего штурмана, так нагло и самодовольно было его лицо.

Ясинский, все еще ошеломленный словами Тернова, быстро прикинул, что обещает ему сделка с ним, человеком, как видно, хватким. Торговля могла принести большие доходы. Владислав Станиславович встал из-за стола, поплотнее прикрыл дверь и вернулся на место. Так было выиграно время для того, чтобы собраться с мыслями.

— Вы человек дела и мне нравитесь, — начал Ясинский.

— И вы мне тоже, — улыбнулся Тернов, — На каких условиях мы будем торговать?

— Одно условие — от Лигова вы уйдете в день его ухода в плавание и никому не скажете, что переходите ко мне, — сказал Ясинский, думая про себя, что таким образом у него будет время проверить, не подослан ли Тернов Лиговым. Если опасаться Тернова нечего, то надо взять его втайне от Лигова и, быть может, использовать когда-нибудь против капитана…

Тернов ушел от Ясинского, предвкушая все выгоды новой службы.

Над Владивостоком непрерывно шел мелкий дождь, которому, казалось, не будет конца. Если же переставал дождь, то на смену ему приходил густой туман и моросил надоедливо, выматывающе. Туман полз из-за сопок, отгораживающих юго-восточную часть бухты Золотой Рог от моря, и жители Владивостока прозвали этот участок оконечности полуострова Муравьева-Амурского Гнилым Углом.

Солнечные дни здесь выдавались редко, но они были изумительны по красоте и сразу же заставляли забывать о непогоде, длившейся неделями. Солнце своими почти южными Лучами щедро заливало ярко зеленевшие сопки, в бухте вода становилась такого цвета, что трудно было отличить, где чище и нежнее краски: здесь — меж изумрудных берегов — или на высоком небе. Быстро высыхали лужи, влажные листья растений лоснились на солнце, тайга наполнялась птичьими голосами.

Лигов с удовольствием слушал их. Он неторопливо спускался по узкой, прорубленной в лесу улице у подножия Орлиной сопки. Олег Николаевич, как обычно, по утрам посещал стройку своего дома. Зимние морозы все-таки задержали работы, и дом будет готов только к осени — добротный, многокомнатный, удобный. Хорошо будет жить в нем.

Лигов улыбнулся своим мечтам. В глазах, его появилась нежность и мечтательность. Сегодня Мария сообщила ему, что она готовится стать матерью. У него будет ребенок, ребенок… И обязательно сын. Голубые глаза Лигова заискрились. Как он благодарен Марии, как он ее любит! Какой же ей сделать вода рок? Лигов шел, не замечая дороги. Все, что приходило на ум, казалось незначительным, мелким. Да и прав ли он, думая о каком-то подарке? Разве может быть что-нибудь равное материнству или хотя бы близкое по значению? Нет, ни о каком подарке не может быть и речи. Мария все эти годы стойко, терпеливо, мужественно переносила тяготы и трудности жизни в китоловной колонии. Она заслужила хороший отдых. Он повезет Марию в Японию, покажет ей эту необычайную страну, хозяева которой уже разрешили иностранцам осматривать многие города. Заодно Лигов приобретет там изделия из китового уса для выставки на Нижегородской ярмарке.

Олег Николаевич поспешил домой, чтобы сказать Марии о своем намерении. Широко шагая по недавно проложенным дощатым панелям, он не заметил, как от бухты к особняку Ясинского, тяжело отдуваясь, поднимался Ходов. Его в оспинах лицо блестело капельками пота, зеленый с красными полосами платок, повязанный вокруг шеи, взмок, в зубах дымилась трубка.

Увидев Лигова, боцман выхватил трубку и крикнул:

— Олег Николаевич! Олег Николаевич!

Лигов оглянулся, и по его губам скользнула невольная улыбка. Ходов на земле был неуклюж, и в его походке было что-то тюленье, комическое. Концами платка утирая лицо, Фрол Севастьянович подошел к капитану, глубоко переводя дыхание. Лигов ждал, что скажет боцман. Тот прохрипел: — Киты, Олег Николаевич! Киты в бухте!

— Какие киты? Где? — насторожился Лигов.

— Все утро кашалоты там играли. — Боцман указал на оконечность мыса Чуркина, лежащую на противоположной стороне бухты Золотой Рог. — Тут я с одним манзой словом перекинулся. Он трепанголов. Ну и говорит, что китов в заливе Петра Великого — ух сколько!

Боцман ожидающе смотрел на своего капитана. Лигову и раньше, зимой, несколько раз приходилось слышать от местного населения о том, что в бухту заходят киты. Но он не придавал этому значения, считал, что это одиночки — животные, отбившиеся от стад, идущих весной на север. Сейчас слова боцмана заставили Лигова иначе отнестись к появлению китов в районе Владивостока. Почему киты должны быть в большом количестве только в Шантарском море, а не здесь? Лигов стоял перед боцманом и думал. Ходов покуривал свою трубку, и его глазки хитро, вприщур, следили за лицом капитана. Знал боцман, что задел сердце китобоя, и еще подтолкнул его:

— В бухту Счастливой Надежды не скоро придем. А китов нынче можем здесь бить, да и жир тут же продать.

— Правильно, Фрол Севастьянович, — согласился Лигов. — Готовь шхуну. Выйдем на разведку.

— Есть! — обрадованно ответил боцман, которому надоело сидеть на берегу.

Лигов вошел в дом и, забыв о том, что он собирался в Японию, сообщил жене:

— Ухожу в море!

— Куда? Далеко? — забеспокоилась Мария, но Лигов успокоил ее:

— Здесь. Посмотрю: нет ли китов.

— Возьми и меня!

— Но охота за китами… — начал Лигов, не зная, как мягче отказать жене, чтобы ее не обидеть.

— За меня не беспокойся. Мне ничего не повредит! — со смущенной улыбкой, но решительно ответила Мария, поняв причину осторожности мужа.

…Выход в море на разведку и возможную охоту для Ходова был несколько омрачен. Кроме Марии на шхуне оказались Тамара и Клементьев, которые упросили Лигова взять их с собой. Клементьев через несколько дней уходил в плавание на своей клипере, и он был так настойчив, что Олег Николаевич не мог отказать молодому моряку в его просьбе. К тому же офицер вызывал у него симпатию.

Отход и прибытие каждого судна в этом маленьком порту были всегда событием. Весть о выходе китобоев на охоту быстро облетела поселок, и на берегу собралось чуть ли не все его население.

Шхуна «Мария» стояла на рейде. Лигов отдал команду выбрать якорь. Светлые волосы капитана, выбившиеся из-под фуражки, развевались на ветру. Береговой ветер упруго наполнял поднимающиеся паруса, и шхуна двинулась, чутко слушаясь штурвала. С берега казалось, что она легко скользит по голубой глади, оставляя за собой широко расходившуюся дорогу волн. На шхуне было слышно, как шумит у форштевня вода, как гудит ветер в снастях.

«Мария» вышла из бухты и, миновав остров Скрыплева с несколькими низкими фанзами рыбаков-китайцев, вышла в залив Петра Великого. Стало свежо, и Мария с Тамарой укрылись в каюте.

Клементьев стоял рядом с Лиговым и, как все, жадно осматривал море. Оно лоснилось под солнцем, шумело приглушенно, точно сдерживая свой грозный голос.

На палубе каждый хотел первым увидеть кита, но особенно сильным это желание было у Ходова. Он считал себя обязанным перед Лиговым за выход в море. Боцман стал неузнаваем. Исчезли неуклюжесть в походке, медлительность и одышка, донимавшая его на берегу. Помолодевшим голосом он отдавал команды, быстро, почти бегом ходил по палубе.

— Отличный у вас боцман, — сказал Клементьев, следя за Ходовым. — Таким любое военное судно гордилось бы.

— Петр Первый лучших военных моряков назначал из китобоев, — напомнил Лигов Клементьеву его же слова.

Лейтенант помолчал, потом спросил:

— А бывало наоборот?

— Мой гарпунер Петр Суслин из морских артиллеристов, — показал Лигов на матроса, занятого у гарпунной пушки, внимательно присматриваясь к офицеру. Тон его вопросов не был праздным. В словах Клементьева чувствовалась большая заинтересованность. Георгий Георгиевич, не замечая на себе изучающего взгляда Лигова, о чем-то думал глубоко, сосредоточенно. «Может быть, лейтенант серьезно думает стать китобоем», — сказал сам себе Лигов, и предположение это обрадовало его. Он едва удержался, чтобы не спросить Клементьева, но не успел. С фок-мачты раздался голос бочкаря:

— Справа по борту фонтаны!